Оскорбительно живы

Снова пришла весна. Пожалуй, и все слова.
И сам о себе понимаешь, что тянет стихи и жилы.
Но только нам - не впервой уверенно оживать.
Вся наша вина лишь в том, что мы оскорбительно живы.

Вся наша вина лишь в том, что им отдается меньше,
пока ты копишь слова в своем потаенном дне:
ты слишком огромна, чтоб вмещать лишь одну из женщин;
ты слишком мала, когда их рядом с тобою нет.

И хочется туфли снять, снять шарф, черный плащ и платье,
пройти по весне сквозно и так, чтобы руки - врозь,
чтоб каждый сумел понять, что все мы за что-то платим,
но далеко не все смирились, что не сбылось.

Вся правда в одном: весна. И любят или забыли -
никак не вместить ничем в звенящую нежность строк,
и нужно ли, если боль покроется слоем пыли,
а то, что не прижилось, водою уйдет в песок?

Послушай меня, моя. Поэт мой прозрачнокрылый,
нам может быть так сквозно, что еле живешь, но как
нам можно молчать, когда мы так оскорбительно живы
и знаем, чем оскорблять?...

Так вот же моя рука.