Сказано все, абсолютно все

***
Сказано все, абсолютно все.
Мы, повторяясь, звучим по кругу
Эхом измученным. Всех трясет
От пересказанности друг другу.
Каждая строчка бледнее, чем
Предыдущая, словно этот, -
Памяти вверенный список тем, -
Глупая чья-то скупая смета.
Небо, скамейка, деревья, ночь, -
Речи докучливой оправданьем,
Вдруг возникают, - и снова прочь,
Будто испуганные названьем,
Сгинут, умчатся в словарь племен
Вымерших, или того похлеще…
Не допуская пустых имен,
Жизнь их отвесила каждой вещи
Поровну, - значит не промолчав,
Вечно бубнящий одно и то же,
Слово, как будто лишает прав,
Смысла,  дыхания, тела, кожи.
День убывает. Во сне трава
Ласково бредит под снегом серым.
Все растворяется, лишь слова,
Противореча краям и мерам
Все умножаются. – Снова жуть
Бьется в груди: но куда же с ними?
- Боже, оставь мне хоть что-нибудь!
Он оставляет имя.

2

Сказано все, абсолютно все.
Мы, повторяясь, звучим по кругу
Эхом измученным. Всех трясет
От пересказанности друг другу.
Каждая строчка бледнее, чем
Предыдущая, словно этот, -
Памяти вверенный список тем, -
Давняя чья-то скупая смета.
Звезды, скамейка, деревья, ночь, -
Речи докучливой оправданьем,
Вдруг возникают, - и снова прочь,
Будто испуганные названьем,
Сгинут, умчатся в словарь племен
Вымерших, или того похлеще…
Не допуская пустых имен,
Жизнь отсыпает их каждой вещи
Поровну, - значит не промолчав,
Вечно бубнящий одно и то же,
Слово, как будто лишает прав,
Смысла,  дыхания, тела, кожи.
День убывает. Во сне трава
Ласково бредит под снегом серым.
Все растворяется, лишь слова,
Противореча природным мерам
Все умножаются. – Бьется жуть
В слабой груди: что  же делать с ними?
- Боже, оставь мне хоть что-нибудь!
Он оставляет, названье, имя.