Египетская ночь

               

                Как неслышные тени, скользя, леопарды
                Стерегут узкий вход во дворец Клеопатры.
                Тут на помощь никто не придёт, не посмеет,
                Сколько хочешь, зови-не-зови.
                В полутёмных прохладных покоях царицы
                Спорят трое – кому предстоит насладиться,
                Получив небывалой, ужасной ценою
                Вожделенное ложе любви.

                Первый был убелённый сединами воин.
                Он награды такой без сомненья достоин.
                Не привыкший нигде отступать, и сегодня
                Не уступит её никому.
                А второй – из любовников, самых проворных.
                Женщин видевший множество белых и чёрных.
                Мысль, которую он в своём сердце лелеял,
                Улыбалась ему одному.

                Клеопатра лежит, как гетера на ложе,
                Эти двое безумцев ей пульс не тревожат,
                Но вот третий-то юный, совсем ещё мальчик,
                С нежным пухом над верхней губой.
                Неужели любовь так его развратила,
                И ничто больше в жизни бедняге не мило,
                Что готов он за несколько сладких мгновений
                Расплатиться своей головой?

                И она взгляд холодный к нему обратила:
                - Что ты можешь сказать о любви нам? –
                спросила
                Может быть, уберечь его втайне желая,
                Или просто унизить его?
                Ничего у неё из уловки не вышло,
                Ей ответом был вздох, прозвучавший чуть
                слышно,
                И слова, поразившие в самое сердце:
                - Я не знаю о ней ничего.

                Но при встречах с тобой, всякий раз обмирая,
                Я смотрел на тебя, от желанья сгорая.
                Если было б возможно, двойною ценою
                Я готов эту ночь оплатить.
                Ты своих фаворитов меняешь, как платья,
                Ну, а я, даже мысль, что другие объятья
                Предпочтёшь ты моим, после ночи со мною,
                Всё равно не смогу пережить.

                И, услышав его, двое враз отступили,
                И за искренность юноше дерзость простили,
                Хоть от слов его сами едва устояли,
                Пошатнувшись на крепких ногах.
                Ночь два синих крыла над Египтом простёрла,
                И ликующий крик, извлекая из горла,
                Бык, взобравшись на небо, луну, как корону,
                Водрузил на высоких рогах.