***

лесник Владимир Алексеевич Корнеев. Почти до шестидесяти В поселке Старо юрьево, Тамбовской области жил лет он почти не читал книг, разве что по профессии, да газеты.
И вот однажды объезжая на стареньком велосипеде вверенные ему лесные кордоны он углубился в чащу, в глубину леса. Точнее, лесник знал, что это еще не лес, а обширный старинный парк. Заросший, одичалый. Границы, которого терялись в обступившем его лесе.
Он остановился пораженный каким-то смутным открытием и красотой осенней палитры листвы, которая была так красочна и разнообразна, какую не встретишь в этой части России. Лесник вдруг понял, что стоит в начале запустелой аллеи. Сентябрьское солнце освещало пурпурную с красновато медным отливом листву. Откуда здесь канадские клены задумался он. В той стороне должен быть лес, но аллея казалась бесконечной. Корнеев стал измерять шагами расстояние между стволами. Оно оказалось разным. И это создавало иллюзию бесконечно длинной аллеи. Так лесник сделал первое открытие, которое изменило его жизнь.
Этот затерянный парк, оказывается, носил когда-то название Растов сад. И здесь находилось усадьба великого русского композитора Алексея Николаевича Верстовского. Который был другом Пушкина и многих видных людей того времени.
А лесник Корнеев открыл, что это оказывается не просто парк, место для праздных прогулок и для услады взора, а музыкальный парк. Единственный на Земле. Его может  напоминать только известный парк Шопена, да и то там другая идея, другая прелесть.
Геометрия Растова сада, парка Верстовского необычна и создана по законам написания крупного музыкального произведения. Но главную роль играли не плавные изгибы или четкие просветы аллей, места для цветников и фонтанов, а породы деревьев, завезенных сюда с разных уголков света.
Когда мы попадаем в густой, таинственный и дремотный ельник с папоротником у подножья стволов у нас возникает одно эмоциональное состояние, когда,  проходя мимо дрока мы оказываемся в белоснежной березовой аллеи, другое…
Чередование впечатлений и создает музыку нашей души. И вот однажды лесника пригласили знакомые летчики с соседнего военного аэродрома. Снова стояла осень. Таинственно улыбаясь, они зазвали его в вертолет. Якобы прокатиться. И полетели в сторону парка Верстовского. Как мы знаем по-разному старится листва. И увядает разным цветом. А тем более в парке, где так много иноземных деревьев.
Так вот, оказывается, верхушки осенних крон составляли музыкальную фразу. Во времена Верстовского была другая нотная грамота и кроме басового или скрипичного ключей существовали и другие крючки, и ноты. За долгие годы парк одичал, что-то погибло, что-то разрослось. И разгадать эту музыкальную фразу почти невозможно. Но это явно было послание к богу. Иначе к кому?
Можно было бы иллюстрировать описание Растова сада, его осеннюю листву поэтическими цитатами.
Но в русской литературе  воссоздающей  картины осени, преобладает желтый цвет, все его оттенки, градация от бледно-лимонного до золотого.
                Люблю я пышное природы увяданье
                В багрец и золото, одетые леса
Вот и появился новая краска. Багрец. Цвет большого напряженья. Царственный. Здесь в красном спрятаны и пурпурный и синий. Что дает глубину и тайну.
Удивителен эпитет “ пышный”. Здесь остановлено прекрасное мгновенье. Прощальный пир природы.
У других поэтов все продолжается. Пока не останутся голые сучья и стволы.
Осеннюю листву сравнивают с огнем, пожаром, облизывающим даль. С цыганской юбкой сброшенной в лужу.
Шагу не ступишь по осеннему лесу, как вспомнится чей-нибудь образ или строфа.
          Жук домик между листьев приоткрыл.
          Архитектура Осени. Расположенье в ней
          Воздушного пространства, рощи, речки,
          Расположение животных и людей,
          Когда летят по воздуху колечки
          И завитушки листьев, и особый свет, -
          Вот то, что выберем среди других примет.
Прочитав эти строчки Заболоцкого мы стали богаче еще на один образ. Архитектура Осени.
Лесник, вернувший к жизни Растов сад и создавший музей великого земляка стал не просто полиглотом и бережным краеведом, но и полюбил, всей страстью заждавшейся души поэзию. А когда-то и во все не читал. Особенно его волнуют стихи об осени, о прощальной листве. Они помогли ему глубже открыть красоту музыкального парка Верстовского. Особенно его очаровывает самый осенний из русских поэтов Сергей Есенин.
                Закружилась листва золотая
                В розоватой воде на пруду,
                Словно бабочек легкая стая
                С  замираньем летит на звезду.
Веселясь, мы бросаем охапки листьев в друг друга, мы храним осенние листочки в альбомах и книгах. И каждый раз с чем-то прощаемся вместе с этой прекрасной порой. Но листья еще вернутся, а мы уже станем другими.
                Все мы, все мы в этом мире тленны,
                Тихо льется с кленов листьев медь…
                Будь же ты вовек благословенно,
                Что пришлось прожить и умереть.
Не только на нас воздействуют поэты, но и на собратьев по дару и ремеслу. Так изменил все развитие отечественной поэзии Иннокентий Аннинский. С его голоса многие крупные поэты научились петь, дышать, чувствовать. Вот, что он писал об осенних садах и парках, но Верстовского, а Царско-сельских.
             Раззолоченные, но чахлые сады
             С соблазном пурпура на медленных недугах,
             И солнца поздний пыл в его коротких дугах,
             Невластный вылиться в душистые плоды.
            
            ………………………………………
            Но сердцу чудится лишь красота утрат,
            Лишь упоение в завороженной силе:
            И тех, которые уж лотоса вкусили,
            Волнует вкрадчивый осенний аромат.
До этих строк, казалось, что запах осени, бывает влажным и острым, тревожным и горьковатым от дыма листьев тлеющих костров, но оказывается, что он еще может быть вкрадчивым.
Эта “ унылая пора. Очей очарованье”  учит нас переосмысливать прошлое, оценивать то, что бесконечно нам важно. И чаще всего у многих поэтов это звучит трагично.
              Листьев сочувственный шорох
              Угадывать сердцем привык,
              В темных читаю узорах
              Смиренного сердца язык.

               Верные, четкие мысли –
              Прозрачная, строгая ткань…
              Острые листья исчисли-
              Словами играть перестань.

               К высям просвета, какого
               Уходит твой лиственный шум, -
               Темное дерево слова,
                Ослепшее дерево дум?

                О. Мандельштам.
Звуки осени, музыка, рожденная опадающей листвой. Как звучит сейчас музыкальный парк первого директора Большого театра, автора “Аскольдова могила”? Какие стихи вспоминают люди, посещающие сельский музей великого земляка? Может быть, эти строчки Анны Ахматовой?
             Уже кленовые листы
             На пруд слетают лебединый,
             И окровавлены кусты
             Неспешно зреющей рябины.
Сколько в осенних страницах отечественной поэзии печали и грусти, скорби и траура. Даже в обращении к возлюбленной это время года диктует свой лад и интонации.
             Давай ронять слова,
             Как сад – янтарь и цедру,
             Рассеянно и щедро,
             Едва, едва, едва.

             Не надо толковать,
             Зачем так церемонно
             Мареной и лимоном
             Обрызнута листва.

              ……………………

             Ты спросишь, кто велит,
             Что губы астр и лилий
              Сентябрьские страдали?
             Что мелкий лист ракит
              С седых кариатид
              Слетал  на сырость плит
              Осенних госпиталей?
Это размышления Бориса Пастернака, которому, кстати, нравилась музыка Верстовского.
И снова вспоминая о  парке Верстовского. Об его музыкальной фразе, этом послании, написанном осенней листвой и которое можно увидеть только из неба, я думаю о Пушкине. В его строках об осени никогда не было безысходной тоски и черно-белой графики утрат. Знал ли он о сокровенной тайне композитора? Почему если ведал, то не посвятил этому строк? А палитра его поэтического дара так подходит к этой волшебной идеи.
Его Осень- это красота  бабьего лета, восхитительная пора, где всегда есть место нежному солнцу.
              Приятна мне твоя прощальная краса…