Ивану Жданову Великому Поэту. Ц. Времена любви

«Блуждая, встретила...
Пока решала, он ли это,
Облака спрятали полночную луну».
Поэтесса Мурасаки-сикибу 
               
                Его книга  «Фоторобот запретного мира» получила
                премию Гран-при Аполлона Григорьева в 1997 г.
                Книга издана  Пушкинским фондом. Т-ж 3000 эк. 
                Переведена на 27 языков мира.
                Сейчас Иван Жданов проживает в Крыму, и его зовут
                "крымским отшельником".

Твой мир непостижим в проблемах серых будней,
Ни среднему уму, ни дымному окну...
Твой мир непостижим и мы о нем забудем!
Напоминать о нём нам разве есть кому?

Плывущие, как зыбь, фантомы сновидении,
Колеблющихся струн невидимой воды...
Твой двадцать первым век, мелькнувший за мгновение.
Изжил таких как Я из собственной среды!

Висящее ничто, меняющее ракурс…
Непомнящих корней, чем можно удивить?
Непостижим твой слог закрученный спирально.
Постигший суть времён, откуда эта прыть?

Свой многомерный мир ты перевертуалил:
Вплавь горы отпустил, летать послал моря...
Свой робот изобрел, но в сути не слукавил,
Поймёт ли тот урод, такой же, как и Я?

Как рыбы глубины неясные виденья;
В разломе бытия всплывает вещий сон,
Но сохранив в себе тоску и жажду мщенья,
До самых мелких черт исполнится вдруг он.

Грызущая печаль и горькое сомнение,
Костлявою рукой задушат игрока
И, наконец, слова томимые, прозрением,
Вернут твои стихи из недров далека.

Откроется глазам пророческое зрение,
Услышан будет твой Пророческий призыв.
Томился жаждой? Да? Но лишь не жаждой мщения,
А звезды просто так слепым, как ночь дарил!

Искомое в конце: Он стал лауреатом,
И издан, и тираж на тысячи идёт,
Но по секрету мне сказал еще когда-то,
Что ненавидит слог и всех кто стих плетет?
Мол, ненавижу все написанное в столбик:
Нагроможденье фраз с рифмованным концом...
Что он давно готов: и жест, и ложь, и подвиг.
В иную ипостась, открытую Отцом!