Синица

В жизнь впорхнула, как синица,      
из студёных дней в тепло.
За окном мороз дымится,
дышит инеем в стекло.

Что услышать ты желала,
птица тайная моя?
О каких краях мечтала
у каминного огня?

Может, ласкового слова,
сказку чтобы  рассказал?
Может, чувства неземного
Узелок чтоб развязал?

Но увы, остыло  сердце,
 еле теплится оно.
Заржавели петли дверцы,
открывающей окно

в мир огромный и просторный,
в мир желаний и надежд.
А теперь, судьбе покорный,
в балахон немых одежд,

как Пьеро бедой наряжен,
складки горькие у рта.
Механизм души разряжен
и за маской пустота...

Я мечтал когда-то в небе
птицу редкую поймать,
накормив насущным хлебом,
тайны вечные познать.

И ловил её повсюду,
ставил сети и силки.
Не приблизился я к чуду,
только горечь от тоски.

Проходило время мимо,
унося с собой года,
одиноким пилигримом
брел в потёмках в никуда.

Сквозь мороз, жару и вьюгу,
все не то, -  просвета нет!
Понимал: бегу по кругу
в череде бесславных лет.

Обогреть пытался птицу
тенью давнего тепла.
Но, увы,  не возродиться
в пепле сказке огонька.

Не сумею напоить я
птицу жаром нежных рук.
Сердца стылого открытья
унесут в печаль разлук.

Все, понявши, приласкалась, 
обогрелась и, вспорхнув,
вновь на воле оказалась,
в дымке звездной утонув.

Вот один сижу в печали
в спину дует холодок.
Старость бродит за плечами,
и синицы не сберег.