Игра судеб - глава 1

 Утреннее солнце медленно поднималось над городом, освещая крыши многоэтажек своим мягким оранжевым светом, отражающимся в окнах, и слепящим бликами прохожих, случайно поднявших свои глаза к небу. Рассвет, только недавно вступил в свои права, но уличные фонари пока еще не успели погаснуть.
 Большой город в очередной раз готовился начать свою ежедневную рутинную жизнь. Спешащие и суетящиеся, не выспавшиеся, с бессмысленным взглядом и ужасно пахнущие крепким кофе люди, покидали свои тёплые  квартирки, чтобы присоединиться к безумному будничному бегу.
 Дороги с самого утра были заполнены бесконечным строем автомобилей. Наверное, любому горожанину, трудно уже представить свой город без этих гремящих, стучащих и отравляющих воздух горелым топливом «повозок». Собирающиеся в «пробки», разноцветные, но между тем грациозные по своей форме автомобили, заполоняли улицы, доставляя своих хозяев на работу, совещания, учёбу и еще по многим, лишь Богу известно каким делам.
 Общественный транспорт как всегда утром был до отказа заполнен людьми, спешащими на свои рабочие места, старающимися в этот очередной раз успеть «отыграть свою роль» в «глобальном театре» под названием жизнь. Не уступая друг другу места, и крича на водителя, требуя поторапливаться - вся эта «пролетарская толпа» спешит, чтобы снова отдать все свои силы работе и вернуться поздно вечером домой, мечтая о скорейшем приходе очередного выходного дня и хотя бы элементарной возможности выспаться.
 Но Александру в этот раз повезло. Место ему в «маршрутке» досталось вполне удобное, да и сам транспорт еще не успел набиться людьми до отказа, хотя свободных сидячих мест уже не оставалось. На следующей остановке в салон автомобиля вошла старушка, но никто из сидящих в ней, от солидных дядюшек в костюмах, вплоть до школьников подростков так и не пожелал уступить ей места. Но поступить также как все, наш герой не смог. Учтиво встав и предложив старой женщине место, он взялся рукой за поручень, и, несмотря на явное неудобство, стоя продолжил движение до своей остановки.
 Выйдя из автомобиля, Александр аккуратно поправил свой галстук и рубашку, смотрясь в своё размытое отражение в стеклянной афише, и бросил взгляд на высокое здание городского литературного журнала «Лито Масс». Аккуратно открыв портфель, и проверив - не забыл ли дома свои работы, он вошёл в здание.
 В издании сегодня был очередной приёмный день, и люди, различных профессий, которые, как им казалось, имели хотя бы какое-то отношение к литературе, собирались здесь, чтобы попробовать продать свои работы и получить за них хотя бы скромный гонорар. Повара и бригадиры, строители и мелкие бизнесмены, менеджеры, инженеры и представители еще многих профессий, все кому казалось, что они пишут «гениальные строки», или просто пишут хорошо - собрались здесь, чтобы выручить хотя бы копейки гонорара за свои работы, продав авторство на свои стихи или небольшие рассказики журналу. Но едва ли каждому из них это удавалось. Для того чтобы именно твоё произведение опубликовали в следующем номере, нужно приложить неимоверные усилия и старания в работе. Выбирают только лучшие работы, и то в небольшом количестве, можно сказать, что конкуренция здесь была сумасшедшая.
 Но нашему герою везло и здесь. Трудно сказать почему - может быть, стихи нашего героя действительно нравились читателю, может быть, просто носили коммерческий успех, или же просто директор издательства (с которым они были и остаются добрыми и хорошими друзьями) очень любил его творчество… Но так или иначе, в каждом номере «Лит Масса» была его личная колонка «Аристократической поэзии». Александр не занимался лично её внешним видом, разработкой и публикацией, это делали другие люди. Его целью было лишь написание стихотворений. Каждый месяц он должен был подготавливать как минимум по три стихотворения, но неизменно в возвышенном или как еще говорят на профессиональном языке «акмеистическом стиле». В таком, чтобы в своей работе он воспевал что-то возвышенное… Прекрасное, благородное… И старался передать свои чувства читателю, тем самым вдохновляя и его. Он пишет так, как раньше работали Гумилёв и Цветаева, Городецкий и Мандельштам. Да и не может он ваять свои стихотворения иначе… Не умеет просто. Это его стиль, и ничего уж здесь не поделаешь.
 Конечно, в зависимости от того, насколько стихи нравились читателю, он также и получал гонорар. Но даже если бы его работы были бесконечно популярны в обществе, и его произведения ставили в ряд с творчеством классиков, а его самого признали «великим поэтом», гонорары, получаемые за публикацию в «Лит Массе» всё равно не смогли бы обеспечить его семье достойной жизни. Небольшие деньги, которые он зарабатывал - целиком и полностью уходили лишь на предметы первой необходимости. Жена и маленькая дочь, в редких случаях могли съесть что-нибудь сладкое или просто выпить чашку чая, денег не хватало даже на это… Единственное чем он мог прокормить семью, так это лишь строфами, над которыми он трудится целыми днями. Между тем, стихи это единственное, что у него получается действительно хорошо. Поэзия – его стихия, его жизнь. Работая над своими произведениями, он часто представляет себя кузнецом, неспешно трудящимся над новым клинком. Также действует по особому алгоритму, сначала «раскаляет» свои стихи, затем куёт, затем «охлаждает» и повторяет  всё сначала до тех пор пока стихотворение не получит нужной формы и в конце концов «затачивает» его. На самом деле, это тоже очень большое искусство, но в наше время, к сожалению, очень плохо оплачиваемое.
 Больше нигде в этой жизни места себе Александр не смог найти. Через силу он окончил институт, и получил образование экономиста, как и хотел его отец, но все его знания были слишком слабы, желания и таланта учиться экономической науке у него никогда не было, и даже никогда не возникало. Везде где он только не устраивался работать, долго его не держали, быстро убирали или за постоянные конфликты с коллегами, или же за профессиональную непригодность.
 В «Лит Массе» в отличие остальных «поэтов», которым для оценки их произведений требовалось пройти все «круги ада» от длинной очереди до кабинета редактора, стихотворения нашего героя в первую очередь любил читать сам директор журнала, тем самым избавляя его от длинных очередей и пристального уставшего от постоянного чтения взгляда редактора.
 Но в этот раз, как всегда идя к кабинету главного редактора, он не смог не заметить как кто-то из «писательской толпы» решил выделиться, залез на подоконник, и во всё горло закричал: «Эээ народ, а зацените мои стихи!!!». Слегка ошарашенные подобным поведением люди решили всё-таки послушать, какую же оду сложил этот «величайший поэт современности» и начали выстраиваться вокруг него.
Своё чтение мужчина начал словами:
- "Короче так… Тут выборы скоро будут на мэра!!! Ну, меня типо и навеяло!!! Слушайте короче":
"Голосуй – не голосуй…
Хочешь дуй в ус, хочь не дуй…
Всё равно по уху съездят
Хоть буржуй, хоть балагуй.

Поставь-ка крестик, нарисуй…
Чинушку* в ж**у зацелуй.
Пусть и дальше нами правит…
Голосуй - не голосуй…"
 После прочтения, в окружавшей «поэта» толпе начали раздаваться разного рода звуки. От смеха, до улыбок, кто-то  требовал «на бис»,  кто-то кричал слова поддержки, а кто-то просто скривил губы в лёгкой усмешке и ушёл.
Но наш герой не был таким как все остальные окружавшие его в этот момент люди. Для него было вполне очевидно, что это не стихи, а простой зарифмованный набор слов, который даже в своём смысле является ложным. Он не отвернулся и не продолжил идти дальше по своим делам. Ему стало обидно за то, что кто-то принимает, и, причём принимает всерьёз и "на ура" подобную глупость. Он не сдержался и громко сказал, так чтобы было слышно всему залу:
- Сударь, ваш уровень интеллекта сравним разве что с уровнем черепахи, и я требую, чтобы вы своим присутствием здесь не оскверняли атмосферу литературной идиллии и больше сюда со своими работами не возвращались!!!
В толпе сразу пронеслось громкое и абсолютно бессмысленное «ууу»… В воздухе явственно запахло дракой.
- Ты чо сказал урод??? – громко закричал «псевдопоэт»
- То, что вы уважаемый - бестолковая скотина и быдло, которое максимум должно чистить уборные, а не заниматься писательством, тем более стихосложением. Вы пишите криворуко, и считаете, что в вашем стихотворении есть смысл и какая-либо истина!!!
Но похоже «недопоэт», даже несмотря на свою более серьёзную физическую подготовку и явно отсутствующий у подобных людей интеллект, сдержался и спросил:
- «ГЫ!!! «Милостивый государь», а чё конкретно вас не устраивает?» - в толпе опять раздалось улюлюкивание и смех.
- Если вам угодно, я могу пояснить. Первое, ваши стихи написаны настолько глупо, что в них употребляется слова, которых ни в одном словаре русского языка никогда в жизни не найдёшь, и к слову, даже в украинском языке тем более – слушая первый аргумент «недописатель» чисто на рефлексах сжал пальцы в кулак.
- Второе – продолжил Александр, - скажите, кто вы по профессии???
- Я работаю в мясной лавке, а причем здесь эт…
- Проще говоря, вы друг мой – мясник, верно? – с лёгким презрением в голосе спросил Александр
- Ну и чо дальше? – с явным раздражением ответил «мясной поэт»
- Это был риторический вопрос… Думаю, это уже была ваша ошибка не только как писателя, но и как человека интеллектуального труда если вы на него ответили – градус напряжения в воздухе нарастал, вот-вот уже у мясника должно было кончится терпение. А Александр даже и не думал останавливаться.
- Скажите, что же вы - как человек, который далек от политики, а особенно от предвыборных кампаний, о которых вы так откровенно пишите, можете знать и говорить вообще о выборах? Как вы можете писать об этом? И вы думаете, кто-то действительно образованный сочтёт вашу работу "гениальной" или хотя-бы удачной? Да чёрта с два!!! Вы тупой мясник и должны знать своё место, а если есть талант к писательству, так о мясе и пишите!!! Будьте так любезны, уяснить это???
 Под конец речи голос Александра срывался уже до крика, и «мясной поэт», не выдержав, буквально взлетел с подоконника и резким движением занёс кулак для того, чтобы ударить нашего героя в челюсть, но тому удалось благополучно увернуться от удара. Кто-то догадался вызвать охрану, и трое служителей местного порядка вывели огромную тушу из зала, кричащую проклятия и угрозы в сторону Александра.
 Толпа никак не могла понять, что происходит, смотрела то на Александра, то на охрану выводящую «мясника», а тем временем Александр не заметил, как сзади подошла женщина и  тронула его за плечо – это была секретарша директора издания.
- Господин Приозерский, Владимир Иванович уже давно ждёт вас в своём кабинете. – тихим и нежным голоском пропищала хорошенькая секретарша главреда*.
- Да да… Благодарю вас Алина Дмитриевна! – Ответил Александр.
- Прошу вас, следуйте за мной.
Они двинулись по хорошо знакомому Александру коридору. И вышли к кабинету.
- Александр – сказала Алина Дмитриевна, прежде чем открыть дверь, - там за дверью помимо Владимира Ивановича сидит еще один очень важный человек. – секретарша подняла глаза на Александра с явным видом, скорее даже не просьбы, а своеобразной мольбы - Пожалуйста, вы не отказывайте ему хорошо? По крайней мере, сразу. Это важно не только для издательства, это не менее важно и для вас.
 Наш герой посмотрел на неё с лёгким удивлением  и сказал:
- А что же это за человек такой? И что ему может такого важного понадобиться от скромного поэта?
- Сейчас сами всё и узнаете.
С этими словами она открыла двери и сказала,
- Владимир Иванович, к вам Приозерский.
- Да, да!!! Пусть войдёт – донеслось из-за двери.
- Я очень надеюсь на вас Александр – шёпотом сказала секретарша и вышла.
 Наш герой вошёл в кабинет. Главный редактор издания, Владимир Иванович Улиткин как всегда сидел за своим рабочим столом. Несмотря на уже довольно не молодой возраст и седеющие волосы, этот человек выглядел всегда очень благородно. Слегка морщинистое лицо, придавало ему вид умудрённого старца, а красивый деловой костюм, лишь подчёркивал его аристократические черты.
- Здравствуй Саш! – поздоровался с нашим героем главред, - разреши мне представить тебе моего собеседника - это Дмитрий Алексеевич Коромыслов, глава крупного концерна «Полимер».
 Одного взгляда на этого человека, Александру хватило, чтобы понять, что перед ним сейчас находится явно не обычный менеджер или мелкий предприниматель, а самый настоящий «толстосум». Больших, округлившихся размеров живот, одежда - очень дорогая, но по сути подобранная безвкусно, улыбка еле заметная на заплывшем жиром лице, а также синяки под глазами от постоянного недосыпа. Несмотря на явное превосходство в материальной сфере, как Александра, так и Владимира Ивановича,  в этом человеке если и было что-то благородное, то это только его огромных размеров живот, но что здесь поделаешь, такая она – интеллигенция нового времени. Но между тем нашего героя не отпускало ощущение, что он уже где-то видел этого человека.
 Дмитрий Алексеевич встал со своего кресла, и протянул Александру руку, чтобы он мог пожать её. Александр ответил на этот жест взаимностью. Затем Дмитрий повернулся к Владимиру Ивановичу, и сказал громким голосом, который показался Александру чем-то схожим со звуком пароходного гудка:
 - Володя, мне бы очень хотелось, чтобы вы с Сашей решили этот вопрос без меня, введи его, пожалуйста, в курс дела, если удастся договориться, я позже сообщу где мы сможем с ним лично встретиться и обсудить дело. А теперь прошу прощения, мне пора спешить.
- До свидания - в один голос ответили Александр и Владимир Иванович. На что Дмитрий ответил лишь сухим рукопожатием, притом не вымолвив ни одного прощального слова.  А затем, также молча Дмитрий вышел из кабинета.
- Присаживайся Саш... – сказал главред  Александру указывая на стул.
Александр поблагодарил его и сел.
- Владимир Иванович, я совершенно не могу понять, что от меня требуется вам и этому человеку.
- Саш… Это не просто человек... Это добрая фея!!! – с некоторой мечтательностью в голосе заметил директор издания откинувшись на спинку кресла.
- И, что же нужно этой «доброй фее»?
- Эх Сашка Сашка… Этот человек – самый богатый в нашем городе. Он лично акционирует и поднимает с колен предприятия, которые уже за, или давно пересекли черту банкротства. Сейчас он преследует благородное стремление – победить на выборах мэра, чтобы навести порядок во всей экономике нашего города, помочь ей процветать.
- Я никак не пойму Владимир Иванович, какая же мне в этом отведена роль?
- Саш, пойми меня, пожалуйста, правильно, наше издание ведь тоже переживает не лучшие времена. А что поделать? Не могу же я превратить наш литературный журнал в очередную «жёлтую газетёнку», это будет слишком сильно порочить мои принципы. Может быть после меня – да, судьба журнала на том свете мне будет абсолютно не интересна, но при мне такого не будет и быть не может, а разоряться я не стремлюсь, хотя, откровенно говоря, даже боюсь себе представить как нам удастся «дожить» с такими мизерными продажами хотя бы до конца этого года.
- И этот Дмитрий пообещал вам денег для развития, правильно? Вы мне так и не ответили, что же хочет он взамен?
- Не только денег Саш, не только денег… Он пообещал, что поможет нашему изданию выйти за территорию нашего города и области, хочет, чтобы наша газета продавалась по всей стране, и зная потенциал и связи Дмитрия, считаю, это вполне возможно. Соответственно вырастут продажи, плюс финансовая помощь самого Коромыслова… Мы поднимемся, можно сказать, на новый уровень. А хочет он, в сущности мелочи, чтобы мы подготовили ему предвыборную кампанию, поддержали его от имени нашего издания, и причём, по непонятным мне совершенно причинам, он требует чтобы лозунги и агитационные речи были написаны в стихотворной форме и именно твоей рукой.
- Странно это как-то – заметил Александр.
- Странно – повторил Владимир Иванович. Но у богачей свои причуды, верно? Хотят так, значит, будет так. Как там у бизнесменов говорят? "Желание клиента – закон".
- То есть моего мнения вы уже не спрашиваете? – поинтересовался Александр.
- Саш, я понимаю, у тебя свой стиль и свои принципы, но если мы сделаем всё, что от нас требуется, то и за свои работы, ты будешь получать куда больше прежнего, а  за предвыборную кампанию, он вообще тебе пообещал баснословный гонорар.
- Владимир Иванович, я поэт, а не агитатор…
- Я понимаю, но и ты не забудь… Жене твоей, наверное, надоело уже ходить в заплатанной одежде, да и дочери тоже. Нет нет… Не возражай ничего, позволь мне сначала закончить. Честно говоря, мне обидно, что ты не смог себе найти места нигде кроме как в поэзии… Но цену современного творчества поэта в денежных знаках ты знаешь и сам, здесь ничего говорить тебе или объяснять не нужно. А это, самый настоящий и достойный выход из ситуации, поверь…
- Владимир Иванович, я не… - начал было Александр, но его в очередной раз прервал главред.
- Разговор окончен Саш. Гонорар за свои произведения получишь как всегда после выхода номера в продажу. Позвони мне вечером и скажи что ты по поводу Коромыслова решил – сказал Владимир Иванович, а затем встал из-за стола протянул руку для прощания.
 Александр молча ответил ему тем же. И уже направлялся к двери, как его снова одёрнул голос главреда.
- Подожди, вот, возьми эти деньги. Я прошлый раз обещал твоей дочери яблок привезти, купи ей сам, пусть твоя маленькая радость сегодня лишний раз улыбнётся…
(прим. для читателя главред - главный редактор (или иначе директор издания))