В старых предместьях парижа

В старых предместьях Парижа,
Уставший от вечного сна,
Есть остров забвения Белой России,
Сент-Женевьев-де-Буа.

Разбросаны по всему  миру,
Осколки Великой страны,
Скитаются непокаянные души,
Вдали от Российской  земли.

Белые кресты упёрлись в небо,
Изумруд ложится на гранит,
В этом царстве зелени и света,
Совесть нашей Родины лежит.

Великодержавия основа,
Белой гвардии последний форд,
Лучший цвет Российского престола,
Лучший наш Российский генофонд.

Рухнул мир придуманных иллюзий,
На задворках мировой войны,
Даже свет в окне не погасили,
Отступили, но не поступили,
На закланье «красной сатаны».

Мечутся их души над крестами,
Необратим трагический исход,
Напрасны сны, надежды и печали,
О как они, о Родине мечтали,
Преодолеть забвения порог.

Там на большом небесном околотке,
Боль мук душевных не заглушишь водкой,
Тяжёлых мыслей горестный поток,
Не остановишь выстрелом в весок.
И разрывая небо над собой,
Солдаты возвращаются домой!

Вот казаки  строятся рядами,
Засверкала конница клинками,
Вот в шеренгу стали юнкера,
Тянутся обозы повсеместно,
И под гром небесного оркестра,
В высь взлетела белая орда!

И летит  не понятое племя,
В портале кем-то  в небесах потерянном,
Распластавшись в эту синеву,
Чтобы с дальних рубежей бессмертия,
Через призму пройденного времени,
Посмотреть на Родину свою.

Вот она Великая Россия! 
Льются те же дождички косые,
Рассыпаясь в «золотом кольце»,
Но внизу в каком-то исступлении,
Заблудились в поле люди – тени,
С белыми глазами на лице.

Вот она Москва – венец  державы,
Летописец подвигов и славы,
Обитель самозванцев и вождей,
Вся отполирована до блеска,
Вся бела, желанна как невеста,
В кандалах из золотых цепей.

Дремучий кремль – премудрый и угрюмый,
Хранитель тайн и прокуратор ссудный,
Уставший от навязчивых идей.
Там идолы лежат на «месте красном»,
Двуглавые орлы на шпилях башен,
Застывшие амбиции царей.

Там по брусчатке стройными рядами,
Без покаяния и без вины,
Карлики с «кровавыми глазами»,
Носят знамя  красной сатаны.

А в кривом Российском зазеркалье,
Без царя и Бога в голове,
Безысходность горькой заливая,
Тонут люди в «огненной реке».

Там столетие красной чумы над страной,
Прокатилось как будто цунами,
От беды до беды, от войны до войны,
А на царских престолах,
Восседали жлобы,
И рабы управляли рабами.

Сумерки  нависли над Москвою,
В темноте, прощая всем грехи,
Ранее убитый, осквернённый,
Спит Христос, Спаситель возрождённый,
Чистый, мытый, только без души.

И перед последним Рубиконом,
В небе, разрываясь на куски,
Плачут наши предки, как иконы,
Падая дождями до земли.