молитва матери

Друзья, заранее прошу прощенья
Быть может и не время вспоминать
Но вспомнил я, всё до последнего мгновенья
Деревню нашу, дом, отца и мать

Отец и мать мне часто говорили:
Сыночек, милый, к богу обратись!
И ежечасно за меня молились,
А я любил совсем иную жизнь.

Вино, друзья и сотни развлечений
Мне ослепили душу и глаза
И, ослеплённый, с диким наслажденьем,
Смотрел я в рюмку, а не в небеса.

Молитвы для меня страшнее яда были,
О боге я и слышать не хотел.
Летели дни, и жил я в грязной пыли
И думал я , что в этом мой удел.

Мне не забыть, наверное, навеки
Тот страшный миг: отец мой умирал
Из материнских глаз слёз вытекли реки
А я стоял хмельной и хохотал:

«Ну где твой Бог, чего он не приходит?
Он исцелитель, что ж ты не встаёшь?
Без Бога люди так же умирают
И ты, отец, как все в земле сгниёшь.»

« Я жив пока, а ты сынок – мертвец
Но верю, мертвым будешь ты не вечно,
И скоро воскресит тебя Творец
Ты будешь как и я живым, конечно.»

Отца похоронили. Мать молилась.
Втройне молилась о душе моей.
Потоки слёз, что за меня пролились
Я не забуду до кончины дней.

Ну, а тогда я думал по другому,
Была противней мать мне с каждым днём…
И вот, однажды, я ушёл из дому
Глубокой ночью. Словно вор. Тайком

Тогда кричал я : «вот она, свобода!
Теперь я волен в мыслях и делах!
Не знал ещё тогда, что жизнь – болото,
Ступил на кочку и увяз в грехах…

И жизнь меня, как щепку закружила
В водовороте суеты и зла.
Сначала хорошо кружиться было
Но вскоре закружилась голова.

А после стал ужасной, страшной мукой
Мне каждый круг тот, каждый поворот,
Я руки напрягал, до боли руки
Но жизнь – водоворот, водоворот!

Вино – источник тысячи лишений
«Приятный круг» - он многих погубил
Но был источник моего спасенья…
Не из него я пил, я из бутылки пил.

Друзья… такое лживое, обманчивое слово.
В водовороте есть и этот круг
И если б жизнь могла начаться снова
Другой бы был единственный. И самый лучший друг.

Круг развлечений, в золото одетый…
Как ярок был, меня он покорил,
И я, слепец, не видел рядом света
И в полном мраке по теченью плыл

Крутился я, не находя ответа
Когда однажды летом,  в сильный дождь
Я земляка. И друга детства встретил.
Увидев земляка, почувствовал я дрожь.

Предстал передо мною милый образ:
Глаза печальные и мокрые всегда…
Затихло сердце, задрожал мой голос
И с губ сорвались страшные слова:

« Ну как там мать? Меня хоть вспоминает?
Наверное, давно уж прокляла.
Хочу заехать всё, да время не хватает:
Сам понимаешь, то работа, то дела»…

«Да что работа! Помолчал бы лучше!
Как там дела – не трудно угодать
Я расскажу, но только сердцем слушай,
Реши, как позабыла тебя мать!

Когда ты смылся, мать твоя от горя
Всю поседела. Стала вся бела!
И каждый день, с невзгодой лютой споря
Шла на дорогу и тебя ждала!

И, очи простирая свои к небу,
Молясь во имя пролитой крови
Она  стояла, влитая в дорогу
Столпом надежды, веры и любви.

Ну, а когда стоять была не в силах,
Когда она совсем в постель слегла,
Кровать свою к окну придвинуть попросила
Смотрела на дорогу и тебя ждала!»

Его слова стремительным потоком
С груди сорвали раднодушный нрав.
Я весь дрожал. И вымолвил пугливо:
«Скажи, как мать! Она ещё жива?»

« Сейчас – не знаю, уезжал – дышала,
В бреду шептала странные слова:
Сыночек, милый, ты пришёл, я знаю!
А ты работа говоришь, дела…»

Я побежал, подстегнутый, как плетью
С тупым желаньем, жгучим, как огонь
Увидеть мать! Не опоздать! Успеть бы!
Успеть бы перед ней раскаятся во всём!

Вокзал и поезд. И одно лишь слово
В груди стучало молота сильней.
Хотел не думать, но напрасно, снова
И снова лишь одно: Скорей! Скорей!

Вот поезд встал, я вышел из вагона.
Меня трясло и что-то жгло внутри
Я в ночь шагнул безумной, страшной тенью
От пламени, горевшего в груди.

Знакомая деревня и дорога
И только незнакомый сердца стук
Вот кладбище, а там- почти что дома.
Могилы. И отца я вспомнил вдруг

И ноги будто сами потянули
Заросшей и не хоженой тропой.
Меня к его могиле повернули
В тени ночной зашелестев листвой

Я шёл, до боли напрягая зренье
Гранёная берёза. Значит здесь
Впервые в жизни встал я на колени
К щеке прижав холодный папин крест.

«Пап, я заботой и любовью к маме
Сотру всё прошлое, клянусь тебе!
Стоишь ты предо мной, твоя улыбка…
Ты жив, отец, не ты лежишь в земле!»

Вдруг сердце снова бешено забилось,
Ни зги не видно, только тьма кругом…
И вдруг луной окрестность осветилась
И я увидел рядом свежий холм.

О, лишь луна и звёзды только знали
Как я со стоном на могилу пал
И мамин холмик обнимал руками
И землю по сыновьи целовал:

Ты слышишь, мамочка, прости, родная!
Ты слышишь? Не молчи! Открой уста!
Я ползал, холм слезами поливая
Рыдая у могильного креста.

Но холм молчал, дыша могильным пленом.
Кругом ни звука, словно мир уснул.
Лишь тут я вспомнил, кто мне даст прощенье
И руки свои к небу протянул.

И эта ночь стала последней ночью
Среди безбожной жизненной ночи.
Она открыла мне слепые очи
На мир людей. На мир моей души.

Когда ж я вижу пред собой картину:
Заплаканную, сгорбленную мать
А рядом гордого, напыщенного сына,
От всей души мне хочется сказать:

«Вы, матери, имеющие сына!
Взметните ваши руки к небесам
И верьте, что молитвы ваши сильны
Творить и после смерти чудеса.

Вы, сыновья, забывшие о боге!
Взгляните на заплаканную мать
И встаньте рядом, чтобы вам в дороге
Все эти слёзы не пришлось пожать!»