Мой Амадей

Я знаю, наслажденье – ложь.
Я знаю, наважденье ложно,
Что не рождают пальцы дрожь,
Щеки касаясь осторожно;
Что это лишь кошмарный сон,
И ничего не значит он.
Мой Амадей… Его ли я,
Целуя нежно и любя,
Укладываю в трепетное ложе?
И он ли мне ли,
Касаясь кожи своей кожей,
Вновь страстно шепчет «мой Сальери»?

Я слышу: музыка все громче.
Нет, не стихает нотный рой.
То гений мой творит сегодня ночью,
Забывши дверь захлопнуть за собой.
Сегодня сам я прокрадусь к нему,
Я в сон его проникну незаметно,
И, в добавленье ко всему,
Мне наслажденье не запретно это.

Мой Амадей. Он только мой.
И музыка его лишь мне принадлежит.
И вот теперь он подо мной,
Прикрыв глаза с томлением,  лежит.
Губ сладкий вкус застынет на губах,
Все опасенья разобьются в прах…
Но то лишь сон,
Лишь сладостный кошмар,
Пустой надежды звон,
Проклятых вин отвар.

Я буду упиваться этим ядом,
Оков телесных не боясь касаться взглядом.
Мой Амадей. Лишь только мой.
Я, как вином, напьюсь тобой.
Я душу всю твою опустошу до дна
Так, как бокал отменного вина.
Но сей напиток весь отравою пропитан.
Я задохнусь, едва придет рассвет.
По мне не будут плакать даже липы…
Где реквием? А реквиема нет.