Замок Сатаны. Часть 1. Демиург

                «Трудно и даже, пожалуй, невозможно было
                представить себе сверхцивилизацию, способ
                ную не то чтобы на грубую агрессию, но хо-
                тя  бы  даже  на  сколько-нибудь  бестактное
                экспериментирование с младшими братьями
                по разуму.»
                А.и Б. Стругацкие. «ЖВМ».

Глава 1. Друг Авраама.
                «Я тот, кто приходил к праотцу вашему Ав-
                рааму, другу моему.»
                Исайя.

Герой мой имеет имён очень много:
Гефест, Яхве, Иегова,
Т.д. и т.п. Так у каждого бога,
Что взял на народы права.
А я называю Юркольцин Геннадий.
И то – неизбежный финал:
Во Франции был и в Испанской Гренаде,
В России он тоже бывал.
Естественно, с разными всё именами.
Сюжету же нужно одно.
Причём, что поближе стоит перед нами
И схоже с известным нам. Но!
Этических норм не избегнуть в поэме –
Вот синтез и взял я имён,
Что в литературе гуляют со всеми
И от настоящих времён.
И часть приключений описаны мною
Его уж в других повестях,
Где жизни касался других я героев
И где он был, как бы, в гостях.
Поэтому те приключения бога
Для связи лишь упомяну,
Чтоб гладкой сюжет мой прошёлся дорогой.
И вглубь я сперва загляну.

На Материке, в ихней школе Центральной,
Технический был факультет,
Учились где делать объект матерьяльный,
Какой-нибудь сложный предмет.
Вот там и учился герой наш отважный.
И тему диплома он взял,
Которая значилася очень важной –
И юный студент попахал.
Был занят студент разработкой сигнальной
Системы для мозга людей,
Что выделит в жизни их принципиально,
В работу им дав мир идей.
И тема была – часть программы огромной,
Уран что ещё затевал.
А после преемник его, зело скромный
Кронид, тему пустит в завал.
Поскольку ж Геннадий уже защитился
(И с блеском защита прошла!),
В архиве дипломный проект очутился,
Хреновые были дела.
На Материке выпускник остаётся
И ждёт улучшенья времён.
И делал Юркольцин тогда, что придётся,
Пока не пришёл д’Юмадон.
Когда ж д’Юмадон «воцарился» на свете
И власть в Управлении взял,
То стали «рождаться» его уже «дети»,
Что с Материка он призвал.
И возобновляет программу ретиво –
Разумный чтоб был Человек.
Тогда-то и вытащили из архива
Геннадия этот проект.
Проект д’Юмадон рассмотрел и Аидов
Направил запрос в небеса.
И время спустя, неказистого виду
Гефест на Земле «родился».

Когда наш Геннадий прибыл в Управленье,
Столичный неся документ,
То сопровождал здесь его появленье
Скандальчик, или «инцидент».
Придя в Управленье из школы Центральной,
С отличьем имея диплом,
Он в кадры «с боями» прорвался буквально,
Приёма дождавшись с трудом.
И Герман Аидов, начальник отдела,
На «Белых Скалах» старожил,
Завёл, как положено, «Личное дело»
И в папку диплом положил.
Потом пригласил коридором широким
К начальству проследовать с ним.
В Приёмной красавец сидел синеокий
С лицом благородным таким.
А перед красавцем селектор настольный
Директорский гром изрыгал
По поводу кадров. И тон недовольный
Отделу грозу предрекал.
Красавец селектором щёлкнул легонько,
Подвинул к себе микрофон:
«Пришёл Герман Псоевич, – молвил тихонько, –
В приёмной находится он.
- Ага, заявился, – ворчливо заметил
В селектор месье д’Юмадон, –
Вот он на вопросы на все и ответит,
Как раз мне и нужен был он.
- Но я не один, – молвил Герман в селектор, –
Со мной человек молодой.
- Пускай подождёт там, – ответил Директор, –
Здесь срочное дело с тобой.»
И Генка стал ждать. В коридоре: в приёмной
Сидячих-то не было мест.
В портретах был весь коридор тот огромный
(Но не был ещё там Гефест).
Прождав целый час, Гений наш возмутился:
«Им нужен талант молодой?
Я, что ли, напрасно сквозь бездну стремился,
Чтоб встретиться с этой бедой?»
Задавши вопрос риторический этот,
В приёмную Гена вошёл
И стал у того добиваться ответа,
Чей был с тем селектором стол.
Директорским секретарём-референтом
Маргаков был Карл молодой.
Стал он препираться с абитуриентом:
У Саввы характер крутой.
Но парень казался ему симпатичным.
Селектор был всё же включён –
Возможность открыл он пред гостем столичным.
- Да! – рявкнул в ответ д’Юмадон.
__ Товарищ Директор, Вас здесь ожидает
Один человек молодой.
Он к нам в Управленье служить поступает,
Аидов привёл за собой.
- Пускай подождёт! Я с Аидовым занят! –
- Но он говорит, что он ждёт
Часа полтора…
- Что, боится, устанет?
Он хром? Слабоножка? – Народ,
Сидевший в приёмной, хихикнул в мгновенье.
Директор же выключил связь.
С тех пор и пошло по всему Управленью:
«Ну, помнишь, тот «хроменький» князь?»
Когда ж Савва принял младого нахала,
То на заявленье его
Уже резолюция высшая пала
(Аидова труд самого):
«Направить сего молодого «артиста»
В отдел, чтоб людям помогать.
Оформят пусть младшим его методистом –
Ремёслам людей обучать.
Но был человек тот ещё не «Разумный»,
А просто «Умелый» он был.
Эмоциональным был крик его шумный,
А слов-то он не говорил.

А лаборатория эта ремёсел
Худая была из худых,
Где склад образцов – только парочка вёсел,
Лопат деревянных,  простых.
Пришлося Геннадию, как говориться,
Быка за рога хватать, и
В поту своём собственном долго вариться,
Мозги напрягая свои.
Но он был старателен, зол и дотошен.
И он, не смотря, что один
На ниву ремёсел народных был брошен,
Был сам же себе господин.
На Скалах же Белых в составе бригады
«Адама» творил, как они.
И вот, наконец, он родился, как надо
В саду проводя свои дни.
Потом у  Адама  родилися  дети
И стал он уж их обучать.
Росло население новое в свете,
«Умелый» же стал вымирать.
И проще теперь обучать человека:
Доступны им стали слова.
Росло их уменье в течение века,
Умнее у них голова.
И  он изучал нужды  аборигенов,
Сам плавил, калил и ковал,
Преодолевая незнания стены,
И всё это людям давал.
Он разные изобретал инструменты,
И ткацкий придумал станок,
Соткать на котором мог яркие ленты
И ткань для одежды ткать мог.
И чтобы из глины им делать посуду,
Придумал гончарный им круг
И распространил это дело повсюду,
И мастер любой ему друг.
Искусство же обжига или каленья
Особым давал мастерам,
Кто в деле старанье имел и терпенье,
Кто думал над делом тем сам.

Но старились те мастера, умирали,
Кого обучал Гений сам,
И часто секреты не передавали
За жизнь своим ученикам.
Они монополией все дорожили:
Ведь это был хлеба кусок,
От знанья секретов те люди и жили
Богами отмерянный срок.
И с смертию их тот секрет мог теряться.
И новых всё надо учить.
И Гений со временем стал ужасаться:
«Что ж, то «колесо» мне крутить,
Как белке, в пространстве сём замкнутом вечно?
Эх, хорошо б сделать так,
Чтоб мастер мой жил… ну, почти бесконечно.
И я же ведь бог, как-никак!
Тогда бы копил и копил он свой опыт
И знаний растил капитал,
Культура труда возросла б у Европы
И мой контингент – возрастал.»
И он стал обдумывать эту идею –
Бессмертным чтоб был человек.
Ломал очень долго мозги он над нею,
Не мысля про времени бег.
И он доказал теорему отменно,
Что «смерть не является, мол,
Для жизни людей атрибут непременный»,
И все аргументы нашёл.
Идею-то обосновал, хоть не сразу,
Да как её осуществить,
Не будет коль по Управленью приказу?
А как самому доложить?
Кто есть он такой, чтоб к Директору слово
С идеей своею вести?
Не важно бывает, КАК труд обоснован,
А важно, КТО будет нести.
Прямое начальство – начальник отдела,
В чьём числился штате герой,
Красотка Наина, в «Лесу» всё сидела,
Звоня в кабинет свой порой.
Тогда он решил обсудить эту тему
С Аидовым, что приводил
Его к д’Юмадону. И ту теорему
Подробно ему изложил.
«Пускай даже Гера зажилит идею,
Плевать, лишь бы дали ей ход.
А то, что объявит идею своею,
То даром ему не пройдёт».
Всё так и случилось. Работник по кадрам,
Как все они, Гера был туп.
А вот что до славы, то старая швабра
В сём деле предельно был скуп.
И он д’Юмадону подносит идею,
Как будто своей головой
Родил он, промучившись ночи над нею
И с ней потерял он покой.
И вот д’Юмадон дал приказ к измененью
Генома людей. И Совет
Одобрил идею на увеличенье
Их жизни до тысячи лет.
И Гера в героях ходил. А идею
Взялся воплотить молодой
Друг Гены Быкоцкий Рудольф. И над нею
Он думал своей головой.
Был в клеточках ген там такой: за стареньем
Всего организма  следил.
Вот Руди и сделал в нём все измененья
И вирусом в клетку внедрил.
И царство  Аидова стало сжиматься:
Уменьшился душ в нём приток
От тел, что должны были с жизнью расстаться
В привычной, как ранее, срок. 8
И Гера, заметивши то, всполошился:
Кем будет он здесь управлять?
Ещё не хватало, чтоб «ад» сократился,
Сотрудников чтоб сокращать!
И он непоследовательно направил
Директору гневный протест:
Мол, действия сих пацанов – против правил,
Мол, здесь напортачил Гефест!
Мол, вот, наблюдатель его сообщает,
Что там некий Сала живёт
Четыреста лет, и детей всё рожает,
И в здравии ест он и пьёт.
«Зевес» усмехнулся. А вслух – удивился:
«Причём же здесь, Герман, Гефест?
Над этой идеею ты же ведь бился
И вот же он, тот манифест.
У нас, правда, тоже возникли сомненья.
Ведь копит живой человек
За долгую жизнь не одни лишь уменья
И знанья, обученный грек.
Нет, копится, как говорят донесенья,
И опыт совсем уж другой:
Он учится сам совершать преступленья,
И очень успешно порой.
Когда человечек к тебе умирает,
Сей опыт мы можем убрать.
Но кто ж на сознанье его повлияет,
Когда он живой, так сказать?
Что там предусмотрено в вашей программе?
Как сделать такой поворот?
Чай, вы обсудили вопрос тот заранее?»
Тут Герман разинул свой рот.
И он, свои глазки потупив, признался,
Что автор идеи – не он,
Что это Юркольцин во всю постарался…
«Ах, вот как?! – вспылил д’Юмадон. –
Вот сам и поедешь ты в командировку
Последствия искоренять.
Они генокод запустили тот ловко –
Изволь его весь и убрать».
Так Гера попался «в капкан от Гефеста».
Директор же грозный издал
Приказ, где Аидова ставил на место,
Оценку событий давал.
Рудольф под горячую руку попался –
Ведь он изменял тот геном.
Так что Аполлон за «сынка» заступался,
Чтоб «не опалило огнём».
И молвил Директор: «Не будет же вечно
Мой дух человек попирать.
Так что жизнь людей полагаю конечной:
Чрез сто двадцать лет умирать».
Так Гений с тех пор и попал на заметку.
И думал о нём д’Юмадон:
«Аидова ловко ущучила детка
И должен он быть поощрён».
И к Горбикову перевёл Михаилу
Он Генку, в серьёзный отдел.
Почувствовал Гений здесь мастера силу,
Серьёзность налаженных дел.

Сошлись на любви они к точным расчётам.
Ведь был в математике бог
Михайла Андреич. По многим работам
Геннадий начальству помог.
Особенно в нём привлекло Михаила,
Что он докопаться хотел
До самой основы, что раньше там было,
До первых в пути этом дел.
Во всём остальном же – как лёд и как пламень
Начальник был и ученик.
Хоть Гений всё делал своими руками,
Не всем был доволен старик.
Диплом-то у Гения был инженера:
Часть мозга людей он создал.
Но вот торопливая эта манера
В работе сулила завал.
И точно согласно тому утвержденью –
«Горячее стынет быстрей» –
Дела не любил приводить к завершенью
Горячий, младой чародей.
И Горбиков вынужден был то и дело
Его окорачивать прыть.
Идеями новыми вечно кипел он,
А вот про конец – мог забыть.
И вспыльчив он был, и частенько не сдержан.
И в деле одном Михаил
Увидел, как Гений влиянью подвержен
Своих необузданных сил.
А командировка была – по евреям,
Чтоб в царство собрать племена.
И нужно транслятор собрать чародеям,
«Машина правленья» нужна.
Ведь трудность воздействия на раздроблённый,
Родами живущий народ,
Потребовала от них определённый
Создать в этом деле подход.
И надо обследовать им атмосферу:
Как, можно ль задать им Завет?
Работка была тяжела инженеру
И главное – опыта нет.
А был там царём, как потом уж узнал он,
Сотрудник младой Сахарян.
Вернёмся давайте мы к дела началу,
Какой там отчёт был им дан.

У аборигена по имени Фара
Родился, как водится, сын.
Был назван – Аврам. А жена ему – Сара.
И сон ему был там один.
И Гений сказал подопечному в сне том:
«Пойди от отца из земли
В страну, укажу Я какую при этом,
И родичи чтобы пошли.
И произведу в той стране от тебя Я
Великий и славный народ.
И будешь ты славен от края до края
И благословенье придёт».
Аврам и пошёл своим родом по свету,
Куда его бог поведёт.
Но только детишек всё нету и нету,
Который уж год всё идёт.
И снова во сне ему бог обещает
Награду. Аврам же в ответ:
«Что дашь ты мне, Господи? Я ожидаю
Наследника тридцать уж лет.
Слуга – мой наследник. Какое потомство?
Какой там «великий народ»?
(А Сару ему заменить – вероломство:
В расчёте – её генокод!).
- Аврам, не печалься, не дуйся на бога.
Взгляни-ка на звёзды. Я вам
Детей и потомков пошлю так же много…
(- Ну-ну! – молча думал Аврам).
-...Я вывел тебя из Халдейского Ура,
Чтоб дать тебе землю сию.
- Но это ведь сон. А людская натура
Имеет ведь волю свою.
Проснусь я – и чем докажу я народу,
Что Ты эту землю мне дал,
А с нею – в земле сей текущую воду?»
Подумав, Юркольцин сказал:
«Ну вот что. Зарежь-ка трёхлетних баранов                И туши их все расчлени.
А как ты заснёшь, то под утречко, рано
Тебе дам знаменья огни.
Аврам так и сделал. А ночью той звёздной,
Когда уже спать все легли,
Вдруг пламенем с дымом, знамением грозным
Баранов он тех опалил.
И молвил Господь тут Авраму из мрака:
«Вот это знаменье дал Я,
Что эта от Нила земля до Евфрата
Навеки вся будет твоя.
Но только ты должен обряд обрезанья
В народе своём учредить
И сим закрепишь ты Мои притязанья,
Что Я буду род твой водить».

Однако потомства всё нету и нету.
А годы своё-то берут.
И вот, у дубравы Мамре, как-то летом
Три мужа ему предстают.
(Геннадий был вынужден шефа в подмогу
В сём трудном деянье позвать
Авраму на помощь. Нет силы у бога,
Чтоб Сара его стала мать).
Аврам, уж давно потерявший надежду,
Прищурил глазёнки свои:
«Кто там, у дубравы, и в белых одеждах,
Вступили в владенья мои?»
И Гений за всех человеку ответил:
«Я бог, Господин твой, Аврам».
Аврам трёх мужей угощением встретил,
Прислуживая господам.
И вот за столом, после жира и пара,
И сока, что тёк по усам,
Один говорит: «Ну а г-где твоя Сар-ра?
Веди к нам её, Авра-ам!»
(То был характерный дефект Михаила:
Слегка заикался наш бог.
И хоть у него преогромная сила,
С дефектом он сладить не мог
Или не хотел.) А Аврам же ответил:
«Зовусь я, Господь мой, Аврам.
Её зовут Сара. Все знают на свете:
Отцы имена дали нам.
- Я и г-говорю: Авра-ам ты, и Сар-ра.
А что, что не так я с-сказал?»
Тут Гений вмешался: «Кончай эту свару,
Ты Сару бы нам показал.
И вот что, голубчик. Не спорь-ка ты с нами.
Ты будешь теперь Авраам,
Она будет Сарра. Ты понял? Мы сами
Решили, назваться как вам.
Я снова приду через год к вам, однако.
У Сарры родится сынок.
И мальчика ты назовёшь Исааком.
Всё будет в назначенный срок.
А Сарре-то было уже девяносто.
Она и засмейся в душе:
«Да месячных нет у меня уже просто,
Лет сорок, как нету уже!
- Чего ж ты смеёшься, – заметил ей боже,
Тот, кто её «Сар-рой» назвал. –
Считаешь, что труд сей для нас невозможен?»
И этим её испугал.
Тут стал Михаил с Авраамом прощаться,
 Хозяев поблагодарив.
А Гений с помощником стал собираться,
К Содому путь определив.
Ему Авраам и скажи: «Что за дело
В сём городе мерзком у вас?
- Нам слушать ко Господу вопль надоело,
Накажем мы город сейчас».
Аврам не на шутку тут заволновался:
В том городе Лот его жил.
«Ах, Господи! Всех наказать ты собрался!
Но вот что я предположил:
А вдруг в этом городе есть до полсотни,
Что правы пред лицем Твоим?
И Ты бы их праведну жизнь тоже отнял,
Им сделал бы, что и другим?»
Слегка покоробило Гения это:
Перечить ему как посмел?
Но ждал Авраам (и помощник) ответа –
И Гений сдержался, стерпел:
«Нет, ради пятидесяти Я не трону
Весь город». Но хитрый Аврам
Ему говорит, не уменьшив резону:
«А вдруг сорок пять будет там?...»
«Запенился» Гений, но всё же ответил:
«Не трону и за сорок пять».
Аврам же уступчивость эту заметил,
Число продолжает сбавлять.
Довёл до десятка он праведных этих:
Ведь Лота же надо спасать!
У Лота – и жёны, и малые дети,
Ужель им безвинно страдать?
Тут понял Господь и промолвил: «Ну ладно,
Я Лота найду твоего!»
И выведя за город утром прохладным,
Он «серу пролил и огонь».

Но спор, что у бога с рабом завязался,
Авраму плод горький всё ж дал.
Злопамятен, мстителен бог оказался,
Ему не простил он и ждал.
И вот он долждался: подрос у Аврама
Обещанный Господом сын.
Стал юношей кротким потомок Адама
И был он, конечно, один.
И вот, как обычно, во сне появился
Бог грозный, дождавшийся дня.
И молвил из мрака: «Аврам, ты божился,
Что любишь ты очень Меня?
Так вот, Я хочу сим словам подтвержденья.
Единственный сын у тебя –
Так в жертву его принеси всесожженья,
Меня, Господина, любя!»
Проснулся Аврам, хладным потом покрытый,
И крепко задумался он:
«Что хочет Господь, вечным мраком сокрытый?
Что значит ужасный сей сон?
Вот Он, при свидетелях, мне обещает:
Мол, дам Я потомство на свет,
Которого люди и не сосчитают –
И жду я почти что сто лет.
И вот, наконец-то я сына дождался,
Хоть век мне пришлось его ждать.
Но сын мой не просто ведь богу-то дался,
Начальство пришлось вызывать.
И вот он убить его повелевает,
А внука у нас ещё нет.
Так значит, он этим меня искушает –
Вот он, на вопрос тот ответ!»
Он встал – и всё сделал, как велено богом:
Взял сына, дрова, огнива,
Поклал на осла – и собрался в дорогу,
Чтоб в землю идти Мориа.
А бог же ревниво за ним наблюдает.
Исак же отцу говорит:
«Отец, твой огонь очень жарко пылает.
Где ж жертвенный агнец лежит?»
Аврам взял верёвку и сыну ответил:
«Бог агнца усмотрит себе».
Вот юноша связан. Взор кроток и светел:
Мальчишка покорен судьбе.
И к горлу нож острый Аврам свой подносит,
Явил папа выдержку там!
И тут ему голос с небес произносит:
«Оставь же свой нож, Авраам!
В любви ко Мне верной теперь убедился,
Раб божий во страхе еси!
Вон, видишь – ягнёнок за куст зацепился?
Так в жертву его принеси!
А я же ещё раз тебе обещаю:
Потомству не будет числа,
Прощай. Мира дому сему я желаю».
И туча его унесла.