Оленька и Дик

И он смотрел всегда в глаза с собачьей верностью, с тревогой,
Он член семьи, когда то был, и место знал он у порога.
Принес хозяин его в дом, уже сгущался вечер.
Он плакал ночью, плакал днем, совсем как человечек.

Но Дик привык  и привязался, признав,  ту новую семью,
Он рос, и есть, так скажем, не стеснялся, не выбивал, а что дадут.
Кормила девочка его,  сама варила,  с ним гуляла,
Она же мамой для него, конечно, с радостью уж стала.

Одиннадцать исполнилось, девчонку Оленькой зовут.
Ей не хватало видно ласки, и песик стал любимый друг.
Из школы Оленька бежала, что б накормить и погулять,
Заботу о собачке знала, и лапы мыть, полы убрать.

Ведь маленький щенок он как ребенок,
Возможны радости и множество проблем,
Ему не надо может быть стирать пеленок,
Но  чумкой  Дик переболел.

Семья  не спит, его жалеет,
И  даже слезы от жалости бегут,
Но криз пройдет, переболеет
И  снова счастливо все заживут.

И бегал Дик по всей квартире:  играл он в прятки, играл и в мяч,
Он хулиганил в коридоре. Успел линолеум порвать.
Но что поделать, все простили, сидеть, ведь, скучно одному
Купили новый,  постелили, а Дику был он ни к чему .

Не все так гладко и бывало и как то уши разболелись у него,
И снова слез тут было пролито немало,
И  Оленька опять лечила друга своего.
И он стонал, не спал ночами и слезы лил, смотрел в глаза,
В колени носом упирался, все понимал. Но не мог сказать!
               
Бежали дни, бежали годы  Дик вырос, полон сил,
Здоровым стал и все команды он точностью  их исполнял.
Хозяин был с ним строг им и суровым, и мог его побить и злость сорвать,
Но Дик умел прощать, и не таил  обиды, любить умел, а все плохое забывать.

Ходили в лес, катались с горок, на санках Оленьку он вез,
Она ему в глаза глядела, какой хороший  славный пес.
Когда же гости приходили, он к нам гостей не допускал,
Когда обнюхает лишь только, из дома их не выпускал.

Наш  Дик огромная овчарка, любил он всю свою семью,
Ходил он в гости к деду к бабе, там спал и ел, был как в раю.
Любил кататься на машине, и в Каменке мышей ловил,
Бывает, словит, мышку в поле и деду с гордостью носил.

Он бегал быстро по просторам, в полях, где рос, шумел овес,
И в прятки там мы с ним играли,  всех находил, так чуял нос.
Там недостроенный  домишка, но был уже под крышей он.
И с нами был еще мальчишка, но кончился и этот сон.

Была романтика по  - всюду мы на соломе спали там,
И Дик действительно счастливый ложился спать по вечерам.
Чуть шум, а он уже на страже и голос сразу подавал,
Но почему то, как я помню, он спать, нисколько не мешал.

Красивый, с добрыми глазами, блестящей шерстью  изумлял,
И галстук беленький, конечно, сразил нас просто на повал.
И лапки белые как тапки и хвостиком он все вилял,
А умный был собака очень, всех с полуслова понимал!

У Дика нашего была примета. Был белый коготь у него,
Но это было незаметно,  просили лапу  у него.
Любил он лапы класть на плечи, тогда он был блаженно рад,
Он целовался безупречно,  и ездил часто с нами в сад.

Когда хотел он сильно есть, в зубах он чашку приносил,
Он головою тряс той чашкой и с умилением есть  просил.
Гулять ошейник он волок, мол, одевай, пойдем!
По лужам резво он бежал, вилял своим хвостом!

Но, как то, вдруг, семья распалась, ушел хозяин  навсегда,
А Ольга сладить с ним старалась, а Дик не слушал ни фига.
Ушел и в армию мальчишка, осталась с мамою она,
И видно стал Дик не подвластен. Мужская здесь нужна рука.

Он убегал с цепи срывался, прохожим пятки щекотал,
Его страшились, безусловно, намордник он с себя снимал.
Но что же делать так случилось, куда теперь его девать?
Он лаял на прохожих вроде б безобидно, но кто собаку мог понять?

Пришлось вести отдать, расстаться пять лет почти уже ему,
Хорошим людям он достался, я до сих пор еще грущу.
Уж восемнадцать лет прошло, сама тогда я отвела,
И наказала, чтобы слушал, и на прощанье поцеловала, обняла.

Прошел уж год с тех пор как мы расстались, а сердце ныло, как он там?
Решили мы с ним повидаться, и он узнал и подбежал.
А я боялась приближаться, но он все понял и простил,
И за руку зубами взялся, лизнул и тут же отпустил.

Он был готов уехать с нами, в машину быстро заскочил,
Визит  к нему хозяев новых, конечно, очень огорчил.
Ведь он живой, и все он помнит, как было больно и ему,
Слезы ронять не пожелаю, не расставаться никому.         

Потом же люди говорили, что от хозяев он сбежал.
Он в конуре жил не в квартире, наверное, по нас скучал!
Но не нашелся,  не вернулся. Пропал, исчез, он в никуда…
Что с ним случилось не известно и такова его судьба.