Мемуары. Кожвен

 Будучи студенткой мединститута, я по ночам подрабатывала медсестрой в кожвене. Отделение было заполнено "сифилитиками", как их нежно звала моя параллельная одногруппница Светка, которая и привела  меня туда работать.
 Уколы пенициллина надо было ставить каждые три часа без перерыва на сон. По сорок уколов каждые три часа! Всё на автомате делалось, конечно. Я почти никого не узнавала в лицо. Зато узнавала по исколотым, сине-фиолетовым задницам. Заходит в процедурку. Улыбааается, довольный. Медсестра-красотка, чего б не поулыбаться?
 Думаю, новенький. Штаны снял - "Аааа...Луконин... Двадцать четвёртый день у Вас уже сегодня!" И место на заднице ищешь, куда б поставить, потому как всё в шишках и места живого нет.
 По смене писали отчёты.
Сифилитики были людьми сексуально-необузданными, от этого и пострадавшими. Так что и в отделении у них случались бурные романы со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде нового заражения, и лечение тогда длилось вечно.
 Вот эти неожиданные и непредусмотренные никакими больничными правилами последствия и надо было отражать в отчётах. Иначе говоря, кто, с кем, когда и как.
 Во работа для молодой двадцатилетней девушки с насыщенной личной жизнью!
 Пациенты наши, хотя и в большинстве своём малообразованные, но смекалистые и изобретательные. Когда они влюблялись, для них не существовало преград.
 О местах, где влюблённые парочки заставались бдительными ночными медсёстрами, ходили легенды. Самым банальным местом была лестница, ведущая к входу в подвал. Поэтому во время положенного обхода оно становилось очень рискованным. Для экстремалов. Но и тут у них оставался шанс, когда у меня была с собой интересная книга или я находилась в состоянии бурной очередной влюблённости "на всю оставшуюся жизнь" и это срочно надо было обсудить с лучшей подругой Наташкой в течении двух часов. Тогда я пренебрегала своими обязанностями цербера, и отделение ходило на ушах.
 Я заставала влюблённых в причудливых позах на койках прямо в палате, откуда сочувственно уходили сострадательные и такие же неприкаянные в личной жизни соседи.
 Однажды такие Ромео-с-Джульеттой закрылись для сладкого соития в бельевом шкафу.
Короче говоря, работы хватало, и скучно не было.
 Утром после моих смен завотделением, Александр Иосич, хваткий такой лысеющий еврей,с цепкими чёрными глазами, зачитывал мои отчёты и в голос ржал, обещая сохранить их для истории и не выбрасывать. Не знаю, выполнил ли он своё обещание, но дядька он был классный, с юмором, и работать было интересно.