Бродяга

I
Девятый год,
Конец тысячелетия,
Мужчина пьяный по снегу идет,
Огни квартир спадают на дорогу,
В трамвае кошка что-то ждет,
Наверное, конца метели...

Я кутаюсь в пальто,
Снежинки падают на плечи,
Увы, мой праздник далеко,
Иду я ставить в церковь свечи,
За упокой ушедших дней,
За упокой моих друзей,
За упокой людей…

Девятый год,
Последняя минута,
В квартирах уже кто-то пьет,
Гуляет, поздравления поет,
А в старой церкви тишина,
 Ни звука…

"Прощайте славные друзья,
Вы так страдали…
Сейчас вы пленники небытия,
Но в строках вы бессмертны стали…
Испейте за меня небесных вин,
Вкусите за меня плоды покоя,
Меняйте времени устои,
Я с вами до конца…Аминь…"

II
Рассвет меня встречает томно,
Рассвет  уже совсем другой,
От расставания с прошедшим больно,
Ушел мой сладостный покой.

Прощай, двадцатый век,
Уносишь ты с собой мечты,
Идеи, лица и творения,
На этом всем восдвинулись кресты,
И лишь тоска раскинула свои владения…

Бродягой я встречаю новый,
Таинственный, непринужденный,
Встречаю двадцать первый век…

Помятый вид,
Убитый взгляд,
Затравленный бродяга одинокий,
Читает в переулке стих свой робкий,
И каждому прохожему он рад.
Лишь бы узнать, кто виноват?
Кто сделал из творца раба
Кто погубил слугу пера?..

Глухой, немой, незрячий,
Я словно пес бродячий,
Скуля, пытаюсь выживать..

Работаю не ради славы,
Творю уже не для себя,
А лишь для тех,
Кто сжег до тла,
Все наши ценности и нравы,
Кто наплевал на принципы морали,
В тщеславие и жадности живя.

Вчера пришлось писать о чести светской львицы,
Давно уж нет её у чертовой девицы….
Но добросовестно воспел дурную деву,
С «метафоркой» как эта львица захотела.

Сегодня мне хвалить придется,
Добропорядочных людей,
Которым в кресле хорошо живется,
Чиновники страны моей.
Все отличаются умом,
Добропорядочностью,
Родине верны,
И я пишу это своим пером,
Хотя стихи эти черны…

Прошло так несколько годов,
Я из бродяги снова стал поэтом,
Но иногда не нахожу я слов,
Все до сих пор полны грехов,
Забыли, что быть значит человеком.

III
Прими меня мой город детства,
Приветствует издалека рассвет,
Но до сих пор не нахожу я места,
Прошло так много долгих лет.

На улицах родного города чужие…
Чужая кровь, чужая речь,
Чужие истины и нравы,
И люди полные отравы,
Не могут город уберечь.

В толпе идущих заключенных,
Я словно чучело брожу,
Среди их взглядов обреченных
Я взгляд живой еще держу.

Кавказец в переулке рядом
Дурман и души продает.
Неподалеку парень с грустным взглядом
Один бутылку водки пьет.
На мостовой лежит бродяга,
Таким и я когда – то был,
Я денег дал ему, бедняге,
Их через час бедняк пропил.
Вот вижу церковь,
К ней иду облегчить душу,
Я подхожу,
А у ворот
Стоит с подростком
В черной рясе поп,
Девчонке доллары сует
Она за ним тот час идет…
На тротуаре трое мужиков
Несчастного ограбили при свете дня
Лишилась жертва всех зубов,
И в ноги к ним упал моля
Пощады, все это при свете дня…

Уныние…
Дойдя до остановки,
Сажусь в автобус
Еду в никуда,
Куда пропала родина моя?
Чужие лица
И чужие времена…

IV
Страна, моя великолепная страна,
Великая, прекрасная, родная.
Вот только для меня ты не моя,
Вот только стала ты совсем чужая…

Последние слова поэта
На мраморной плите наведены,
«Я не нашел того ответа,
Ради чего погибли вы».