О дружбе, верности и других чувствах...

Я верю в безумие лунного круга
И в чудную силу магических рун,
И в чары мелодий, тревожащих ухо
Гитарных, дрожащих под пальцами струн.

Я верю воде, отражающей пламя:
Невольника в путах ночного костра.
Она исказит правду, но не обманет,
Не скажет  с усмешкой, что я ей мила.

Быть может, утянет в морскую пучину,
Волной опрокинув бревенчатый плот.
Но только не лаской, в открытую,
Силой меня одолев черным маревом вод.

И ветер-бродяга, безумный скиталец,
Навек обреченный в дорожной пыли
Кружить безысходный магический танец
На прахе сожженной обманом любви;

Швыряющий в гневе обрывки бумаги
Разорванных чувств, позабытых тревог,
Написанных, но не прочтенных признаний,
Застывших в чернильной правдивости строк,

Внушает доверие больше, чем люди,
Что завтра – враги, а сегодня – друзья,
Чья роль в незаконченном жизненном круге
Ошибочно Господом Богом дана.

Но что остается, когда «высший разум»
Безжалостно точат растление и быт?
И зло торжествует проросший миазм,
Бездумно души разрушая гранит.

Он тянет по венам зловонную жидкость,
Что кровь обращает в смердящую слизь
И делает волю рабой организма,
Цепями сковав нашу хрупкую жизнь.

И каждый невольник теперь независим.
С трибуны: «Да здравствует царь-эгоизм!»
Несутся слова низкой, пафосной мысли,
Вперед выдвигающей ложь и цинизм.

Вы будете требовать жалости, люди?
За то, что обмануты сами собой.
За то, что разодраны в кровь ваши руки,
А раны присыпаны черной землей.

За то, что сражались за ложную правду,
Молились искусственным мёртвым богам
И жизнь без зазрения клали на карту,
Себя распиная на радость врагам.

Быть может когда-то искра состраданья
На слезы мои пробивала глаза.
Когда-то… сейчас же лишь только молчанье,
Нет струн, чтобы вновь пробудилась душа.

И дело не в том, что я знаю всю правду,
Что тайну Вселенной смогла разгадать,
И людям свою предъявляя браваду
Ученье об истине стану читать.

Я стала такой же холодной и злобной,
Подвергнутой низким инстинктам зверей.
И вместе со всеми, дорогою ложной,
Тащу тяжкий груз из оков и цепей.

Мы делаем общее дело, сражаясь
За мирную жизнь, но блестит сталь клыков.
Один рвется в бой, а другой, унижаясь,
Скулит, как щенок средь голодных волков.

Один против множества – верная гибель,
Но лучше сломиться под гнётом толпы,
Чем вместе со всеми, по зову наитий,
Жечь факелы вечной жестокой войны.

Не скрою, порою мне хочется верить
И в дружбу, и в искренность слов, и в любовь.
Но нужно ли это? Мир вряд ли изменит
В сраженье за правду пролитая кровь.

И так, отстранившись от общего дела,
Позволив другим испытать свою мощь,
Я буду лишь зрителем, мир – только сценой,
А люди – актерами, пьесою – ложь.