Герою Чернобыля

Герою Советского Союза
        Владимиру Правику
                Посвящается

Когда страна ночная не знала о беде,
Чернобыльский реактор дал всем знать о себе,
В ночной тиши два взрыва округу потрясли
И много горя людям с собою принесли.

По боевой тревоге, огня услышав гул,
Пожарные поднялись, как воин в караул.
Пожарные машины, в степной ночной пыли,
По степи средь ковыли пожарных увезли.
 
И страшная картина во всей своей красе
Предстала пере ними : на мертвой полосе
Плыл битум раскаленный, графит пылал в ночи,
Огонь лизал реактор и плавил кирпичи.

Но шли не пламя гордо, и смерть не шла в зачет,
Пожарные. Герои. Расчетом за расчет.
Шли все за командиром, он вел их за собой,
И пламя погасили, хоть был не равным бой.

Но даже когда смена пожарным подошла,
То Правика команда из боя не ушла.
А сам Владимир Правик, пока еще живой,
В санчасть людей отправив, работал под трубой.

Быть может, временами он и глядел туда,
Куда как в ад уйдешь коль, то сгинешь без следа.
Но вдруг круги поплыли, и нечем вдруг дышать.
И газоизолятор не в силах помогать.

И люди увидали как бледный лейтенант
Стал тихо опускаться, как раненный атлант.
На руки подхватили, и к «скорой» унесли,
Вернулись, взяв брандспойты, и бой с огнем вели.

И только без сознанья, теряя силы, кровь,
С пожара уходили, чтоб дать прибывшим вновь
Взять в руки их оружие, как меч из мертвых рук,
На пламя наступая, чтоб рвать сей страшный круг.

Московская больница, в палатах тишина,
Как будто поселилась здесь страшная война.
На койках и кроватях бойцы в бинтах лежат,
И только самописцы лишь в тишине дрожат.

А там в углу палаты, у самого окна,
Лежит тяжелый самый, в бинтах рука, спину.
Это Владимир Правик с обугленной рукой…
Чтоб мать не волновалась, сын шлет письмо домой:

«Не плачь. Вернусь с победой. Не сетуй, не кричи,
Хорошие ребята – московские врачи.
Приеду к вам, конечно, и дочку обниму,
И соберем черешню, и отдохнем в Крыму.

Ты только жди и помни, что вечно я с тобой,
Что встречи не дождешься, твой сын, Володя твой».

Он умер там, в больнице, в палате никого,
Активные частицы прикончили его.
Погиб ты, словно Данко, отдав всего себя,
Ты умер, но есть память и помним мы тебя.

Твой подвиг не забудем, опишем, воспоем,
Обязаны тебе мы тем, что сейчас живем.
Все кто меня услышит в минутной тишине,
Почтите память павших в Чернобыльском огне!

Но снова, лишь пожарный огня услышит гул,
Поднимется и встанет, как воин – в караул.

Балашиха 1988