Венок несонетов

1

Освободить от мусора людей!

Я – как водитель мусорной машины.

Жаль, - мусор вывозить из жизни

Поэтов да милиции удел.

 

Я чистой жизни, как любви хочу.

И чистотою легче восторгаться.

А в нашу жизнь с метёлкою вторгаться,

Как рану обрабатывать врачу.

 

«Не выметайте мусор из избы! –

Сказал когда-то первый лакировщик. –

Есть недостатки, но о них – короче

И лучше вам по закордонным бить!»

 

И выше небоскрёбов наши деревеньки?

Нет нищеты, но свирепеют деньги…

 

                2

Нет нищеты, но свирепеют деньги.

И мы вернёмся на круги своя?

И человек – домашняя свинья?

И глупая мечта, мечта об интеллекте?

 

Скорей успеть побольше нахватать нам

Бумажек розовых, как козырных тузов,

А души нищие, пусть без трусов,

По жизни шляются, позорные фатально.

«Кем вы работаете? А заработок сколько?»

Издержки есть в распределеньи по труду:

Без матзаинтересованности – скользко.

Мне в высшей степени плевать на деньги:

От глупости родителей страдают детки.

 

                3

От глупости родителей страдают детки:

Они, как губки впитывают дрянь:

Собой мы травим их в такую рань,

Их не отмоешь потом пятилетки.

 

Мы все предатели, предавшие детей…

Хочу, чтоб дети были лучше нас:

Хочу, чтобы во всё совали нос.

Жаль, - мы не стали воплощением идей,

 

Святых идей, что кровью наших предков

До нас вписали на истории листы.

Я предкам вовсе не желаю льстить:

Идейный в наше время редок.

 

Спасенье человека в творческом труде.

Быть несчастливым человеческий удел?

 

                4

Быть несчастливым человеческий удел?

Добро и зло одновременно верховодят?

Да, в голове, в душе у нас хаосик,

Но держим мы себя в смирительной узде…

 

Никто собой не хочет рисковать.

Да, времена апостолов увяли…

А наш бардак, он создан нами!

В клоповник превращаем мы кровать…

 

Мы приняли бессилие своё:

Оно закон, ниспосланный нам свыше?

Но, ведь, свободными, раз были вы же

И отступило, ведь однажды сволочьё?!

А человеку надобен приют.

О боже мой, как на Руси-то пьют!

 

                5

О боже мой, как на Руси-то пьют!

Пожар, как будто, страшный заливают:

От боли сердца убегают в аут,

А сердцу больно, когда душу бьют.

 

И человек бежит и тянется к другим:

Он в лабиринте мозговых извилин

Один плутает: безнадёжен и безвинен,

А горлышко бутылки – выход к дорогим.

 

Припасть на время к волчьему плечу:

За вход же плата – так – немного денег…

А человек – стремленье к наслажденьям?

Я клык за зуб не предлагаю палачу.

 

Цена же человеку, как копейки с тары…

Приходит горькое похмелье – старость.

 

                6

Приходит горькое похмелье – старость.

Встаёт вопрос: зачем ты, дядя, жил?

Грёб под себя на кой чёрт, скажи?

Соседям дань платил я, как татарам.

 

Мне больше всех не надо было вовсе,

Чтоб было всё как у людей:

Своё отбухал и спокойненько балдей:

В зад не клевал сомненья вопросик.

 

А сколько я без денег-то, ощипанный-то, стою?

Я – черепашка в панцире вещей:

Бронироваться стоило ли вообще?

Вопросы С. Есенина: «Кто я? Что я?..»

 

Не устоять мне под двойным ударом.

А многим многое даётся даром.

 

                7

А многим многое даётся даром:

Успех у женщин, деньги, «должностя».

Свой путь наверх ближайшими мостя,

Прут Ченгизханы, прёт скипидаром…

 

Быть гением тяжёлый и опасный жребий,

А слава слишком дорогая сласть.

Капризная. Грубей, надёжней власть.

От жизни честной – не жиреют.

 

А ради денег надо горб ломать,

Колючим проводом выматывая нервы,

Деваться некуда: мы – коллекционеры,

Изводим кровь, как лимонад.

 

Исходим завистью мы к современному луию…

И без стеснения многие плюют.

 

                8

И без стеснения многие плюют

На то, что было свято предкам:

И не оплёванное – редкость,

Апостола подозревают: плут!

 

Как жаль не собирают анекдот:

Вот антология общественного мненья!

Окаменевшие дерьмовые мгновенья

На Страшный суд не вынесет никто.

 

Ужасна – истина, неблагодарен – человек,

Как вывел Фёдор Достоевский.

Что мир спасёт? Вопросик надоевший.

Не красота – соцсправедливость. Я – повелел.

 

Богиня справедливости, меня ты надоумь!

Любовь и секс, как самбо на дому…

 

                9

Любовь и секс, как самбо на дому.

Страшнее зверя человек голый!

И взгляды близких, как уколы.

И топят совесть, человечки, как Муму…

 

Нас загоняет с омерзеньем быт:

Вот где мы обречённо не кумиры,

Мужи – скоты, а бабы – мымры.

Меня вот бытового можно и убить.

 

Отращиваем ненависть. А ведь была любовь,

Но не для быта, прав был Маяковский…

Согнусь и я на счастие подковкой,

Но не распутать Ариадночкин клубок…

 

А на подкову так похож хомут.

Колчан из сердца делает Амур.

 

                10

Колчан из сердца делает Амур.

В любовь я вечную, прости, не верю,

Хотя Петрарка и любил, наверно,

Но вряд ли позавидуешь ему.

 

И познанный тобой, разочарует человек.

Своё – не ценят, а чужое – слаще:

Соседки облик манит, злачен,

И вот уже ты перьев трёх ловец…

 

А слаще женщины нет в мире ничего,

И даже слава не сравнится с нею!

Я не развратник, - уверять вас смею

И хоть наш кодекс вечно начеку,

 

Вы знаете, чего мозги туманить,

Что нас бежать из быта манит.

 

                11

Что нас бежать из быта манит?

Кто книгу перечитывает сотню раз?

Непостоянство – камень, а не грязь.

Иль вас, Сизиф, соседка не дурманит?

 

Лет через семь я обновляюсь вновь…

Разврат, конечно же, эрзац любви.

Сто раз не любят, разумеется, - увы!

В квартиры, как сквозняк, врывается любовь.

 

А рабство добровольное, уж не свобода ль?

Душа не может безработной быть,

На золотой цепи нас держит быт

И ты слезливо: «Поздно мне!» - лопочешь

 

На красный свет куда бежать от губ?

Не выбросить в окно, не выпросить отгул…

 

                12

Не выбросить в окно, не выпросить отгул:

Любовь берёт тебя, несчастного, за жабры

И ей плевать на доводы и жалобы:

Бастилию, братишка, атакуй!

 

А ты сползёшь по тёпленькой стене:

Из слёз своих ты сядешь в лужу, -

Смиренье выгодней, спокойней, лучше.

Но лучше – выколоть, что счастья нет.

 

Но счастье есть и только лишь в любви.

Брак – по созданию людей шарага.

Бессмертная – детишки – радость.

Потом соврёшь ты: я тогда сглупил…

 

Привычней жить на правом берегу.

Соседки-ангелы по лестнице бегут…

 

                13

Соседки-ангелы по лестнице бегут,

Недавно были – маленькие крошки…

На лысине неощутимы рожки?

Я – мрачный юморист, не балагур.

 

Конечно, дети – человечий слысл:

Умней пока мы не придумали, бедняги,

Капитулянтские пелёночки подняли…

Ради детей действительно – смирись!

 

Они, как банк несбывшихся надежд.

Иллюзия, что у моих всё будет по-другому:

Но их затянет тот же омут

И ты себя надеждами не тешь.

 

Себя – возможно, жизнь – не обманешь.

Смотрю я в будущее, а оно – в тумане…

 

                14

Смотрю я в будущее, а оно – в тумане.

Какой же уготован жизненный конец?

Венок из олимпийских мне колец?

Не реализовал какое дарованье?

 

Поэты смерть умеют угадать;

Её им – по заказу – преподносит рок.

Меня мужичий не пропорет рог?

Или – возьмут изморные года?

 

Мне мой конец, по правде, безразличен.

Я больше в жизни, чем в стихах поэт.

Я вечными болезнями сумел переболеть.

И правде верно я служил, язычник.

 

Одну я предпочёл из множества идей:

Освободить от мусора людей.

 

                15

Освободить от мусора людей.

Нет нищеты, но свирепеют деньги.

От глупости родителей страдают детки.

Быть несчастливым человеческий удел?
                Сестре Валентине    
 

О боже мой, как на Руси-то пьют!

Приходит горькое похмелье – старость…

А многим многое даётся даром,

И без стеснения многие плюют.

 

Любовь и секс, как самбо на дому.

Колчан из сердца делает Амур.

Что нас бежать из дома манит,

Не выбросишь в окно. Не выпросить отгул…

 

Соседки-ангелы по лестнице бегут…

Смотрю я в будущее, а оно – в тумане.