Итоги марта. Максим Жуков

Начну со стихотворения Виктора Фишкина «Тело», в котором автор умело и, главное, неожиданно подбирает определения: дорога у него медленная, ноги ходят домой ворчливо, воздух вкусный – как халва… Последнее определение, впрочем, не очень оригинальное, но общего впечатления от текста оно не портит. Стихотворение легкое, веселое, живое, но не избежавшее, к сожалению, явного влияния ОБЭРИУТОВ… что, впрочем, в наш век повального подражательства и постмодернизма большим грехом, слава богу, не считается.


ВИКТОР ФИШКИН "Тело" http://stihi.ru/2010/07/13/3529  , номинатор: БЛК
 
Стоял на медленной дороге.
Был воздух вкусный, как халва.
Домой пойти хотели ноги.
Гулять хотела голова.
   
Вокруг меня ходили дети,
Жевали жёлтое драже.
И я решил – пусть ноги эти
Сидят на пятом этаже.
   
А на часах всего лишь девять,
Цветочки нюхает трава,
И дома нечего мне делать.
Пусть погуляет голова.
   
Погода в воздухе висела.
Я призадумался опять.
Вдруг быстро вытянулось тело
На раз-два-три-четыре-пять…
      
Домой пошли ворчливо ноги,
Пиная разные слова.
И, удаляясь по дороге,
Гулять помчалась голова.



На второе место я бы поместил стихотворение, которое можно отнести к разряду так называемой «экспериментальной поэзии». Но оно вряд ли подошло бы для журнала «Воздух» или сайта «Вавилон», так как обладает, на мой взгляд,  недостаточным «приращением новых смыслов» (столь необходимым для «актуальной поэзии»); однако на страницах журнала «Новая реальность» или «Урал-Транзит» смотрелось бы вполне естественно и органично.


НИКОЛА "ххх" http://www.stihi.ru/2008/12/15/2944  , номинатор: БЛК (квота Александра Петрушкина)
 
по зёрнышку по капле по крупице
по кромке грани краю острию
плясать и пить и плакать и молиться
в дугу и в хлам не в жилу не в струю
и в бога душу мать и в три колена
и вон святых и сор не выносить
в любовь надежду веру и измену
не верить не бояться не просить
в храм в хлев в себя в колодезь ключ в болото
в хлеб в снег в тебя в еси на небеси
в суму судьбу неволю и охоту
в оставь меня помилуй и спаси...



На третье место я бы поставил стихотворение Али ЭШ «Сказки рыбака на безрыбье». Хотя можно было бы и на второе, но, к сожалению, только не на первое. Ибо всем хороша Аля, но, на мой взгляд, слишком многословна. Например, если в данном стихе убрать две последние строки, он ничего от этого не потеряет - только выиграет.


АЛЯ ЭШ "Сказки для рыбака на безрыбье" http://www.stihi.ru/2011/11/25/645  , номинатор: БЛК
 
Вдоль гранитных опор
пробираясь во тьме, тайком,
рыба трогает город
раздвоенным плавником.
Размываются контуры, гасится свет в домах…
 
Время длится наощупь,
минуя людей впотьмах,
как Фонтанка – текущая между грозой и дном –
огибает площадь и гастроном.
 
В ресторанном дыму,
где ни в ком не болит река,
город пробует рыбу
с подливкой из чеснока.
Застывая под сыром в тарелке морских щедрот,
с бутерброда гостям улыбается мёртвый шпрот.
Пискнув, падает блюдце… Сквозняк выбегает вон, позабыв про голод и выпивон.
 
Лодка
бьётся
белугой
о каменный борт Невы. Вновь за кем-то незримым бредут по воде волхвы, и дыхание Балтики слышится над тропой,
где мосты-динозавры склонились на водопой. Между тьмою и тьмой, где вливается в ночь река –
тонкий шрам от рыбьего плавника.
 
… Глядя в чёрную муть, вдруг покажется, что фантом под взлохмаченной шкурой воды шевелит хвостом…



На четвертое место я бы поместил Павла Самсонова и его «Воспоминание о Николиной горе». Это стихотворение являет собой образчик так называемого «плотного письма». Оно изобилует метафорами, образами и сравнениями, вызывающими множество ассоциаций - от исторических до политических (и даже архитектурных), но в целом впечатление от стиха остается размытым и каким-то разрозненно-разбросанным. Хотя, как знать, может быть, именно такого впечатления автор, сочиняя этот текст, и добивался.


ПАВЕЛ САМСОНОВ "Воспоминание о Николиной горе" http://stihi.ru/2005/03/01-497  , номинатор: БЛК (квота Светы Чернышовой)
   
Не ячменным веком кляча –
ставни хлопали печально,
опечатанная дача –
что отставленный начальник.
Обречённо дверь сипела,
в щель заглядывал шиповник,
а скрипучий бог ступеней
шёпот выцветших обоев
заглушал. Балкон с пастушкой
не по-графски разболтался,
как здоровьем – аэспушкин
из-за графоманских стансов.
Духом пасть кариатиде
не давал дух комиссарский,
от греха – неукротимо
перепрятавшись в мансарду.
Изуродованный флюгер
на вершине пирамиды,
как заправский шикльгрубер,
бодро лгал пустой планиде.
Над крестом окна гостиной,
иллюстрированным «Правдой»,
украиной самостийной
отрывалась балюстрада.
Не по стенам, испещрённым
сотней трещин и обломьев,
слёзы пьяным чичероне
проливала – по былому…
Тьма шуршала в гуще сада,
как торговка – целлофаном.
Крышу горклою прохладой
морось вусмерть целовала.



Пятое место по праву принадлежит стихотворению ДАРЬЯ ПОЛОСКАЙТЕ "зуб сибирского шамана". Несмотря на некоторые странные словесные обороты, как-то: «он Сцевола с головы» и «вырвет клык – как жизнь у волка – только дырку посверли», текст этот похож на стихи, невзирая на отсутствие надлежащей цельности и, как следствие, единого образного ряда.


ДАРЬЯ ПОЛОСКАЙТЕ "зуб сибирского шамана" http://stihi.ru/2012/03/18/9236  , номинатор: Степ
 
исчезают тени, лица, только голос не пропал:
"у сибири на границе есть опасная тропа".
фраза в памяти застыла – досаждала много лет:
"зуб шамана из кыштыма – самый сильный амулет".
не сидит колдун без дела и давно не знает сна,
голова его горела, на три четверти больна.
мысли жуткие – но с Богом – не страшись людской молвы -
поклонись его ожогам – он Сцевола с головы.
слушать будет он недолго – "...раз прошли вы полземли..." –
вырвет клык – как жизнь у волка – только дырку просверли!
   

Остальные четыре стихотворения я оставлю без аннотаций, расположив их по степени убывания творческой потенции и таланта. Ибо не знать моего мнения, в данном случае, будет лучше не только авторам, номинаторам и организаторам конкурса, но и потенциальным читателям – определенно.


ЮЛИЯ ЖДАНОВА "Переход" http://www.stihi.ru/2008/07/29/2322  , номинатор: Малка
 
На скрепке, на кнопке, на загнутом внутрь уголке,
На пятнышке клея, практически на волоске
Ютится зима в канцелярском закуте одна.
В корзину вчерашнею новостью канет она.
 
В корзинку, в копилку, на полку в каптерку - в архив.
Не выищет, щурясь, чихая и все перерыв,
Ни червь-архивариус и ни один доброхот!
Приходит весна. Все весны предвещает приход,
 
Ее дефиле, фейерверки, фанфары и свет.
И все предвосхитил наш новорожденный сосед.
Как сладко бесхитростным пахнет весна молоком!
Каким замечательным он говорит языком,
 
Как ежится нежно, как смотрит на вещи свежо -
На землю, на небо, на первоапрельский снежок,
На город, где на перекрестьях имен и племен
Под флагом, под игом и благом при смене времен
 
Над чересполосицей дней и ночей, деловит,
Идет человечек зеленый, а красный - стоит



КЛАВДИЯ СМИРЯГИНА ДМИТРИЕВА "Перевал" http://www.stihi.ru/2011/12/01/3122   , номинатор: БЛК (квота Александры Герасимовой)
 
Попавшее в оконный переплёт,
сырое небо бьётся грудью в стену
гостиной, где безмолвно и степенно
сто лет столетник бабушкин растёт,
где ходики воркуют в тишине,
где вазочки на вязаных салфетках,
где кенар спит в накрытой пледом клетке,
присвистывая тоненько во сне.
И бабушка, вздыхая, прилегла
на круглый валик старого дивана.
В студёном ноябре темнеет рано,
и сделаны домашние дела.
И снится нашей бабушке вокзал,
прощанье на заснеженном перроне,
а после – степь, дорога, сани, кони,
и ночь, и узкий горный перевал…
………………………………………………………
Её нашёл наутро старший внук,
когда принёс продукты, как обычно.
(Она с годами стала склеротична -
обычный в этом возрасте недуг).
Что дальше было, что там за дела,
не помню... помню только снег и дали,
и тёплый свет на синем перевале,
который я когда-то перешла.

2011



КОНОВАЛОВ ЕВГЕНИЙ "Джазовая импровизация" http://www.stihi.ru/2010/09/04/5872  , номинатор: Андрей Федосеев
 
Многоногое чудище джаза
переваливается по клапанам, раструбам, столам
своими синкопами, слушателей держа за
галстуки и манжеты. Чуть не сто ламп
 
отражаются в саксофонной латуни,
кружатся фейерверком зноя, похоти, тоски
на оси диксилэнда. В музыкальном раю ли, аду - не
одно пьяное сердце виниловым диском разбивается вдребезги.
 
Чудище вздрагивает нотами-ногами,
пошатывается, кажется, сейчас упадёт
прямо в ночь, завалится на бок, распадётся на гаммы
в пентатоническом хаосе апокалипсиса. Но вот
 
одним резким скачком марала
чудный зверь выправляется, торжествует, даёт посмотреть
всем собравшимся на поминки, что только играл он
с миром, как с леопардом, в собственную смерть.
 
Дробь барабанов, лязг тарелок,
стук как гром, дрожь как дождь
по коже, по жести, мурашками по телу
вечное соло. Не ударник - вождь атакапа и его лошадь
 
мчатся в фиолетовый горизонт Миссисипи
напрямик через прерию, мимо Нового Орлеана, как
мимо будущего, опережая слова и мысли или,
наоборот, претворяя их в очередной стихотворный пустяк.
 
Жизнь, мы были близки с тобою, -
насколько возможно. Остальное не так уж и важно - где,
с кем. В бессмысленной и протяжной задумчивости гобоя
страсть оправдывать и таить. В ослепительной наготе
 
растворяться лунатиком, счастливцем, глупцом. А после
ткань прерывистого дыханья на облезлые лоскуты
рвать... Кругом полифония джаза, ну так авось ей
удастся выговорить всё то, что не услышала ты.
 
Остаётся опять укутаться в ворох
воспоминаний - эти обноски славно греют шута
в заигравшейся осени. Под занавес трубного разговора
с саксофоном - на безмузье - признания рюмке шептать,
 
но ни капли жалости! Ведь на сцене
только джаз. Полоумный рояль вырывается из-под рук
пианиста. И как он в этой горячке ценит
каждую из восьмидесяти восьми своих чёрно-белых подруг.
 
Вот он клавиши рассыпает, как сорго,
меж ленивых ценителей и невыспавшихся зевак
в удобренных креслах, готовых выместить этот сор на
ближних, если не в подворотне. Добрый знак,
 
что ему наплевать на слушателей. К чёрту
он давно их послал бы, но неповторимая эта игра
забирает его целиком. Каждый жест, каждый миг отсчёта
на доске одиночества поневоле любвеобилен и краток.
 
Наконец, всё ревёт, наслаждается, исходит в жажде
невозможного здесь экстаза. Будь у музыки кулаки,
она в щепки вселенную разнесла бы однажды,
а затем сочинила новую. Где ни зги
 
не видать рассудком, но повезло
с гневом, яростью, счастьем. Где зовут, как
провожают в партитуру финальной любви, - вне слов,
чистым хроматическим апофеозом звука.



МАРИНА ЧЕШЕВА "вынимаешь свет живой" http://www.stihi.ru/2010/06/23/6910  , номинатор: Малка
 
вынимаешь свет живой
 
из окна как темный хлеб
 
а цветок сторожевой
 
на окне совсем ослеп
 
лает пусто вопреки
 
по земле растет как страх
 
хромоноги и легки
 
птицы на его руках
 
и сворачивая чай
 
в кружку неба у лица
 
по стеклу идет трамвай
 
улыбаясь до конца