Экономика любви. Роман в стихах. Глава третья

 Давно ее воображенье,
Сгорая негой и тоской,
Алкало пищи роковой;
Давно сердечное томленье
Теснило ей младую грудь;
Душа ждала... кого-нибудь,
А.С. Пушкин, «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН»





I


И злых, и добрых, и  красавиц,
Немало в жизни повстречал,
В любви партнер – заимодавец,
Вот как бы я его назвал,
Всегда баланс противоречий;
Один про жизнь толкает речи,
Другой  - внимает чутко им,
Тот кошельком трясет своим,
А та партнера украшает,
Обязан каждый что-то дать,
Не сможешь долго только брать;
Задачу каждый сам решает,
И задает всей жизни ритм
Шарады  этой алгоритм.
 
II

Как только, захмелев  Аишей,
Я в страстных  был  зажат  тисках,
Понять пытался, что же ищет,
Красавица в седых висках,
С такими данными богаче,
Меня найдет она, тем паче,
Арабских шейхов обаять,
На ушко мило им шептать,
Она способна на арабском,
Пусть я хай класса манагер,
Все ж молодежи не в пример,
Я не в  фаворе в целом дамском;
Так  долго голову ломал,
Что под конец совсем устал.

III

Ведь я отнюдь не уникален,
Не зажигал ничьих огней,
Не столь богат, не музыкален,
Зачем понадобился ей?
Шальная молодость прошла,
И что ж, меня любовь нашла?
Ужель, я - трепетный дурак,
Осмелюсь на неравный брак?
Любовь, однако, не дрова,
Кругом нее крутится мир,
Что ж, будет у меня кумир,
Любовь – клиент, она права!
И хоть любовь могла убить,
Решил, что будет, тому быть!

IV

C акцентом в трубке голос нежный,
- «В скучнейших я сижу гостях»,
Но страсти океан безбрежный,
Скрывался в простеньких вестях,
- «Ты заберешь меня отсюда?
И мы с тобой какое-нить блюдо
Сварганим на твоей плите,
А то тут все совсем не те…»
Завел машину и поехал,
Сегодня или никогда,
Сказать обязан буду «да!»
Пока я «крышей не отъехал»;
По тропочке она идет,
Нас разделяет гололед.

V

Трезва, и взглядом зажигает,
До кухни мы не добрались,
Один Господь на свете знает,
Как крепко тела два сплелись,
То возродясь, то умирая,
Полночи пели птицы рая,
Когда к утру флажок упал,
Я понял, что совсем пропал,
Что для меня нет, не родится,
Куда на свете ни езжай,
Хоть в Аргентину, хоть в Китай,
Уж лучше ни одна девица,
Вся жизнь моя на волоске,
И бьется жилка на виске.

VI

Наутро мы попали в пробку,
Привычно пробку тихо  клял,
Айша ко мне прижалась робко,
Коленку  я ее обнял,
Затем, через одно мгновение,
К нам снизошло благословение,
И я Аишу целовал,
Нирвану я тотчас познал;
С тех пор мы пробки обожали,
Искали трудных мы дорог,
А коли, не хватало ног,
Друг друга за руки держали,
Хватало нам за путь двух слов,
Видали вы таких ослов?

VII

Мы были  месяц неразлучны,
Чудесны были вечера,
А ночи были того  лучше,
Мне грезилось, что лишь вчера,
Аишу я  впервые  встретил,
И у себя ее приветил,
Общенье с новизной велось,
Как будто только  началось,
Коли не с ней, о ней я думал,
В минуту раз, наверно, пять;
Когда  мы виделись опять,
Заботы прочь, как ветер сдунул,
Но по прозванию Разлука,
Уже стучалась баба с клюкой.

VIII

Она однажды пошутила:
«Уйду я, ну, не пара мы ж,
Что нас с тобой  соединило,
Тебя, гору, и меня, мышь?!
Ведь ты высокий, телом  грузный,
Животик, словно бок арбузный,
А я с тобою, как дитя»,
В ответ поднял  ее, шутя,
Чуть над собою для начала,
В глаза как дочь поцеловал,
И  над собой ее держал;
Она от ужаса кричала,
Хоть знала, что все будет класс,
И  дулась важно целый час.

IX

Хоть мы и представляли  пару,
Слону и лебедю подстать,
Но, верно, обладали даром,
Людей  примером  волновать,
Нам сладко вместе,  своим видом,
Мы испускали секс – флюиды:
Бросали дамы все подряд
На нас  проникновенный взгляд,
Парнишка,  до того спокойный,
Окинет взглядом нас мельком,
И вдруг,  губищи хоботком,
И смотрит вовсе  непристойно,
Нечасто мы в метро  бывали,
Но эти  взгляды  забавляли.

X

Плод обивания порогов,
И разговоров тет-а-тет,
Аишу ждал к себе в итоге
Амманский университет,
Ждал, чтобы стал ее арабский,
Из обученья муки адской
Ее рабочим языком,
Путевку утвердил местком,
Декан ей дал освобожденье,
Есть визы в паспорте уж штамп,
И место в общежитье там,
Проблема ждет свое решенье -
Как нам разлуку пережить,
Чтобы друг друга не забыть.

XI

Я не желал свою Аишу,
На верность клятвой обязать,
Обетов всех свобода выше,
И лишь одна она связать,
Сердца в разлуке верно сможет;
Когда тебя тоска лишь гложет,
А ты на верность клятву дал,
Бывает, руку бы отдал,
Чтобы вернуть обратно слово,
Запретный плод столь мил и сладок,
Что даже если вял и гадок,
Его надкусишь после плова;
Заметил я, как бы от скуки:
«Зачем вязать друг другу руки?»

XII

«Где вкруг прекрасной русской леди
В Аммане, в воздухе, что  чист,
Арабов из твоих  соседей,
Раздастся восхищенья свист;
Где пальмы, как морковь на грядках,
Свободы ветер леди в прядках,
Шалаш свивает из волос,
Где фиги сочные взасос
Едят, как будто помидоры,
Где в общежитие домой
Сложней всего дойти одной,
Где постоянно ловишь взоры,
На все готовых черных глаз,
Не сможешь думать ты о нас».

XIII

«Аиша, жизнь простая штука,
И коли, в сердце есть придел,
То никакой разлуки мука,
Нам отношений передел
Не принесет, и ты вернешься,
Еще прекрасней обернешься,
Раскрою я тебе объятия,
И никогда не буду знать я,
И даже знать не захочу,
Где ты была, с кем и когда»,
В ответ услышал: «Ерунда!»
Я молвил все, сижу, молчу,
- «Сказал ты, умник, не ехидно,
Мне оттого втройне обидно!»

XIV

«Когда б тебя слабей любила,
Тогда недрогнувшей рукой,
За речи эти бы прибила,
Присяжных будет суд за мной!
Меня за девку принимаешь?
Ужели ты не понимаешь,
Подруга верной может быть!?
Тебя теперь уж не забыть,
Кабы я даже  захотела;
А соглашусь с твоей байдой,
Все  обернется  лишь бедой,
Мне без тебя уж нет удела,
Себе мотай  ты на усах,
Мой принц на алых парусах!»

  XV

«Стой,  докажу тебе я верность,
Звони в Амман хоть  каждый день,
Учти и ты, что  мою ревность,
Не кинешь просто за плетень!
Мне сердце женское подскажет,
Измены час твоей укажет,
И проклянешь ты этот час,
И в  миг не будет больше нас,
Вновь станем сами по себе,
Ты одинок, и я одна;
Пусть буду сильно  голодна,
Останусь верной я тебе!»
Аишу, слушая, сидел,
Я со стыда, как рак краснел!

XVI

Посмел в девице усомниться,
Словами честь ее задел,
Да мне на месте провалиться!
Вину загладил, как умел,
Ей руки мял я от смущенья,
С колен  просил ее прощенья,
Ей глазки нежно целовал,
И клялся в верности, шептал,
- «Прости, любимая, сглупил!
Я буду сам тебе звонить,
Хоть каждый вечер, так и быть,
С поддержкой Voice Over IP»,
Сказать мне много привелось,
Прощение выбить удалось…

XVII

Пришел на редкость март холодный,
В тот первый их счастливый год,
В аэропорт международный
Он вез ее на самолет,
Как обручем душа  сжималась,
Апокалипсисом  казалась,
Разлука с ней длиной в квартал,
Приехать в мае обещал,
Чтобы короче стало горе,
Ей украшенья покупать,
Кормить, поить её,  купать
В Акабе, в теплом Красном  море;
Там  купит ей, мечтал хрустально,
Он перстень справный обручальный…


XVIII

Когда она его дождется,
И делом верность подтвердит,
Роман семьею обернется,
Она детишек народит;
С бабьем Сергей так долго бился,
Почти что верить  разучился,
Всё ж свет в душе еще горел,
Ей верить так Сергей хотел,
Её рыданиям внимал,
Коль хочешь в целом доверять,
Начни-ка  в малом проверять,
Он это четко понимал;
Прощальный краток поцелуй,
Смотри, Аиша, не балуй!

XIX

Сергей звонил ей, и по часу,
А иногда чуть не по два,
Они про все точили лясы,
Успев поужинать едва,
Казалось из конца в начало,
Про все она ему вещала,
Все планы знал он наперед,
И ложный невозможен ход,
Все было чисто как стекло,
Однако был один звонок,
Когда ее понять не смог,
И на душе вдруг замело,
Словно в апрель пришла зима,
На всё покровом пала тьма.

XX

Она кричала об измене,
О том, что ей приснился сон
Об отношений перемене,
Что  далеки она и он,
Нет от него большого прока,
Когда ей тут так одиноко,
Зачем вчера не позвонил -
Наверно, ей он изменил?
Когда так дальше поведётся,
Пускай пеняет на себя,
Хоть ждет она его, любя,
Однако многим тут неймётся!
Сергей все слушал и молчал,
И только головой качал.

XXI

Меж тем поспели документы,
К ней в тур  на праздники лететь,
Виват! Летят шары и ленты,
Ему ж хотелось лишь сидеть,
Такая тяжесть охватила,
Как будто притяжения сила,
Внезапно стала вдруг сильней,
И тянет вниз, и всё больней,
Ему от каждого движения,
Не думать, просто лечь, заснуть,
И веки тяжкие сомкнуть,
И не бороться притяжения…
Решил когда ложился спать,
Наутро две путевки сдать.

XXII

Тревожным сном едва уснул,
Ан ночью, в неурочный срок,
Его как будто кто-то пнул,
И вновь в Амман идет звонок:
«Родная, где ты? Мне так плохо!
Я по тебе скучаю, кроха!»
И вдруг, словами семеня:
«Скажи мне только, ждешь меня?»
Спросил и замер, нет ответа,
Лишь в трубке чуть шипит эфир,
И сжался в паузу весь мир,
Пока она молчала где-то,
Вот очень тихо, как чужая,
Сказала кратко – «Приезжай!»

XXIII

Коль женщина играет в прятки -
На сердце тяжесть, кутерьма,
Вкус жизни изменит загадка,
Как будто нахватал дерьма;
Днем позже наш Сергей собрался,
Тянуть с отъездом не пытался,
Императив тот не дорос,
Ответа на прямой вопрос;
Вещей Аише в передачу,
Просила Вера отвезти,
Заехал к Вере по пути,
(«Я без нее почти что плачу!»)
Вот в самолете господин,
С ним рядом оказалась Queen.

XXIV

Queen Mary, а в миру Марина,
Стояла между двух мужей,
Один лишь  рисовал «картины»,
Другого выгнала взашей,
Один – араб, но не богатый,
Другой судился с ней за хату,
Один в Аммане ожидал,
Другой в Сибири ночевал,
И двое сыновей в зазоре,
Сергей поддал, с рассказом лез,
Он по дрова, а Mary  в лес,
Друг с другом делят своё горе,
Их случай негаданно свёл,
Интригу новую заплел.

XXV

Была не дура выпить Mary,
Чуть тяпнет, уж и  мир добрей,
Мужчин встречала  счетом, в меру
Сей раз понравился Сергей,
«Случайно» обнажилась ножка,
Все мимо: да, к нему дорожка,
Увы, не только далека,
Она к тому и нелегка,
Мужик влюблен по самы уши,
Про бабу все свою трещит,
А от других поставлен щит,
Пока любовь его так душит,
Что ж, есть  один несложный ход,
К нему, возможно, приведет.

XXVI

Про то да се с Аишей смело -
Сергей в подпитии рассказал,
Смекнула Mary, чисто  дело,
Парнишка бабу ревновал,
Так это то, что ей и надо,
Помочь Сергею Mary рада;
Амман - не крупный городок,
Когда попал ты на восток,
Твой каждый шаг здесь будет виден,
На радость или на беду,
Готовься – будешь на виду,
Надзор соседский не обиден,
Несложно расспросить людей,
Кто утешенье дарит ей.

XXVII

Сестру свою Марина знала,
Соблазнов море тут и там,
Имеешь недостаток нала –
Увидишь вряд ли Вади Рам,
Хоть головой полезешь в петлю,
Без баксов не увидишь Петру,
Без «президентов» шанс не дан,
Христов увидеть Иордан;
Когда ж хитра, в ажуре ксива,
Тебе, возможно, повезет,
Араб туда тебя свезет,
Это в Москве ты некрасива,
«Хабиби» станет тебя звать,
Себя почувствуешь, как  знать.

XXVIII

С арабом всюду  ходишь смело -
Защита и опора  есть,
Взамен - всего лишь доступ к телу,
Не оскорбит твою он честь;
Сергею, улыбнувшись мило,
Марина дело предложила,
Заплатишь мне, и компромат
Увидеть будешь ты не  рад;
Сергей опешил, все же «Сколько?»
Хотя почти лишился сил,
Вдруг протрезвев, у ней спросил,
- «Тысчонка баксов, да и только,
Здесь небогатая страна,
Монета всякому нужна».

XXIX

«В Аммане буду целый месяц,
А ты неделю тут  всего,
Работы всей деньков на десять.
Когда уеду из него,
В Москве три дня проездом буду,
Отдам тебе я фоток груду,
Все высший сорт, не западло,
А ты пока коси бабло!»
Сергей подумал, в этом мире,
Теперь нельзя не наследить,
Едва успеешь полюбить,
Уж стал стрелком ты в фототире;
Иль лучше ничего не знать?
Решил согласие свое дать.

XXX

С Аишей так   договорились,
Она в отеле будет ждать,
Уж волны рядом с нею бились,
Сергей еще начал взлетать,
Она скучала в ожидании,
Он слежки обсуждал задание,
Лишь к полночи добрался он,
Последний штрих – одеколон,
И можно обнимать свой клад!
На стук она открыла дверь,
Сергей глазам своим поверь!
На ней лишь тоненький халат,
Он на кровать ее несет,
И пеньюара кнопки рвет.

XXXI

Они почти всю ночь не спали,
И не гасили  яркий свет,
Напрасно турагенты  ждали,
Пропали завтрак и обед,
К пяти часам, однако, встали,
Одежду смятую собрали,
И вышли, за руки держась,
Душами к небу возносясь,
На пляже часик повалялись,
У местных служек, что не счесть,
Узнали где попить-поесть,
И в городок гулять собрались;
Мужской опять воспрянул дух,
Сказал Сергей о кольцах двух.


XXXII

Глаза невесты засияли,
В ответ она вскричала «Да!
Скорей же в город побежали,
Мы будем счастливы всегда!
Ну, наконец-то, я так  рада,
Купи из платины награду,
Лишь белый я ношу металл»,
С Аишей спорить он не стал,
Был найден  золотой лабаз,
Замерил пальцы ювелир:
«Таких здесь не найдете дыр,
Колечки оба на заказ,
У вас размер огромный самый,
Сверхмал размер у вашей дамы».

XXXIII

«Заказы делают в Аммане,
Срок исполненья десять дней»,
Аише захотелось к маме,
И слезы брызнули у ней;
Все ювелирки обежали,
Такие кольца не лежали,
Везде получен был отлуп,
Сергей, подумал, «я был глуп!»
Стал успокаивать  Аишу,
И целовать ее лицо:
«Не стоит слез твоих кольцо,
Беречь твою должны мы  «крышу»»,
Она в истерике была,
Икала, думать не могла.

XXXIV

Событьем омрачен был отдых
Она бросала грустный взгляд,
И тяжко грудь вздымала навздых,
Как будто он был виноват,
И телевизор выключала,
А если он включал сначала,
Она швыряла в угол пульт:
«Не делай из пульта ты культ!»
Или на пульт ложилась телом,
Иль начинала вдруг кричать,
Когда пытался он читать,
Или заняться другим делом;
На лошадях рвалась кататься,
Сергей не знал, куда деваться…

XXXV

Его в поход она втянула,
По Петре, по жаре, на день,
Наверх забравшись, вдруг уснула,
Идти назад ей стало лень,
Спуститься с гор не так уж просто,
Спасибо, небольшого роста
Вниз вес Аиши потянул
Покорный  серо-черный мул,
Сергей тащился тихо сзади,
За крупом в шортах, что так мил,
И вдруг с ослом себя сравнил,
Любовь слегка погасла к клади;
Горело на жаре нутро,
Хоть было выпито ведро.

XXXV

Решили день перед отъездом
Они в Аммане провести,
Бродить по переулкам тесным,
И делать шоппинг по пути,
Среди руин они снимались,
Для съёмок только  обнимались,
В Аммане не было колец,
Затею бросили вконец,
Вновь ожидало расставанье,
Он не ловил Аиши взгляд,
Решил, так надо: на кой ляд,
Отягощать свое прощание,
Оставил денег ей немного,
Домой пустился в путь - дорогу.

XXXVI

Полнилось сердце непонятным,
Тревогой смутной душу жгло,
Сергею языком невнятным
Шептало нечто…не дошло,
Работа вихрем завертела,
Сергей директор был умелый,
Решенья знал он наперед-
Догадок с логикою плод;
Создав с нуля по опту фирму,
По рынку пер как ледокол,
Так до фарватера дошел,
Нигде не прятался за ширму,
Встречал противника в лицо,
Серьезным он прослыл бойцом.
 
XXXVII

Queen Mary скоро позвонила:
«Могу «обрадовать» тебя,
С тобой простясь, она блудила,
Тебя по-прежнему любя!»
Перехватило вдруг дыханье,
О, дай Господь, мне пониманье,
Ужели жалкий адюльтер,
Всей моей жизни стал пример?
- Скажи, Марина, есть ли фотки?
- Есть… Скоро буду я у вас,
Пить будем не один лишь квас!
Уверенности были нотки
В словах Queen Mary,
Он так хотел быть не уверен...

XXXVIII

Май яркий на своем исходе
Сиял цветами всех мастей,
Готовность к лету дал природе,
Но ждал Сергей плохих вестей;
Гулял в раздумьях вдоль канала,
И думал, что ей не хватало?
Он уток на воде кормил,
Не зная сам, куда, бродил,
Кому-то в церкви ставил свечку,
На встречных девушек смотрел,
И думал, как шальной пострел,
Найти другую, что ль овечку?
Боялся он, что его «репка»,
В земле засела слишком крепко.

XXXIX

Яд ревности в любви опасен,
Верней он стрел Амура бьет,
И коли был роман прекрасен,
В твоей  груди гнездо совьет
Гад безобразный, червь зеленый,
Его сам  выкормил, влюбленный,
Своих желаний супротив,
Теперь его императив
Твои диктует побужденья,
Стремит тебя навстречу бурь,
Заменой толку будит дурь.

XL

Марина, статная блондинка
К нему как вихрь ворвалась,
Собрала гриву на резинку,
И сразу в ванну забралась,
Бесцеремонностью сраженный,
Стоял Сергей, как прокаженный:
 «Наверно, я слегка отстал…»
Затем он фотки пролистал,
На них любовь его блистала,
Высокий рядом с ней араб,
На вид чиновник иль прораб,
Без «стрингов» вдруг она предстала,
Страшась увидеть прочьи «без»,
Сергей прям в ванну к Mary влез.

XLI

Слова, обеты, уверенья,
Все было мусор, шелуха,
Подтверждены были сомненья,
Любовь Аиши - лишь труха,
Тарелку битую не склеить,
Как можно слепо даме верить!
С Мариной вечер был так мил,
Что пыл жениться поостыл,
Она все спрашивала: «Как ты?»
Сергей, однако, все молчал,
Возможно, он не там искал,
Не только баксы дали факты…
Старалась Mary так помочь,
Была у них одна одна лишь ночь.

XLII

Ах, женская душа – потемки,
Мы, чувств любовных не тая,
Во тьме бредем, поем в подземке:
«Пещера эта лишь моя!»
Ослеплены своею страстью,
Наощупь путь торим мы к счастью,
И, привыкая жить во тьме,
Порой сдвигаемся в уме,
Мы ищем слитки золотые,
И платим дорогую дань,
А получаем мусор, рвань,
Осколки, черепки пустые,
Слепцы! Познать  обманку эту -
Добраться надобно до свету!

XLIII

Тут  стон прозревшего раздастся,
Всё, поздно, годы позади!
Но нам за них уж не воздастся,
Жжет боль нещадная в груди;
Такая горечь от обмана,
Как будто в сердце злая рана,
Как будто в нем клинок торчит,
Но медицина тут молчит!
Коль сохранит судьба лихая,
Мозги нам, лучше  все долой,
Посыпать голову золой,
И дальше жить, судьбу не хая…
Ошибок опыт не хранить,
Сколь часто рвется жизни нить!

XLIV

Да, мы плюем на все советы,
Что в тех советах, ужо им!
Имеем сами все ответы,
Людскую мудрость не храним,
Лечим подобное подобным,
и бьемся снова «местом лобным»,
Обратно гонит нас любовь,
Спешим в потемки вновь и вновь,
Любимым мы обман прощаем,
Храним бережно  черепки,
Умом по-прежнему крепки
Лишь задним, и не понимаем,
Живое все летит на свет,
А мы во тьму кладем свой след.

XLV

Без света силы наши тают,
Бессильны A,B,C , E, D,
Не только аксакалы знают,
Что неминуче быть беде!
В воображении прекрасен,
В пещерах путь всегда опасен,
Он лепит шишки, синяки,
Тут не помогут пятаки,
Примочки не откроют чакры,
Что тихо чахнут в темноте,
Здесь ангелы поют не те,
В глазах слепых взовьются искры,
В коленках затаится дрожь,
Когда любовью правит ложь.

XLVI

Нам по счетам платить придется,
Наверно, как там не юли,
Из сил последних сердце бьется,
Когда душою на мели,
Когда душа, что бедный стрепет
В кустах  испытывает трепет,
Когда мозгами правит плоть,
До дней последних наших вплоть
Мы уж не мы, мы тень себя,
Сокровища Вселенной всей
Под ноги бросили мы  ей,
Мы, нелюбящую любя…
Блаженства тленного не ждите,
Без огляда долой бегите!

XLVII

Меж тем в Москве настало лето,
Пух тополиный полетел,
Сергей нечасто слал приветы,
Но как ни рвался, не сумел
С Аишей вдрызг порвать контакты,
Всё ж пару  раз в неделю «Как ты?»
Он в микрофон произносил,
И  хоть ответа не просил.
Она всё щебетала мило,
Порой минут по двадцать кряд
Он лишь вкушал от речи яд,
Порвать с ней не  достало силы;
В конце июня его леди
Сказала, в Сирию поедет.

XLVIII

«Проблема в том, что позвонить мне,
Возможно,  будет тяжело,
Поскольку с женским общежитьем,
В сей раз отнюдь не повезло,
Но  преуспеть нельзя в арабском,
Не посетив хоть раз Дамаска,
В посольство, может быть, прорвусь,
Потом в Москву совсем вернусь,
Тебя прошу, питайся чаще,
Не пей, не кашляй  и  гуляй,
Да, не грусти, но ожидай,
Ведь ожиданье  встречи слаще!
Ты потерпи, осталось чуть,
Пройдет декада как-нибудь!»

XLIX
Сергей едва повесил трубку,
Уж  все советы позабыл,
Решил все бросить, не на шутку,
И всю декаду крепко пил.
Залить всё водкою пытался,
Но как он сильно ни старался,
Любимой образ затереть,
Без «стрингов» фото не смотреть,
Лишь заводил себя все хуже,
Лишь думал больше он  о ней
Лишь ревновал ее сильней,
И сильно выпивкой натружен,
Он Вере позвонил узнать,
Когда любовь свою встречать.



L


У Веры голос чуть насмешлив,
Уж вылетел обратный рейс,
Встречать ее пора поспешно,
Он - в ванну, глянуть на свой фейс,
Из зеркала смотрела рожа,
«О, Боже, кем ты стал, Сережа!
С таким характерным лицом,
Ты мог бы пить с ее отцом!»
Как показаться в этом виде!?
Нельзя проблему разрешить,
Придется  к милой не спешить,
И на себя сидеть  в обиде;
Однако, черт всех подери,
Нет сил торчать тут, у двери!