Апрельский кураж. фантасмагория

Яркие разводы акварели,
Белый лист — основа всех основ,
Краской, «Посвящение Апрелю»,
Пишет неокрепший Глазунов
 
Твёрдою рукой, неторопливо,
Центром, обозначив свой коллаж,
Где-то, возле финского залива,
Он рисует Ленинский шалаш
 
Из него, в лучах дневного света
Неулыбчив, грустен и понур,
Выползает вождь Страны Советов,
И пешком идёт на Байконур
 
Там, в степях бескрайних, Казахстана
От Арыси — западней чуток,
Высится ракета из титана,
А на ней написано — «Восток»
 
Керосином плотно затоварен,
Междугаллактический болид,
Юрий Алексеевич Гагарин
«Беломором», кольцами шалит
 
Пережив секундное смущенье,
От такого, скажем —  тет-а-тет,
Ильича «пробило» откровеньем,
В первый раз, за пять десятков лет:
 
— Я вот, тоже был когда-то молод,
Баламут, стиляга, озорник,
Но скрестив однажды серп и молот,
Променял мечту на броневик,
 
Так хотелось лучше обустроить,
Участь непутёвую свою,
Только я, поправ и стыд, и совесть
«Обустроил» Царскую семью.
 
Очень мне неловко, право-слово
Мается, болезная душа,
Видимо за это, Глазуновым,
Царь написан возле шалаша.
 
Нимб его — слепит глаза лучами,
На манер  «направленной струи»,
Потому, не пишутся ночами,
«Тезисы апрельские» мои
 
 
Да ещё вокруг — такие рожи,
Что иным, и знать не суждено,
На «Сержанта Пеппера» похоже,
Это, с позволенья, «полотно»
 
Первый космонавт всея России,
Прошептал сквозь зубы, Ильичу:
— Да и я — морально обессилен,
Даже лезть в ракету — не хочу
 
Убедить конкретикою дабы,
Положив рукою, на плечо,
Он сказал «ПОЕХАЛИ» (по бабам)
— Герман, ты прикроешь, если чё?
 
— В Вашем предложении, дурного
Я не вижу. Едемте в бордель!...
 
Так, нетрезвой кистью Глазунова,
На холсте куражился Апрель.