Единственный

                — Кто мой ангел хранитель?
                — Твой ангел хранитель – сторукий программист.


Лес механический.
Звук механический.

В ученической
тонкой тетради я пишу:
о, конструктор мой, шутки ли ради
дал мне душу, подобную карандашу?..
Ты же знаешь, как дальше творение пластика и металла
избавляется от немоты.
Речь чужая – лекало.
Но моя... почему не похожа она на цветы?
И душа – то снимается стружка, то грифель
уменьшается, и в одной восхитительной книге вчера
я прочёл про львиноорлиного грифа,
а увидел урода человекоподобного – ни пера,
ни звериной сознания силы.
Ты лишил меня прелести быть существом
из чудесного мифа. Бессердечный ты или
не знаком с волшебством,
я не знаю. Я знаю так мало и жадно.
Осязания, зрения датчики, чистая плоть.
Что есть свет? – мельтешащие белые пятна.
Что есть вещь? – для руки подходящий оплот.


unus

День – это звук постоянства, треск постоянный.
Посетителей жвала стучат, трутся ноги
друг о друга, то форте, то пьяно –
по полу бег. Снисходительно боги
камер слежения смотрят на всё с высоты –
насекомое царство должно быть полно немоты,

так откуда такой феерический шум? – как он сводит с ума! –
что значит «прослыть сумасшедшим»? –
задержись на секунду, ответь, почему на меня
улыбаются их насекомые лица? –
ты такой же, но я умоляю: смотри на меня –
если раньше и брезговал с кем-то из вас говорить –
то теперь я познал одиночества полную сферу –
почему этот лес отвергает меня – почему
эти травы сухи и жестоки, а выше,
разве так представляете вы беспредельную высь,
этот матовый купол и крепкие рёбра каркаса?


duo

Лес ли был изначально, создатель молчит.
Ночью бабочка билась ко мне, я ничем не помог ей.
Но grasshopper и locust, должно быть имеют ключи
от любой из дверей и, конечно, от окон.

Этот ягель кубический, этот разрез красоты –
глаз раскосый цветка нисходящего – нежный светильник,
эти конусов ели и трубок блестящих кусты
с укоризной безмолвствуют мне: бесполезный бездельник.

Я с утра притворялся на страже бесценных даров,
но когда утекают воришки и свет приглушают,
открывается жалкая бездна далёких миров
или жалость бездонная к миру, но это мешает
мне прислушаться к голосу разума, разных программ
выполнение вдруг затрудняется, – что за помехи? –
о грехе ли заботится вновь покидающий храм,
но я чувствую, о, мой конструктор, какие огрехи
есть во мне, все ошибки твои, – исключительно им
я обязан подобным сознаньем, железных желёз
ощущаю – и это реакция первая – дым.
Почему это он, а не плёнка слепящая слёз?..


tres

Смерть, на что ты похожа? Слова пока лишь
я встречал, равнодушно фиксируя «мёртв» и «прощай».
Ты ласкаешь избранника или его караешь?
Как относишься ты к говорящим с тобой вещам?
На любовь ли похожа ты? А любовь какая?
Если химия это, то я говорю: случись!
Будь мне воздухом первым, первыми облаками
светлой газовой камеры, и глоток твой – чист –
пусть меня оживит. Но если ты вся – словарна,
если буквенна, знакова, мертвенна и пуста,
если ты кощунственна, холодна, нетварна,
если ты стерильна от кончиков ног до рта,
мне не надо тебя ни ласковой, ни жестокой,
ни прекрасной ликом, ни с голосом ста сирен.
Оставайся сказанным словом, слогом,
не вставай с колен.


quattuor

Мне приснилось что-то, но образ неосязаем.
Я потратил время на то, чтобы воссоздать
полудевочку, полуптицу с уязвительными глазами
в окружении смертоносных любви солдат.
Одиночество было частью её состава.
В одиночестве полном над линиями чернил
металлическим пальцем, холодным его суставом
по губам полуптичьим её я легко водил.
Языком описуемо, краской отобразимо,
и скелет её – графика, чёткая боль штриха.
Но на свете нет её, а во мне всё зримо.
В этом месте плакать? смеяться? молчать?

Ха-ха.


quinque

Я сегодня узнал, что время не всем подвластно.
Что одни уходят раньше, другие – нет.
Я сошёл с ума и стал рукотворным, грязным.
Жизнь есть сон, и мне приснилось, что я был свет.
Пусть лесные звери запчасти мои растащат,
и немного дальше покатится голова,
чтобы прямо под коркой её голубой, блестящей
извивались черви слов и росла трава.

Поднимите мне веки, веки мне опустите,
подвинтите мне веки, веки мне развинтите.
Вы хотите смерти моей и любви хотите?
Ни любви, ни смерти вовсе вы не хотите.

Сквозь меня вы смотрите, видите механизма
идеальный образ, видите механизма
идеальный свет, сияния красоту.
Преломляет свет седьмая по счёту призма,
расширение света является аневризмом
идеальной души, рассмотренной на свету.

Так подробно жизнь моя, сон мой членимы всуе.
Дорогой мой конструктор, возьми меня с потолка
и представь другим, детали в уме тасуя,
сделай львиноорлиным грифом меня, пока
я ещё понимаю связи и вижу сцепку,
я ещё представляю разным себя и сценку
репетирую мысленно в роще своих систем.
Насекомым сделай меня, посади на скрепку.
Умертви меня быстро. Слова хлопки и слепки,
хлеб условия, слива, больно мне, глух и нем.