Стрельба в местечке...

Всё, что написано в этом рассказе, услышано от очевидцев, которых, к сожалению, уже нет в живых.

Про войну, Великую Отечественную, написано и рассказано столько, что прочесть и прослушать всё практически невозможно. И всё равно всегда можно услышать новую историю про горе людское, что не было рассказано и не было услышано, про то, как в 1942 году фашисты вошли на Ставрополье, в местечко, где проживали евреи.
- Нас было целое село, примерно до тысячи человек, - рассказывает бабушка внуку, перенося его детское воображение в то время и место, где такой же мальчишка бежит по просёлочной улице и во весь свой детский голос кричит: «Ба, ба, немцы, немцы!» - На улицу стал выходить народ, смотря вдогонку кричащим детям, что немцы вошли в село.

Навстречу Герке уже торопилась бабушка, крича: «Герка, не бойся, не бойся, иди сюда!» Обнимая внука, стала ругаться на тех, кто так сильно напугал её чадо, сама того ещё не зная, какое горе пришло в её местечко.
- Говорила тебе, не уходи от хаты далеко, вот мать придёт, всё расскажу! А кого ты видел, кто так напугал мою дитятку, и кто же там был, неужто чертяки полосатые?
- Не, ба, там… там дядьки на танках и на больших машинах с автоматами.
- И где же они?
- Там, у реки, у нашей запруды, они купаться стали, а мы теканули.

К вечеру фашистские солдаты вошли в село, в небольшом здании сельсовета разместили штаб и стали расквартировываться по хатам сельских жителей, требуя у населения села еды и самогона. Утром следующего дня в штабе уже шёл допрос, допрашивали председателя сельсовета. «Как ваше имя, - спрашивал немолодой офицер на ломаном русском языке в форме эсэсовца. - Мне сказали, что ты юда, это так? Мне сказали, что здесь все юда, это правда? Сколько вас в этом селе? Говори правду».

- Так началась трагедия нашего села. Немцы объявили о всеобщей трудовой повинности, выгоняя людей на всякие работы, требуя полного подчинения, и за любое неповиновение расстреливали, - продолжала рассказывать бабушка, а из глаз катились слёзы. - Герку бабушка привела к нам и мы почти не выходили на улицу. Страшно было. А когда слышали стрельбу, прятались в подвал, и часами не выбирались из него, даже зимой, и от холода замерзали до посинения.

- Ба, а кто он был для тебя, Герка?
- Герка был мне двоюродным братом, наши мамы были родные сёстры, сейчас ты носишь его имя.
- А где он сам, почему я его никогда не видел? - семилетний ребёнок задавал вопросы и ждал ответа, не зная, почему бабушка плачет, говоря о Герке.
- Если бы он тогда меня послушал, то, может быть, сейчас был бы с нами. Долго тогда фашисты стояли у нас в селе, а когда собрались уходить, то в один из дней нас, евреев, вывели из домов и повели колонной в сельскую школу. Мы до утра были заперты в ней под охраной фашистских солдат. Нас было много, сейчас и не вспомню, помню только, как наши матери плакали и говорили, что нас всех расстреляют. Другие говорили, что отправят в Германию. До утра гадали и думали, что с нами будет. Утром нас снова построили и повели. Мы шли по селу, когда мама Герки, пригнувшись к нам, сказала: «Бегите, бегите к кому-нибудь в дом и спрячьтесь». Я и Герка побежали.

Мы бежали со всех ног, сначала вдоль хат по улице, и когда заметили открытую калитку в чей-то двор, то забежали в неё и прямо в чью-то хату.
Увидев койку, спрятались под неё и долго не могли отдышаться. Мы слышали, как фашисты кричали нам вдогонку, мы слышали выстрелы, но мы убежали, и нам нужно было отсидеться, пока колонна пройдёт, и тогда вылезти из нашего убежища. Не помню, сколько времени прошло, пока мы прятались, но Герке не сиделось. Он стал говорить, что уже всё, что они ушли, и мы можем выходить. Я боялась, и выйти не могла, а Герка вышел из хаты.
Время шло, а я всё ещё сидела под кроватью в чужом доме, когда стала слышна стрельба в нашем местечке. Только потом я узнала, что там, на краю села, расстреляли всех евреев, кто жил в нашем силе. Потом мне рассказали, что колонну остановили фашисты рядом с местом, где мы прятались, и когда Герка вышел, то попал прямо в руки фашисту, который его и увёл в колонну к другим.
Было расстреляно 472 человека и три дня после расстрела были слышны стоны из этой братской могилы. Старики, женщины и дети. Сейчас там стоит стена, на ней написаны имена, кто был расстрелян. Вечная память невинно убиенным в Великой Отечественной войне.