Ещё раз об авиаторах и альбатросах

Вожделение. Животная тяга. Гормоны. Весенний жор щуки. Не важно с кем. Все пять чувств скомканы внизу.

Секс. Наслаждение. Значит долго. И медленно. Луговая трава в шлепанцах. Сложная архитектура витиеватых замков из пены на её груди. И остатки десертного вина, слизываемые с мягких губ.

Семья. Вечно открытое зимнее окно. С легким полупрозрачным тюлем. Мерное колыхание которого тоже вечно. Желание детей, похожих на тебя. Тихое счастье продуманного подвала. Громкий крик недостижимого потолка. Расписание занятий. Теплые объятия. Ну и наоборот.

Любовь. Все пять чувств скомканы вверху. Помутнение. Только с ней. Значит быстро. И безвозвратно. Простая архитектура пустых мечтаний на голом месте. Вполне прозрачными намеками. Наверное, это тоже желание детей. Но, похожих на неё. Тихий крик умирающего авиатора. Громкое счастье начинающего альбатроса.

Мне кажется, мы просто разучились любить.


Доктор и Бармалей.
Памятные задиры.
Ах, темнота аллей...
Ух, славный звон рапиры!

Вплавь из воды легко,
Сами такие ибо.
Свернуто молоко.
Выбор, вьюноши, выбор!

Эхом несёт обрыв,
Ох, как скрипит отчаянно.
А-72 залив
В горло прощальных чаек.

Доктор бинты плетёт
Той, что всегда в истоме.
У Бармалея - ВСЁ.
Кроме, вьюноши, кроме!

Трётся о ноты спирт.
Граммами гамм учу явь.
Жжёт по щекам карбид.
Женской слезы учуяв.

Шар у черты «зеро»
Ждут Фантомас и Зорро.
Роза её ветров
Скоро, вьюноши, скоро!

Рясы источит червь.
Virgin истопит Victim.
И упадёт за дверь
В горло прощальный выстрел.

Доктор и Бармалей...
Вместо задир – заборы...
Догвиль и Мандерлей.
Скорбно, вьюноши, скорбно.

Кровь в дозаправку бьёт?!
Чёрта с два... Пачками... Масло...
Доктор приветы шлёт
Той, что всегда напрасна.

2012