Поэма о зеркалах

                I

Любомир сидел, склонившись,
И с печалью на лице,
Так от слуг и не добившись,
Что случилось во дворце.

Где жена его, Милена?
Ведь была же в терему!
Не прошла ж она сквозь стены…
Как исчезла? Почему?

Да! Была в своей светлице
Перед зеркалом, одна.
Но она же ведь не птица,
Улететь чтоб из окна.

И не выпрыгнешь в окошко:
Над землею высоко …
Да! Не птица и не кошка!
Что ж случиться-то могло?!

В деревнях прошли окрестных,
Всё надеялись, а вдруг …
Всех крестьян спросили местных –
Поисков замкнулся круг.

Князь бродил весь день уныло,
Он искал себе ответ –
Вся душа его изныла –
Третий день Милены нет!

               * * *

Князь понять хотел, как можно
Вдруг исчезнуть без следа.
Слуги все сказали тоже,
Что была она одна.

Любомир вошел в светёлку,
Что искал, и сам не знал:
"Не видать платка из шёлку,
Здесь на кресле он лежал.

Эту шаль жена любила,
Надевала лишь тогда,
Если только выходила
Иль к гостям, иль шла куда".

Князь опять взглянул по кругу;
Все стояло по местам:
Зеркала против друг друга,
Между ними кресло там.

Зеркала были большие
Взгляд затягивают вдаль, -
Рамы м;стерски-резные…
…Любомир увидел шаль.

Она за раму зацепилась,
Лежала на полу у ног.
"Жена куда-то торопилась,
Но ведь не вышла за порог…

Да и я не мог обидеть,
Уезжал-то на два дня.
Но и кто же мог предвидеть,
Что случится без меня.

Я любил ее безмерно", -
Князь и дальше размышлял, -
"И она была мне верной.
Где искать? Ах, кабы знал!

Не остыли чувства наши,
Вместе мы пятнадцать лет.
И моей Милены краше
В целом свете женщин нет".

Был, однако ж, у Милены
И какой-то свой секрет.
Князь не видел в том измены
И не требовал ответ.

Перед сном в своей светлице
Запиралась на замок,
Говорит: "Хожу молиться
В свой укромный уголок".

Но с годами князь заметил:
Он старел, Милена – нет!
Так же взгляд ее был светел,
Как назад пятнадцать лет.

Как и прежде, выбегала,
Чтобы встретить на крыльце,
Не ходила, а летала!
Ни морщинки на лице.

И с женой живя в согласье,
Об одном лишь князь мечтал,
Что когда-то в одночасье
Бог наследника б послал.

                * * *
Погрузившись в мысли эти,
Князь сидел меж двух зеркал;
Как стемнело – не заметил,
На коленях шаль держал.

Зеркала образовали
Бесконечный коридор,
Там вдруг тени замелькали …
Князь подумал: "Что за вздор!"

Многократно повторился
Месяц в небе за окном –
В зеркалах он отразился,
Освещая всё кругом.

И почудилось вдруг князю,
Что он вовсе не один.
Та, кого увидел сразу,
Из зеркальных шла глубин…

То была перед глазами. –
Оказалась за спиной,
Прикоснулась волосами,
Распустившейся косой.

"Где была? Скажи, родная!
Без тебя сходил с ума!
Что молчишь ты, как чужая?
Расскажи мне всё сама!

О, как холодны объятья!
Руки тоже холодны!
Что же это за несчастье?!
Ах, Милена! Это ты?!"

- "Это я. – она шепнула, -
Мне нужна вот эта шаль". –
И за угол потянула. –
"Ухожу! Мне очень жаль".

Повернулась и шагнула
В раму, точно за порог.
Удержать хотел. Рванула.
Лишь в руках остался клок.

В глубине зеркал растаял
Ее темный силуэт …
На конюшне пёс залаял,
За окном вставал рассвет.

               * * *
Князь со стоном вдруг проснулся –
Башмаки немного жали, -
Огляделся, потянулся …
А в руках – лоскут от шали!

Вскрикнул князь и вспомнил разом:
"Значит, это был не сон!
Как не потерять тут разум!" –
С ужасом подумал он.

"Нет, наверное, приснилось, -
Он уверил сам себя, -
Шалька раньше зацепилась,
Порвалася до меня.

Что поднял клочок, не помнил, -
Всё я делал сам не свой.
Как заснул, и то не понял,
Но лоскут держал рукой …"

                II
Снова князь свой дом обходит,
Сад прошел, потом назад …
Конюший вдруг к нему подходит
И говорит Силантий так:

"Боюсь я, князь, на след неверный
Тебя отправить невзначай,
Но твое горе так безмерно,
Скажу, что видел по ночам.

Колдунья Мирра приходила,
Отвар княгине принесла,
Её о чём-то попросила,
Княгиня что-то отдала.

Случалось это, но не часто,
Я раза три всего видал.
И, каб не это вот несчастье,
Над этим думать бы не стал".

- "Ты, почему молчал доселе,
Холопья, дурья голова?!
Все это было в самом деле?
И не пусты твои слова?!"

- "Клянусь я Господом, мой княже,
Что так и было, как сказал!
Да, только с этою пропажей
Их встречи вовсе не связал".

- "О чем княгиня говорила?
Хоть что-то все же ты слыхал?"
- "Колдунья в чем-то упредила
И помянула власть зеркал".

- "Где живет колдунья эта?
Пес смердячий, отвечай!
А не то сживу со света
Тоже как бы невзначай!"

- "Не губи себе, князь, душу!
Буду рад тебе помочь!
Что прикажешь, буду слушать!
Да, исполню все точь-в-точь!"

-"Не виляй ты, хвост собачий!
Я о чем тебя спросил?!
Где живет она? Иначе…
Всыпать розг тебе – нет сил!"

- "Все, что хочешь, князь, исполню,
Только к ведьме не пошли!
Там один ходил с деревни,
После в дереве нашли!

- "Ну, Силантий, что ты мелешь?!
Вроде умный, не дурак!"
- "Почему ты, князь, не веришь?
Всё, ей-богу, было так!

                * * *
Жил там парень, умный, справный,
Он девицу приглядел,
По достатку был бы равный,
Уж сватов прислать хотел.

И с какого тут вдруг толку
Появился там вдовец.
Он девицу, словно тёлку,
Утащил вмиг под венец.

А Игнашке-то обидно,
Что вдовец его столкнул.
"Колдовство тут Мирры, видно". –
И не знамо, кто шепнул.

Мужики-то кабы знали,
Кто же лишнее сболтнул,
Так хоть вовремя б сдержали,
За язык-то кто тянул?!

Ну, Игнашка в лес подался,
Может, Мирру обругал,
А теперь с умом расстался …
Что там было, кто бы знал!

Всей деревнею искали,
Когда к утру не пришёл!
Уж пол-леса прочесали,
После кто-то и нашел.

Сразу даже не признали:
Он сидит совой в дупле.
Как и вытащить, не знали:
Он лишь лает, - не в себе!"

Так вот Мирра показала
Силу власти колдовской.
И, конечно же, прознала,
Что к ней все идут толпой.

Мужики спалить хотели …
Она вышла на порог,
Так все сразу онемели –
Сдвинуться никто не мог.

Страха столько им нагнала,
Лишь врагу бы пожелать!
Но, как Мирра: "Прочь!" – сказала,
Ох, и бросились бежать.

Так вот, князь! Один ни шагу
Я не сделаю туда!
Хоть убей! Под розги лягу!
Только к ведьме – никогда!"

Князь задумался глубоко:
"Мести женщин нет границ …
Наказать – и так жестоко!
Пострадать из-за девиц?!

Что же сделать надо было,
Чтоб настолько разъярить?!
Да, уж лучше бы убила,
Чем взять разума лишить!"

Князь ушел в воспоминанья,
Где, когда и с кем грешил,
И кому принес страданья:
"Я ее почти забыл!

               III

Линой звали ту девицу.
Было ей шестнадцать лет.
Глаза черные. Ресницы
Как поднимет – молний свет!

Сумасшедшая такая,
Ох, была и горяча!
Коль по нраву – приласкает,
Что не так – рубит с плеча!

Да! Меня она любила!
Я любил ли? Сам не знал …
Даже к батюшке ходила,
Он мне после рассказал.

Просто вдруг исчезла Лина.
Нет в деревне и нигде!
На скамейку за малиной
Не пришла больше ко мне.

Я искать её пытался,
Но отец остановил:
"Навсегда ты с ней расстался,
Чтобы больше не чудил!

Далеко отправил Лину,
Много будет всяких лин.
Страсть свою забей ты клином!
Не забудь: ты княжий сын!

И об этом помнить должен!"
Князь внезапно замолчал …
Помолчав, отец продолжил,
Видно, что-то вспоминал.

               * * *
"Да! Откуда ж появилась?!
Лину я не покупал …
Мне её боярин Ивлин
Как-то в кости проиграл.

Но играть теперь мне не с кем –
Он ведь лучший был игрок.
И азарт его был веским.
Он мне в картах дал урок.

Помер Ивлин так нелепо!
Как слуга не уследил,
Что ему кабан свирепый
Весь живот разворотил.

Да! Такое вот бывает!
Ну, а Лина-то дерзка. -
А глазами как сверкает!
Но тебе была близка …

И, наверное, любила,
Коль пошла на этот шаг …
Кто она, - совсем забыла!
Ну, да я тебе не враг.

Ведь ко мне пришла холопка
И валялася в ногах,
И просила-то не робко,
Незнаком ей, видно, страх".

- "Так о чем она просила,
Не пойму никак, отец?"
- "Умоляла, что есть силы,
Чтоб с тобою под венец!

Я тогда расхохотался,
Ну, смешно было невмочь,
Чтобы я же постарался
Стать княгиней ей помочь.

Хороша, конечно, девка:
И глаза так хороши!
Говорит, что в ее теле
Кровь турецкого паши!

Хоть растут деревья порознь,
Корни их переплелись,
Как узнаешь, чья тут поросль,
Так народы все слились.

Может, правду говорила …
В общем, был я удивлен,
А уж как она молила,
Для меня ж вопрос решен.

И умно так рассуждала,
Ну, княжне какой подстать!
И слова такие знала …
Я ж решил ее продать.

Как она сверкнет глазами,
Да, как крикнет: "Не прощу!
Рядом буду, князь, я с вами!
Всему роду отомщу!"

              * * *
"Все подробности той встречи
Он пред смертью рассказал,
Видно, груз давил на плечи,
Если столько лет молчал.

Умирал отец в мученьях,
В угол с ужасом глядел,
Про терзавшие сомненья
Сразу он сказать, не смел."

- "Там, в углу я вижу … Лину, -
Прошептал он, весь трясясь. –
Вот, сказала, путь, мол, длинный
В ад тебя ждет, старый князь!

Я не все тебе поведал,
Что открыла мне она.
Лучше в ад за чёртом следом!
Чтоб ни крышки ей ни дна!"

Любомир, целуя руки,
К изголовию припал.
"Поп пришел", - сказали слуги.
Любомир опять позвал:

- "Что за тайну ты скрываешь?
Ну, скажи мне, наконец!"
- "Лучше спишь, когда не знаешь.
Всё! Прощай!" – сказал отец.

                * * *
- "Трудно мне принять решенье
Десять лет, как нет отца.
Я беспомощен, в сомненьях –
И теряюсь без конца.

И жену отец мне выбрал.
Все решал он за меня.
Непослушных слуг бы выдрал …
Я же мягок! Так нельзя!

Вот сейчас! Ах, что же делать?
Эта Мирра может знать …
Ну, Силантий – черт несмелый! –
Как его туда загнать?!" –

Думал князь, и думы эти
Всё ж к чему-то привели:
- "Так, Силантий! На рассвете
Мирре ты прийти вели!

Приведи ко мне в покои.
Сам с ней буду толковать!
Не оставлю я в покое,
Пока всё не буду знать".

Тут Силантий растерялся
И затылок почесал.
Не надолго, но замялся,
Отказаться как, не знал:

- "Вот же дернул дух нечистый
Мне про Мирру вам сказать …
По траве тащись росистой,
Так недолго захворать!

Я один туда – ни шагу!"
- "Слышал это! Как пойдешь,
Фильку, Тишку – бедолагу
К Мирре в лес с собой возьмешь!"

- "Тяжела ты, княжья служба:
Ни поспать, ни отдохнуть!"
- "Не ворчи! Ступай в конюшню,
Отоспись! С восходом – в путь!"

                IV

Князь вошел в опочивальню …
Тень качнулась от свечи,
Посмотрел он в угол дальний –
Отсвет, блики на печи.

Изразцы мерцают тускло,
Чуть рассеивая свет.
Иноземный шкафчик узкий
Дверцей скрипнул, как в ответ.

Любомиру жутко стало.
На большую сел кровать.
Мысли, тело было вяло:
"Филонима что ль позвать!?

Хоть раздеться мне поможет,
На диван пусть ляжет там.
И от дум тяжелых, может,
Я смогу забыться сам".

Дернул шнур под балдахином –
Колокольчик не слыхать.
"Обойдусь без Филонима –
Сам разденусь, надо спать.

До чего же мне тоскливо …
Может, все-таки позвать?"
Повернулся вновь лениво,
Посмотрел на шнур опять …

Боковым увидел зреньем, -
Хоть глазам своим не верь, -
Легким, призрачным виденьем
Проскользнула она в дверь.

Подошла к нему Милена …
Села. За руку взяла.
Руку, вытащив из плена,
Князь сказал: "Зачем пришла?

Чтобы к утру вновь оставить,
Чтоб с тоской смотрел я в дверь!
Что за силы тобой правят!?"
- "Быть с тобой хочу, поверь!" –

Она тихо прошептала, -
"Не дают тебя забрать:
Время наше не настало.
Потерпи. Я буду ждать".

Говорила тихо очень.
Свою косу расплела …
И свеча, как символ ночи,
Задрожала, оплыла.

Вдруг Милена наклонилась,
Что-то с пола подняла:
- "Ты не думай, что приснилась!
Вот! Я гребень свой нашла".

Лебединым взмахом лёгким
Провела по волосам …
Жестом князь каким-то робким
Гребень взял. Сказал: "Я сам".

И расчесывал, не помня,
Что он делал, где он сам …
Будто светом, весь наполнен
С ней летел он к небесам.

               * * *
Филоним, кряхтя, явился, -
Он отцу еще служил, -
А, войдя, он удивился,
Князь руками все водил.

"Вы, мой князюшка, позвали,
Я пришел вас уложить.
Полночь уж, еще не спали,
Сном-то надо дорожить".

Вздрогнув, князь тотчас очнулся,
Филонима он спросил:
"Я не спал? Иль я проснулся?
Кто еще сейчас здесь был?"

"Что вы, князь! Господь, помилуй!
Съехать можно так с ума!"
Князь сказал: "С женою милой
Был я здесь. Ушла сама!

Нет, Милена не виденье!
Я ей косы расчесал,
Вот и гребень в подтвержденье.
Ну, скажи, что ты видал?!"

Часто, мелко закрестился,
На колени пав, слуга
И с мольбою обратился:
"Князь! Мне жизнь не дорог;.

Хоть казни меня, хоть вешай!
Был один ты! Вот те крест!
Ну, унес княгиню леший …
Женим снова! Сколь невест!"

И, откинувшись в подушки,
Князь готов был зарыдать.
Филоним вина полкружки
Тут поднес ему в кровать:

-"Будет, князь, так убиваться!
Сколько ж можно горевать!
Ну, пришла судьба расстаться …
Выпей вот! Да ляг поспать".

Филоним, как мог, старался,
Уверял, что это сон.
Любомир не сразу сдался,
Объяснял, ЧТО видел он.

                V
Князь проснулся лишь к обеду –
Филоним сберег покой.
Князь спросил: "Ну, что не едут
С Миррой этой колдовской?"

Филоним – дворецкий княжий –
Он считал: его ответ
Должен быть для князя важен.
И всегда мог дать совет:

- "Через лес, по бездорожью –
Не простой, наверное, путь –
Едут тихо, осторожно,
Где присядут отдохнуть …"

Слуги все вокруг ходили
Отвлекали на свой лад.
Про Силантия шутили:
"Скрутит ведьму – и назад!"

Вечереть уж начинало.
Появились молодцы.
И Силантий вел устало
Вороного под уздцы.

Дворня вся толпой собралась.
Наступила тишина.
- "Что, Силантий? Отказалась?!
Не поехала она!?"

- "Передать слова велела.
Так, мол, князю и скажи!
Если хочет сдвинуть дело,
Путь ко мне ты укажи.

Тот, кто молится иконе,
Сам к иконе подойдет.
Коль сидеть будет на троне,
То пропажу не найдет!"

Топнул князь ногой сердито:
"Мне такое передать!" –
Оробев, застыла свита, -
"Чтоб ей света не видать!"

Любомир, хотя сердился,
Но, конечно, понимал:
Мирра ждет, чтоб поклонился,
Дорогой подарок дал.

Филоним от князя шагу
В эту ночь не отходил:
Заявил: "У ног я лягу!"
И святой водой кропил.

              * * *
Чуть рассвет лишь занимался,
А уж рысью со двора.
Ясный день с утра задался,
Хоть осенняя пора.

Вчетвером они скакали;
Дальше лес стеною стал.
К полдню вовсе так устали,
Что устроили привал.

У ручья коней поили …
Мужику-то что! – дремал.
Любомира же знобило, -
Чем все кончится, - не знал!

Отдохнув, сквозь буреломы
Продирались, что есть сил …
А, Силантий, черт, как дома!
Как дорогу находил?!

И красот осенних леса
В те поры не видел князь.
Лишь одной заботой грезил:
Одолеть лесную власть.

Наконец, лес расступился,
Можно ехать, не идти.
И прогал вдали открылся,
Что-то видно впереди.

                VI
Дом стоял там на поляне,
Крепкий, рубленый, большой.
Занавески светлой ткани,
Дым струился над трубой.

Мужики остановились:
- "Дальше, князь, один ступай!"
Листья падали, кружились …
- "Ну, Господь, мне помогай!"

С этой мыслью крест нательный
Князь тотчас поцеловал:
"Хоть совет дала бы дельный,
Чтоб не зря я прискакал!"

- "Нет, не зря ты, князь, приехал!" –
Голос глухо прозвучал
В голове, как будто эхом,
И в виски давил, стучал.

Князь глаза поднял и вздрогнул:
Мирра встала у крыльца.
В длинном платье, черном, строгом,
За платком и пол-лица.

Лишь глаза одни открыты,
Точно угли, жгут насквозь:
"Ну, входи, здесь не закрыто,
Только мысли свои брось!

Все оставь их за порогом:
Чистый разум нужен мне!
А не то всё выйдет боком,
Не удержишься в седле".

Говорила Мирра глухо,
Любомир же ощущал,
Будто колокол в нем бухал,
Думать больше не давал.

Как вошел за ней, не помнил,
С головой совсем пустой.
Оказался где, не понял.
Пар над печью шел густой.

Там в горшке что-то варилось,
Запах трав с ума сводил …
Мирра с ковшиком явилась,
Ей противиться – нет сил.

Он отвар какой-то выпил,
Закружилось все кругом,
Что-то видел и не видел –
Пол сменился потолком

Замелькали мимо рожи:
Ивлин карты раскидал,
Вот кабан лезет из кожи,
В животе кинжал торчал.

Там отец трясет бумагой –
Герб печати на листе;
Турки страшные ватагой
Появились вместе все.

Вот Милена зеркалами
Крутит, вертит на ветру,
Точно мельница крылами,
Стихнет только поутру.

             * * *
Круговерть остановилась.
Мирра ближе подошла –
Мысль, как птица, в нем забилась,
Только выход не нашла.

Что-то вспомнить он пытался:
"Вспомню точно, дай мне срок!"
А потом расхохотался
И … с лица сорвал платок!

"Ты не Мирра! Ты же Лина!" –
Закричал и снова сник,
Будто кто рукою длинной
Прямо в мозг его проник.

Управлял им, как хотелось,
Он противиться не мог.
Вся его пропала смелость,
Лишь прошел он тот порог.

Был теперь в ее он власти -
Душу страх заполонил.
"Да, - сказала, - был ты страстен!
Как ласкал! Но не любил!..

Я ж в любви к тебе сгорела,
Жизнь свою могла отдать!
Быть с тобою лишь хотела,
Но … пришлось другою стать!"

Лина мало изменилась,
Но пугающим стал взгляд.
Ярче красота раскрылась,
То подчеркивал наряд.

              * * *
- "Где была ты эти годы?
Имя бросила своё…?"
- "Говорить про все невзгоды?!
Нет! Я – зеркало твоё!

Отражаю то, что было,
Что еще в душе живет,
Что еще я не забыла,
Не вернется, не пройдет.

Жизнь свою делю на части:
Состоит из трех частей.
Жила дома – это счастье,
Но с тобою веселей.

Словно в картах, в третьей части
Иногда везет в игре,
Если карты нужной масти,
И подмога есть везде.

             * * *
Из семьи меня украли
И к боярам привели.
Они что-то подписали,
Те – в подарок поднесли.
Так я к Ивлину попала.
Что ни день – полно гостей.
Я там многое видала,
Гости были всех мастей.

Ивлин что?! Игрок без чести.
Он за деньги всё отдал.
И с твоим отцом же вместе
Мою участь он решал!

Ивлин все мои печати
Твоему отцу отдал.
Он и выкуп весь растратил,
И меня же проиграл.

Много денег ему дали,
Постаралась вся родня
Но тут след мой потеряли –
Твой отец увез меня".

Князь прервал повествованье, -
Хотел Лину поддержать, -
И про ужасы заранее
Смерти Ивлина сказать:

"Слышал я про жуткий случай, -
Говорил тогда народ, -
Что кабан настиг под кручей,
Распорол ему живот".

Лина, жёстко усмехаясь,
Покачала головой.
Скрыть злорадство не стараясь,
Князя тронула рукой:

"Не кабан, то янычары!
Получил он все сполна, -
Ивлин подлый был боярин!
Так грешить! Ведь жизнь одна!

                * * *
Знал отец твой всё до точки, -
До сих пор обида жжёт, -
Я - паши; вторая дочка –
Знатен наш древнейший род.

Я тебя могла быть выше,
Коль на родине б жила.
Крик души моей не слышал
Твой отец. Я не ждала,

Что со мной он так поступит.
Я могла бы и сбежать,
Но надеялась – уступит,
Хоть не будет продавать!

Лина тихо говорила,
Но слова, как молотком, -
Правда всё, что так и было.
-"Но моя вина-то в чем?"
- "Ах, вины своей не знаешь?!
Ну, придется объяснять!
Ты с огнем сейчас играешь,
Коль не сможешь все понять.

Почему с отцом смирился?
Не дознался правды той?!
Как улитка, в ложь забился,
Жить–то легче за спиной!

Проезжал купец богатый,
Зеркалами торговал.
Твой отец без всякой траты
Вот меня и обменял".

"Ты удачи будешь знаком, -
Тот купец тогда сказал, -
Станешь зеркалом, однако.
Так он Миррою; назвал.

Он по свету потаскался.
В разных странах торговал,
Речью чуждой развлекался
И слова такие знал.

Я ж от всех переживаний
Стала тихо умирать.
У купца свои желанья:
Ему надо торговать.
Мы в Сибири уже были, -
Далеко купец увез, -
Там и вовсе я застыла
В жуткий холод и мороз.

Вот тогда меня он бросил.
"Помирай, - сказал, одна.
Может, смерть свою попросишь,
Пощадит тебя она".

С жизнью я уже прощалась,
В небо глядя из окна …
Рядом бабка оказалась
И сказала: "Пей до дна!"

Как дитя, меня кормила
Да поила день за днем.
И руками всё водила
С приговором, с шепотком.

Так меня эта знахарка
Вскоре всё же подняла.
То ль чухонка, то ль шаманка –
До конца не поняла.

Года три у ней жила я
И училась без конца.
Счастье было, что живая –
Извела того купца …

О! Шаманка научила –
Память я могу стереть!
И людей, зверей лечила …
Знаю я, как не стареть!

               VII
Много вынесла страданья …
Наконец, мой час настал.
У меня одно желанье,
Чтобы правду ты узнал!

Твой отец важнее тайну
От тебя решился скрыть.
Я внушала так отчаянно
На тот свет не уносить".

Сразу вспомнил князь мгновенья,
Как отца он умолял.
Несмотря на все мучения,
Ничего тот не сказал.

"Да! Отец страдал жестоко:
Мне сказать иль не сказать!
Но у смерти свои сроки –
Тайну эту как узнать?"

- "Ну, конечно, я открою,
Только очень не спеши:
Есть бумаги, я не скрою,
Очень важны – подпиши!"
- "Ты ещё мне про Милену
Не сказала ничего.
Выпусти её из плена
Колдовского своего!"

- "О, как снова осмелел ты!
Вот ведь княжеская кровь!
Даже требовать посмел ты,
Так сильна твоя любовь?!"

Князь почувствовал, как тяжесть
Надавила на виски,
И туман застил всё даже,
Сердце сунули в тиски.

- "Я не требую, прошу я! –
Еле выдавил слова. –
Лина! Лина! Упаду я,
Так кружится голова!"

Князь почти терял сознание –
Лина провела рукой.
Как сильно её влияние!
Не владел он сам собой.

              * * *
Вот в руках её чернила
И гусиное перо.
Лина свечку засветила …
Князю сжало всё нутро.

Отчего-то страшно стало –
Ей противиться не смог,
Что дала, то подписал он:
"Но кому бумага впрок?

И прочесть-то невозможно:
Странны очень письмена.
Буквы выписаны сложно,
Мельтешат, как семена".

Роспись чтоб свою заверить,
Приложил кольцо-печать.
"Вот, теперь все будут верить,
Только я должен молчать". –

Думал князь, и думы эти
Лишь усиливали страх.
Тут в свечи неровном свете
Вспомнил он и о дарах:

"Я привез тебе подарки.
Про Милену расскажи!"
Любомиру стало жарко:
Он увидел вдруг ножи!

Лина петуха держала,
Черный был совсем петух.
Нож сверкнул – и голова упала.
Свечки свет в тот миг потух.

               * * *
И сама вновь загорелась
Свечка эта на окне …
Лины – нет. Куда-то делась.
"Как бежать отсюда мне?!" –

Любомир лишь так подумал,
Тут же голос услыхал:
- "Ты подарки дать раздумал?
От меня бы не сбежал!"

- "Мысли все мои читает!" –
Князь подавленно молчал.
Лина руки вытирает …
Что же дальше, князь не знал.

- "Для меня нет больше злата,
Чем явился ты ко мне.
Я теперь и так богата –
Мне не быть больше на дне".

- "Не понятны твои речи!
Не хочу я в них вникать.
Что сказать? Что рад я встрече?!
Но боюсь тебе солгать".

- "Успокойся, князь, не буду
Душу я твою терзать.
Серебро, подарков груду
Мне не надо обещать.

               * * *
Про жену хотел услышать?
Слушай, если что поймёшь.
Где она – живым не выжить, -
Если вслед за ней пойдешь.

ЕЙ дала принять решенье,
Выбор был за ней одной.
Она быстро, без сомненья
Сторговалася со мной.

За отвары мне платила,
Чтобы долго не стареть.
Но от них и не родила,
Не могла детей иметь.

А еще ей надо было
Меж зеркал порой сидеть.
Каждый раз ей говорила:
За десято не глядеть.

Заклинания читала
И считала зеркала –
Вместе всё и обновляло,
Я ей молодость дала.

               * * *
С зеркалами плохи шутки,
Когда смотришь в их туннель.
В бесконечности той жуткой
Зов услышишь, свист и трель.
Зазеркальная дорога
Может даже утащить.
Я наказывала строго:
С ними нечего шутить.

Но Милена просчиталась,
Может, что хотела знать …
Только там она осталась,
Нам оттуда не достать".

- "Ты ж колдунья, все ты можешь!
Мне верни ее назад!
Дам тебе я, что захочешь,
Всё отдать сейчас я рад!"

- "Любомир! И так пыталась,
Вызывала при луне.
Вытащить ее старалась,
Только худо стало мне.

Ты же с нею повидался,
Всё, что было, то не сон …
Навсегда ты с ней расстался –
В зазеркалье свой закон!

Помни, князь – это опасно,
Если станешь её звать!
Только всё будет напрасно –
И тебя может забрать!

Я тебя предупредила…
Знаешь многое теперь,
Да! Она переступила –
В мир иной открыла дверь".

Потрясённый новостями,
Мысли князь не мог собрать.
И, закрыв глаза руками,
Он готов был зарыдать.

                * * *
Вдруг, как искра проскочила
Мысль о тайне, о другой:
"Лина не договорила,
Что отец унес с собой!"

Князь глаза поднял: "А стоит
Знать на тот вопрос ответ?"
- "Да! Сейчас тебе раскрою
Самый главный тот секрет".

Лина дверь открыла с силой,
И из комнаты другой
Вышел юноша красивый
С гордым взглядом, головой.

Застонал князь с болью, глухо:
"Это я! Лишь молодой!
Наказала страшной мукой
Ты за грех тот давний мой.

Почему мне не открыла,
А пошла к отцу сказать?!"
- "Мне же ясно тогда было,
Что всё ОН будет решать.

Я надеялась, отправит
Он к моей родне гонца,
Но, что душу так отравит,
Я не знала до конца!" –

Она высказалась резко,
Рана всё ж не зажила.
Сердцу князя стало тесно –
Лины боль насквозь прожгла.

                * * *
"В прошлом всё теперь осталось!"
И, волос тряхнув волной,
Лина жёстко засмеялась:
"Будем, князь, гулять с тобой!"

Ковш какого-то отвару
Поднесла не торопясь.
"Все! Теперь меня отравит!" –
Обреченно думал князь.

Лина вмиг расхохоталась:
- "Ну, зачем тебя травить?
Если б сделать собиралась,
Так давно могла убить!"
Снова стены закрутились,
Стол и лавки кувырком.
Сквозь туман слова пробились:
"Потерпи! Легко потом!"

Дальше князю показалось,
Что на месте не сидит,
Но блаженство разливалось,
И душа его летит.

В зыбком мареве качалось
Много лиц, что за столом,
И мелькали, и, казалось,
Говорили все о нём.

Был охотник, пес, ошейник.
Скрип карет и фонарей.
Были люди и священник. –
Тихо стало, свет свечей.

После – пенье, храм и хоры …
Любомир не понимал,
Что творится, то ли споры,
То вдруг кто-то обнимал.

И вопросы задавали,
Он им что-то отвечал.
С чем-то вроде поздравляли,
Он смеялся и кивал.

Ночь ли утро, поздно, рано –
Всё смешалось в круговерть.
Никакой душевной раны –
Это жизнь иль это смерть?!

Мыслей нет и нет желанья
Что-то выяснить, узнать.
Нет и прежнего старанья
Глубину вины понять.

                VIII
Но настал момент прозренья.
Огляделся князь кругом:
Он – в карете, там – селенье,
Вот усадьба за окном.

Дворня вся его встречает,
Он им тоже очень рад.
Филоним сказал: "Не чаял,
Что вернёшься, князь, назад!"

"Я ж верхом от вас уехал, -
Это было лишь вчера …
В чьей карете я приехал?
Где ж я был тогда с утра?!"

Филоним перекрестился:
- "Князь, опомнись! Не греши!
Сорок дён, как в путь пустился,
Хоть язык мне завяжи!"
- "Ничего не понимаю?
Где Силантий? Филька где?
- "Я сейчас схожу, узнаю,
Позову его к тебе!"

- "Погоди, узнай, чей кучер,
Что каретой правил той?!"
- "Он уехал! Пыль лишь тучей!
Да сказал: "Приказ был твой!"

В кресло князь тут опустился –
Чертовщина и туман
Где я был? Быть может, снился
Сон кошмарный?! Всё обман!

                * * *
Филоним пришел с конюшни.
Он Силантия привел.
- "Почему ты не послушал?
Без меня вчера ушел?"

И Силантий сразу понял:
Опоила ведьма так,
Что их князь совсем не помнит,
Где он был, зачем и как!

Вот тогда Силантий внятно
Только начал свой рассказ:
"Сорок ден назад, понятно …"
Князь прервал его тотчас:
"Это помню я, вчера мы
К Мирре ехали узнать,
Где жену мою мы с вами
Всё ж смогли бы отыскать"

Но Силантий так упрямо
Толковал своё опять:
"Князь, не вру же я вам, право,
Слуги могут вам сказать.

Вас колдунья опоила,
Чтоб не помнил ничего.
Вы послушайте, как было,
Всё до времени сего.

На дворе сперва мы ждали,
После нас на сеновал
Ночевать туда послали,
Только я почти не спал.

Страшно было, ох, и страсти,
Как свидал вас молодым!
Я подумал: в её власти
Даже годы все, как дым.

Вы с колдуньей толковали, -
В доме выход был другой, -
И охотника позвали,
Он с собакой был большой.

               * * *
А как утро засветило,
Вдруг к крылечку со двора
Две кареты подкатили.
Мирра крикнула: "Пора!"

И уехать нам велела:
Возвращайтесь, мол, домой.
Отвечаю я ей смело,
Что без князя ни ногой.

Тут я вижу, что к порогу,
Только с заднего крыльца, -
Вы в порядке, слава Богу, -
Вас ведут два молодца.

Мирра что-то вам шепнула, -
Вы махнули нам рукой, -
Вас к карете подтолкнула,
Вы нам крикнули: "Домой!"

Там кружная есть дорога …
На дворе ж я разглядел,
Что скотины чёрной много
Для нечистых всяких дел.

Вас в карете укатили
Той дорогою кружной.
Со двора нас попросили,
Мы уехали домой.

                * * *
Сорок дён вас ждать-пождали,
Уж не чаяли свидать.
Что тут только не болтали,
Рады видеть вас опять".

               * * *
Князь сидел в такой печали,
Что хотелось зарыдать.
Слуги тоже замолчали
И не знали, что сказать.

"Как ужасно!" – князь промолвил, -
Не осталось ни следа!
Всё, как вспышки ярких молний!
Где ж пробыл я срок тогда?!"

"Жив приехал! Слава Богу!" –
Успокоил Филоним. –
"И забудь про ту дорогу,
Куда ездили вы с ним!"

И Силантий согласился,
Филонима поддержал:
"Князь! Ты просто притомился,
Отдохнул бы и поспал!"

- "Да! Забыть всю чертовщину
И помыться перед сном!"
- "Баньку вымыли щетиной,
Уж готова и с парком!"
Филоним был рад стараться,
Что он всё предусмотрел.
Ни на миг не мог расстаться –
Сам попарил и одел.

После бани сном младенца
Князь, как лег, так и уснул.
Филоним, тот полотенцем
Лоб усталый промокнул.

                IX
На другой день всё сначала:
Князь пытался вспоминать.
Мирра что-то отвечала,
Где Милену отыскать.

В голове вертелось слово,
Но какое, не нашел …
Вечерело, когда снова
В ту светлицу он зашел.

Глянул только, сразу понял:
Это слово – зеркала!
Боже мой! Он сразу вспомнил,
Где Милена! Там она!

Вспомнил он предупрежденье:
Зеркала могут забрать.
Тотчас принял он решенье,
Что Милену надо звать!
Коль уйти жена сумела,
А выходит по ночам,
Может быть, уж расхотела
Находиться она там.

Вот, как выйдет на мгновенье,
Надо просто не пускать.
До утра в самозабвенье
Целовать её, ласкать.

Удержать её в объятьях,
Как и в юные года.
Даром время не потратить,
Зеркала разбить тогда.

               * * *
В кресле вновь меж зеркалами
Он Милену начал звать …
"Сила крестная, будь с нами!
Прикажи жену отдать!"

Озарилась лунным светом
Бесконечность глубины
И в пространстве где-то этом
Очертания видны.

Вот и ветра дуновенье
Он почувствовал от рам.
Сил лишает напряженье,
Даже встать не сможет сам.
Как Милена появилась, -
Тот момент он не видал …
Обняла его. Забилось
Сердце так, словно бежал.

Только холодно вдруг стало,
Он почти лишился сил.
"Ну, пойдем со мной, - сказала, -
Наше время. Час пробил".

- "Мне, Милена, не подняться!
Сердце – колокол в груди!"
- "Любомир! С тобой расстаться
Мне нельзя! Надо идти!

Знаю я, что надо делать!
Ты тяжёлый! Не поднять!
Ты своё оставь здесь тело,
Вот тогда смогу забрать".

Сердце князя разрасталось,
Он не мог уже дышать …
Тут Милена постаралась
Крест его рукой сорвать!

Князь вздохнул, легко так стало …
Он Милене руку дал,
Сердце больше не мешало,
Где оно, теперь не знал.

                * * *
Филоним был весь в тревоге:
Время за полночь идёт.
Князя нет. Старик на ноги,
Свечку в руки и вперед.

Поднялся наверх. Закрыто.
Дверь тихонько отворил:
В кресле князь. Глаза открыты.
И крест на пол уронил …

                X

В среду князя схоронили
В их часовенку снесли.
Панихиду отслужили,
Две недели так прошли.

Никаких гостей не ждали,
Ведь наследников-то нет.
Вдруг кареты подъезжают,
Ну, точнёхонько в обед.

И роскошная княгиня
Тут ступает к ним во двор.
Взглядом жёстким как окинет –
Слуги опустили взор.

Дальше – просто потрясенье:
Из кареты вышел князь!
От такого изумленья
Все на земь готовы пасть.

"Князь наш! Вылитый! Такой же,
Только очень молодой!" -
Зашептали все, - "О, Боже!"
И сомнения долой.

Филоним, он был дворецкий,
Потому тотчас спросил.
И боярин был соседский
Он вопросы подхватил.

-"Князя нашего сыночек?
Где ж он был до сей поры?!"
- "О наследстве нет и строчек.
И с какой вы стороны?"

"Любомира сын законный!
Я ж теперь его вдова", –
Так княгиня непреклонно
Объявила все права.

И бумаги показала –
Любомира в них печать.
А глазами так сверкала –
Предпочли все замолчать.

И пока народ дивился,
"Ну, а как вас величать?" -
Филоним ей поклонился.
- "А меня Элиной звать".

Чей-то взгляд её тревожил:
"А Силантий! Он узнал!
Поработаю! Несложно!
Позабудет всё, что знал!"

               * * *
Если женщина, что хочет,
То возьмёт любой ценой
И потратит дни и ночи …
Кто создал её такой?!

И походкой своей твёрдой
По-хозяйски в дом вошла.
Оглядела взглядом гордым,
Что хотела, то нашла.

И немедля приказала
Зеркала тотчас зарыть.
В мир иной, - княгиня знала, -
Дверь скорей надо закрыть.

Филоним вздохнул со стоном:
"Что ж служить мы будем им.
Мы живем земным законом,
Но судить будут иным".