Венок сонетов незаконченный

Облечена небесной темнотой,
За горизонт завернутою туго.
И звезды-спутники теснят друг друга,
Хотят сказать - но нет, опять не то.

Идет заря на смену ночи той
Подобием серебряного луга,
И мнится: это радостные слуги
Струятся под сверкающей фатой.

А дальше взор объемлет чернозем.
Ряды дворов и стройных огородов.
Все так спокойно и геометрично в нем.

Но - образ циклопического брода -
Внезапный разбегается разлом,
Как будто надвое расселась вся природа.

           -----


Облечена небесной темнотой
Печальная полночная царица,
Куда бы ей не удавалось скрытся -
Вновь зрим ее огромною звездой.

Ее физиономии литой
Так миллиарды лет еще кривиться.
В ней нам мерещатся моря, просторы, лица,
И стертый до изнанки золотой.

Нелюбую, забытую подругу,
Лишь отраженье грозного царя,
Навряд ли поцелуем одарят,

Но верные бесчисленные слуги
По-прежнему несут ее наряд,
За горизонт завернутый так туго.

       ---------

За горизонт завернутая туго,
Встает с трудом декабрьская заря.
Кто скажет нам: проводим ль ночи зря,
Пока храпят за стенкою подруги?

Наперекор известному недугу,
Пускай слова в гортани догорят:
Сонет я третий сочинил подряд,
Писал, марал, но есть ли в том заслуга?

Жена ущербная, бесплодная луна,
От лика и двора удалена,
Уж ты бледнеешь снова от испуга:

Трепещет пурпура кровавый отворот,
Твой грозный муж из гридницы идет,
И звезды-спутники теснят в дверях друг друга.

              ---------

А звезды-спутники опять теснят друг друга.
Мы в них привыкли видеть хоровод
Зверей, богов и населенья вод,
Что бесконечно носятся по кругу.

Какой ученый внятно назовет
Первопричину этого испуга?
Где двигатель божественного плуга,
Что борозду за ними вновь ведет?

А небо поражает высотой.
В сиянье дня разверзлись океаны,
В их глубине ведут свой танец странный

Пернатые. Слежу за пляской той,
Как небосвод их носит неустанно.
Хотел сказать, но нет, опять не то...

              -------

Хотел сказать, но нет - опять не то
Мне слышитсмя в чириканье безумном.
Луна и ночь, и птичьи крики в сумме
Дают чуть больше, чем обычных 100.

На звездах тонкий утренний настой
Напомнил вкусом летнюю росу мне,
Серебряных лугов порядок шумный,
И насекомых выговор простой.

Все геометрии подчинено в природе:
У птицы два крыла, строй грядок в огороде,
Луну теснит супруг ее златой.

Исписан лист уже на обороте,
И завершить его я должен, вроде,
Словами: вот, заря на смену ночи той.

           -----

Идет заря на смену ночи той.
Мы темноте обязаны сомненьем,
Но вот рассвет, и разбегутся тени
Прозрачной подвенечною фатой.

А слово, как непризнанный святой,
Не ждет из Ватикана одобренья:
Его влечет толпа и запах тленья,
И колокол беснуется литой.

Споткнувшись о звенящий от испуга
Взгляд лавочника, лавочницы, слуг,
Отводит взор, предвидя свой конец.

И небо, покровитель и отец,
Ему представится внезапно, вдруг
Подобием серебряного луга.

           -----
 
Подобием серебряного луга
Следы в снегу преследуют друг друга
Вот трав изгиб, а вот течет ручей.

А вот бежит живое что-то рядом
Вдоль серебром чеканенных отрядов:
То пес - свободен, легок, и ничей.

Ничьи - пространство рассекают тени,
Ничьи - под солнцем тянутся растенья,
В своем движении прекрасен вертоград.

Нет у природы общего закона,
И разрастаются явлений кроны,
Как без садовника оставлен, дикий сад.

Но все же верю - в этом есть заслуга -
Все это - чьи-то радостные слуги.

           ---------

Мне мнится, это радостные слуги
Несут покров серебряный небес
Как шествие божественных невест,
И раздается благовест в округе.

Вороны, ночи темные подруги,
Устроили судилище повес:
Помойка тем, другим ближайший лес,
Бойкот одной бессовестной хапуге.

Вороны, солнце, день чудесный, новый,
И океан небес - бездонные оковы
Для взгляда, очарованного той

Прозрачной немощью и дымкой окоема,
В которой зимний день, уже знакомый,
Струится под сверкающей фатой.


         -----------

Струится под сверкающей фатой,
И клонится без устали к закату.
Четырнадцатистрочною заплатой
Над городом зияет вечер мой.

Я от сегодняшей предновогодней даты
Готов отнять оконный ровный строй,
Цвет вечера, морозный и сырой,
Соседки ругань, грустной и поддатой.

Давайте это все перенесем
В пространства и размерности иные.
Что мы смогли - изобразили ныне.

С нежарким солнцем пропадает сон,
Свиные рыла призывают Вия,
А дальше - все объемлет чернозем...

         ----------------

А дальше - взор  объемлет чернозем,
Или объемлет черноземом взоры,
И зимний переходит окоем
В пространства, принадлежности которых

Ни мне, ни вам, увы, не угадать,
И потому мы изменили форму
Которой в пейзаже этом черном
Не к месту будет северная стать.

Молчит снегов замерзшая вода,
Молчат в снегах лесные города,
Я мчусь на юг в мелеющих сугробах,

И жду когда холмов начнется взлет,
А горизонт безудержно зальет
Река дворов и стройных огородов...

-------------------------

Ряды дворов и божьих вертоградов -
Гармония свеклы и винограда,
Казачества последние следы.

В баллонах оплывающей воды
Так преломляются растенья сада
И продавца угодливое "ты".

А мне ни дынь, не семечек не надо,
Я только жду, когда, объятью рада,
Природа взохом страстным изойдет,

И между твердых гор и влажной пены -
Глотнув из вечно чистой Иппокрены -
Себя рабыней снова назовет.

И вот: с горами спорит чернозем.
Все так спокойно и геометрично в нем.

------------------------------------

Все так понятно и геометрично в нем:
Вот волнолом, и снова волнолом.
На них - простерты ****и, продавщицы,
Увидев мой вагон - поднимут лица.

Мне летом тяжко так на полке спится:
Жар подпирает ослепленным днем,
А ночь, темна, душна, как чернозем,
И (простыней) степной ковыль пылится.

Но плещут зеленеющие воды,
И в них медузами невиданной природы
Текут тела, и Турция в дали.

И снова вечер, тени залегли
На галечной сереющей мели.
Се - призрак циклопического брода...

----------------------------------

Виденьем циклопического брода
В распадке гор течет на юг река.
И каждая вершина высока,
И холодна в любое время года.

А над снегами реют облака -
Покровы леденеющего свода -
За ними - только небо и свобода
И эха многоярусный раскат.

Но вдруг на склоне - чей-то легкий дом,
Белеют козы на квадратных крышах,
От солнца взор прикрывшая ладонь.

Он далеко, и голос мой не слышит,
И меж мобильных и ажурных вышек
Внезапный разбегается разлом.

---------------------------------



--------------------------------------