Реализм

В одной палате общего разряда,
На серых простынях, застиранных сестрой,
В предверьи одного заката,
Лежал философ-Абраам, со сломаной ногой.

Он в потолке летал, как в том эфире,
И мыслям не было несчастного конца:
Зачем весь мир? зачем мы, люди, в мире?
Чего нам ждать? низин или венца?

О чем поют в раю? что во вселенной первым?
И что же пустота? и что же будет рай?
И стоит ли считать, хоть это бы и скверно,
Что в небе нет крылатых, и всем нам гроб-сарай?

Скосился третий час, а Абраам все думал.
Не может человек не думать в темноте.
Он уж попил воды, назвал техничку дурой,
Два раза свет гасил, и почитал "На дне",

Но не хотелось спать, Морфей был явно в пробке.
И вот уж Абраам, с протянутой рукой,
Садится на матрас, скрипя пружиной робко,
И шепотом кричит: ответь мне, Боже мой!

И чтобы тут ответить? Да только ведь Всевышний,
Отвлекшись от войны, услышал гневный глас.
Увидел Абраам, перепугавшись лишне,
Сияющий исток и чей-то гордый фас.

"Ну что тебе, убогий? аль не дали борща?
Или сухой ватрушкой накормили?"
"Нет, Боже мой, " - философ пропищал,
"Я лишь хотел спросить, зачем мы в этом мире".

Вздохнули Отче наш, спустились на подушки,
И рассказал как есть, что был Он лишь юнцом,
Нашедшим себе глупые игрушки.
Сказал что ранее: наседка иль яйцо.

Он выдал удивленному больному
Все тайны мира, рассказал всю суть,
И строго запретил ему, живому,
В себе хранить до дней последних, Путь.

"Ты людям всем глаголь, что тут услышал только,
Иначе что же я, сюда спускался зря?
Еще: салат у вас назавтра будет горький,
Добавят много перца. А я пойду - заря".

Счастливийший из смертных, лишь стоило погаснуть
Святому ореолу, схватил свой гипс в ладонь,
И кинулся из докторского дома
В ночную тишь, чтобы поведать подвиг свой.

Стоял он на крыльце, вдыхая воздух свежий,
Смотрел на звезды, небо по-иной,
И возопил, под окнами невежей,
О том, что было знать им суждено.

И курица уж даже не запела,
А Абраам кричал: я понял, что нам ждать!..
И тут в него бутылка прилетела:
"Заткнись ***ло, ты мне мешаешь спать!"