Рок срока

       
Душу свою расщеплю, как полено,
истреплю-измочалю, болезную,
вплету в вены,
натяну подобно нервам
между рёбрами,
подтяну колки,
ударю по струнам, запоёт сердце.
Вы когда-нибудь видели менестреля,
поющего у вас под балконом…
в окне монитора
серенады со слезой умиления?
Посмотрите – да вот же он!
Оглядываюсь назад и вижу –
срок моей жизни,
стремившийся к бесконечности,
обнулён. Ещё лет десять тому,
девочки давали мне двадцать пять,
сейчас – все тридцать, а мне – нано_дцать.
Если такими темпами стану стареть,
доживу ли до тысячи лет?
Адам, говорят, прожил восемьсот…
Или девятьсот?
Мне, конечно, этого не дано.
Впрочем, мог дотянуть бы до ста,
да медицина стала не та –
что-нибудь вколют не то, не туда,
и поминай, как звали.
До восьмидесяти? И то едва ли.
Открываю книгу за семью печатями –
книгу судеб, –
надеваю очки прозрения, читаю:
инфаркты, инсульты, радикулиты,
убористым набранные петитом.
Пусто в копилке –
ни знаний, ни опыта, ни одной обидки,
ни капельки злобы. В сносках –
враги, поддатые сексапилки,
друзья, vip-персоны – персоны персон,
но без кальсон.
Всплакнул. Слеза умиления
размыла дату смерти.
Теперь не видно, когда откину копыта,
то ли в шестьдесят, то ли в шестьсот?
В шестьдесят?.. Мда!
Мало. Надо бы до ста…
Канешна, ебтытьтвой!
если не вывалится затычка,
не посыплются на пол опилки,
души какой не случится изъян,
не поглотит диван –
по морю спячки идущий корабль;
не прикуёт к инвалидному креслу
недуг какой; не отнимется речь моя,
то взойду звездой долголетия,
засияю потусторонним светом.
Жизни весна случится заново.
Дальше – больше, знаешь ли.
Говорят, после ста она станет прогорклой –
жизнь, взятая измором:
плечи – высохшие ветви –
сучки, руки – плети,
правнуки, внуки, дети…
После двух столетий
начинаешь понимать: о чём шумят деревья,
лают собаки, окликая прохожих,
мурлычут коты и кошки,
о чём пахнут герани, стоящие на подоконниках.
После трёх – слова сливаются в какофонию.
Такая, знаешь ли, антисимфония!
Розы при виде тебя закрывают бутоны,
женщины – лона.
Сама природа потворствует гомо:
берёзка склоняется к берёзке,
яблонька к яблоньке, дуб к дубку…
Как держать себя в рамках,
если в этом вопросе ты ни бум-бум?
Взглянем с другого ракурса:
жизнь за четыреста – старость не радость.
Времени тяжёлый камень
давит на плечи, выжимает все соки…
Расшибёшься в лёпёшку,
ясный сочень,
прежде чем доживёшь до пятисот-то.
Пятьсот.
Глаза режет потусторонний свет,
видна вся подноготная – изнанка света.
Всей задницей ощущаешь поступь века,
которая иногда
тяжелее кованого сапога.
Не слышишь собственного голоса.
Ум становится тоньше волоса,
сам – как лунь седым.
Глаза выедает воспоминаний дым…
Господи! Позволь умереть молодым.