Яков Есепкин Оцветники Сеннаара

Яков Есепкин

Оцветники Сеннаара

Отпустит Боже черные грехи,
Заплачет над убитыми Георгий,
И кровь сию архангелы в мехи
Сольют и сохранят для темных оргий.

А что еще привратникам хранить,
Великие святыни источились,
Жемчужную путраментную нить
Востянуть за Аид и не потщились.

Есть ангельскому бдению предел,
Нельзя его минуть в земные сроки,
Уйдем скорее, Марио, от дел
Иль вспомним византийские уроки.

Не стоят мессы наши времена,
Что десным это мелкое коварство,
Мы кровию святили имена,
Чтоб прочились державие и царство.

Но тщетен героический пример,
Когда серебро с остиев лиется
И вычурные замки у химер
В плену, и див тристия чурно вьется.

Звучит еще пленительный мотив,
А музы нарицательными стали,
Нецарственный теперь инфенитив,
Мистерий уморительны детали.

И как бы новый Чосер превоспел
Терцийские левконии и астры,
Штиль готикский давно оторопел,
Вертятся вкруг какие-то пилястры.

Нельзя, увы, гекзаметры слагать,
Певцы ночные патиной оделись,
Божественный глагол изнемогать
Устал и флики нынче согляделись.

Скабрезно вышел бастровый графит,
Хватилось разве суего витийства,
Дает обеты веры неофит
И туне клясть кабалы византийства.

Смешно им потакать, смешно и речь,
Лишь можно избежать реминисценций,
Аромы экстатичные сберечь
В черемуховых сумраках каденций.

Точат весной строфические тьмы,
Крысиные певцам внимают ушки,
Диавольской басмовой тесемы
Достало на пошейные задушки.

Герои где -- в земле они сырой,
Выходят на панели даже вдовы,
Когда бессмертье гонят через строй
И меряют холстинные обновы.

Подтечные их складки тяжелы,
Жалки и подаянья даровые,
Но смертники содвинули столы
И мелом обвели багрец на вые.

Еще настанет время пировать,
Чудесные тогда преображенья
Отметим, суе венчики срывать
Чермам с пиитов, чтящих пораженья.

Иного быть не может, велики
На требницах славянских эшафоты,
Пускай хотя узрят духовники,
По ком точились красные киоты.

По ком рыдали серебром в миру
Венчанные изнеженные дивы,
Их слезы вечно сернистую мглу
Точить должны, где резвятся Годивы.

Там пышные летают в небесех
Горящие слепые махаоны,
Приветствуют блаженствующих сех,
Записанных церковными в рахмоны.

Летиция, я буду меж теней
Ущербных, ты легко меня узнаешь,
Серебра и порфировых огней
В адницах мало, их ли обминаешь.

Равенствовать сейчас одним царям
И будем, ждут пускай своих надежей
Успенные когорты, к алтарям
Бредя за неким аспидным вельможей.

Секрет великий мне открыл гонец
Стенающий и нет ему равенства,
Здесь храмом полагается венец,
А там смешны обманы духовенства.

Есть ад, адница, нет и чистеца
Возалканного, макового рая,
Обман такой алмазнее венца,
Неживы мы, одесно умирая.

Лишь адники вершат свой приговор,
За ними князь сапфировый играет
Судьбами – и окончен разговор,
Святой урочно втуне умирает.

Столпы александрийские теперь
Позорнее холопских распинаний,
И огненный еще троится зверь,
И время не пришло воспоминаний.

Нас вспомнят поименно, во холстах
Подставят наши лбы под поцелуи,
И пусть горят на ангельских перстах
Невинной крови стонущие струи.