Пчёлы из ульев на парсеках хаоса

На седьмой планете красного гиганта Альдебаран
удивительным обличием
на нас они не были похожи.
И в разбившемся челне,
истекающим кровью от ран,
нам
пересаживали с сердец чудодейственную кожу.
Свет разума медленно угасал
в их каплях глаз
на фиолетовых омутах желеобразной массы.
Оставшиеся жить
устало глядели в глубь нас,
печально улыбаясь
будто по-отечески властно.
Уже под утро
в пламени на багровых дровах
обездвиженные тела испарялись во время Оно.
Было слышно как пела эхом синяя трава,
и их щупальца развевались по-ветру,
как знамена.
Мы нелепо оборачивались к ним вновь и вновь,
восходя по трапу
на борт приземлившегося спас-бота.
Так цветы на разных корнях опыляет любовь,
собираясь пчелами в соты непостижимого меда.   
С орбиты наш крейсер прыгнул в черную пустоту,
но мы никак не могли уснуть
в анабиозных кубиках.
Иные,
чувствуя неведомую наготу,
ходили по палубам,
(я же укрылся в библио-кубрике),
не выдерживая ощущения сверх ай-кью,
выходили затем наружу
с выбросами отходов,
превращаясь в незыблемую ледяную труху
в абсолютном космосе тьмы материи переходов.
По прилету
для нас нескончаемый карантин
Земля устроила на станции-спутнике
у Плутона.
Пока мы не записались волонтерами в мир
на гибельном краю галактики
в созвездии Дракона.
И сейчас
в не познавшем Бога зеленом раю
в плену у прайда дикарей-гуманоидов
ждем рассвета,
отдав приказ на возвращение кораблю,
и не разрешив выпускать усыпляющие ракеты.
Желтый карлик взойдет на их небосвод голубой.
Мы войдем в логово вождя
под черепом единорога.
Ведь,
Звездная Мать разделяет в нас эту любовь,
как и всю нашу боль
за невообразимостью порога.