Сказание о Ксении Петербургской

Помоги, святая Ксения,
О тебе начать рассказ,
И читавшим эти строки
Дай здоровья! В добрый час!
           I
Усадьба в свете лунном
Застыла в тишине,
А в доме свечи всюду,
И тени на стене…

И зеркала завешены,
И шёпот голосов,
Рыдания глухие,
И чей-то слабый зов.

Все было по-другому
Еще позавчера:
Любовью и весельем
Дышали вечера.

А нынче дом Петровых
Похож на сироту,
И даже стены чувствуют
Потери остроту.

         ***
Всю ночь у гроба плачет
Красавица-вдова…
И вдруг, как будто слышит
Внутри себя слова:

"Я знаю, знаю, Ксюша,
Как трудно горе снесть,
Ушел без покаянья я,
Спаси мне, Ксюша, честь.

Надень мундир мой, Ксеня,
Иди и не стыдись!
Добро раздай все бедным,
А за меня молись!"

"Его я голос слышу!" –
Воскликнула вдова.
От мыслей этих даже
Кружилась голова. –

"Андрюша, славный, милый!
Как рано Бог забрал …
За что? За что, любимый,
Меня он наказал?!"

-"На все есть ум небесный –
Ты Бога не гневи, -
Не разумом, а сердцем
Ты без меня живи.

Ведь мы с тобой венчались,
Мы – плоть с тобой одна.
Вникай в людское горе -
Своё уйдет до дна!"

"Исполню я, Андрюшенька,
Исполню твой завет …
А что не так я сделаю,
Господь мне даст совет".

И вспомнился вдруг Ксении
Из детства эпизод,
Как в церковь она с бабушкой
Нарядная идет:

- "Гляди, гляди-ка, бабушка,
Столпился там народ,
А в середине прыгает
В лохмотьях весь – урод!"

- "Да не урод то, деточка,
То – божий человек!
Пойдем, пойдем послушаем,
Что прочит он в наш век."

Трясясь, кричал юродивый:
"Беда идет! Беда!
Безбожников и грешников
Проглотит всех вода!"

- "Пророчит наводнение, -
Шептал вокруг народ, -
Послабже аль сильнее,
Чем в тот проклятый год?!"

Но тут, увидев девочку,
Юродивый вскричал:
- "А вот моя сестрица!" –
И на колени пал.

- "Зачем меня он, бабушка,
Сестрицею назвал?"
- "А, значит, душу светлую
Тебе Создатель дал.

Твоей судьбы не ведаю –
Господь лишь может знать, -
Глядь, и тебе придется
Людям помогать!"

И стало ясно Ксении,
Все поняла она:
-"Тяжелый крест Андрюши
Я понесу одна.

Вот почему юродивый
Сестрицею назвал,
Мою судьбу юродивый
Тогда мне предсказал".

       * * *
А память ей листает
Страницы добрых дней:
Вот Ксюше девятнадцать
И матушка при ней.

По Невскому гуляли
И в лавку с ней зашли,
Накидку кружевную
Для Ксюши там нашли.

Так радовалась Ксеничка:
"Накидка кружевная
Идет мне, правда, маменька,
В накидке, как княжна я!"

С веселым шумом в лавку
Вошли вдруг офицеры:
"Возьму сукна хорошего
Я на мундир без меры," –

Сказал один и замер,
Когда вокруг взглянул, -
В глазах нарядной Ксенички
Он сразу утонул.

Стоял он и не слышал,
Что говорят вокруг,
Пока не тронул за руку
Петруша – его друг:

"Андрей, да ты не слышишь!
Смотри же, наконец!
Нашел сукно хозяин,
Ну, просто молодец!"

Андрей тотчас встряхнулся,
Как будто ото сна:
- "Ах, господа! Там девушка
В накидке у окна!"

- "И что с того?! Я знаю
И Ксению и мать,
Могу тебя представить …
Сукно ты будешь брать?"

- "Не до того, дружище,
Мне глаз не оторвать!
За девушку вот эту
Я жизнь могу отдать!

Петруша! Это счастие,
Что с ними ты знаком!
И ты меня представишь,
Идем скорей! Идем!"

Так состоялась встреча
У Ксении с судьбой.
И станет через год уже
Она его женой.

А как любила Ксюша
Ту встречу вспоминать,
Была сто раз готова
Об этом рассказать.

Как офицер постарше
Вдруг на нее взглянул,
Как будто лучик солнца
В ладонях протянул.

Такой был взгляд хороший
Теплом на душу лег …
Стоял и улыбался,
Глаз отвести не мог,

Что и сама-то Ксения
Сразу поняла:
Вот он тот мужчина,
За кого б пошла.

А свадьба была пышная,
Множество гостей …
"Ты самая красивая!" –
Сказал тогда Андрей.

        * * *

Но тут же Ксюша вспомнила
И грустный эпизод:
С сестрою она с Лизанькой
Стояла у ворот.
Старая цыганка
Откуда-то взялась,
Беззубо улыбнулась,
Гадать им принялась.

- "Одна из вас в довольстве
Счастливо проживет,
Другая – гола, боса
Из дому уйдет.

И все ее запомнят
Навеки, на века …
Одной из вас, сестрицы,
Такая вот судьба".

Сказала, повернулась,
Ушла старуха прочь …
У девушек – смятенье,
В душе настала ночь.

Тут Ксеничка опомнилась
И Лизу обняла,
И по аллее к дому
Сестрицу повела:

- "Ну что ты, Лиза, плачешь?!
Все это не про нас.
Будет все иначе,
Ну, перестань, сейчас."

Да, были, были знаки!
Я не хотела знать,
Теперь пора настала
Все их вспоминать.

Вот кони для венчания
Уж за окном видны …
Иконка Божьей Матери
Упала со стены.

А Евдокия – тетушка –
Сказала: "Не к добру!
Давай святой водицею
Тебя я окроплю!"

Все за меня боялися,
А надо б – за него!
И было счастья нашего
Всего-то ничего.

А голос у Андрюшеньки …
Какой же голос был!
Не зря и государь-то наш
Хор певчих так любил.

И в чин возвел немалый,
Андрея он ценил, -
Полковником в Капелле
У государя был.

         * * *

"Ах, как же больно, милый,
Все это вспоминать!
Как будто жизнь закончилась,
А новой  - не начать!"

И памяти страницы
Листает Ксюша вновь …
Какой была красивой
С Андрюшенькой любовь!

Зимой катал на тройке,
А летом – по реке,
Их песни разливались
Эхом вдалеке.

В саду он на качелях
Любил меня качать.
И говорил мне: "Ксюша!
Ко мне лети опять!

Ты улетаешь в небо,
А я тебя ловлю!
Мой ангел ненаглядный,
Тебя одну люблю!"

Как в праздники на балы
Меня он наряжал,
И только лишь со мною
Всегда он танцевал.
Как он любил подарки
С улыбкою дарить,
Желания угадывать
И на руках носить.

Прижмет, бывало, к сердцу
Рукой мою ладонь:
- "Ты чувствуешь ли, Ксеничка,
Любви моей огонь?!"

Так скажет, улыбнется,
Меня к себе прижмет
И, чтоб я не заметила,
Тихонечко вздохнет.

А если отошла я,
Начнет везде искать,
Как будто бы боялся
Меня он потерять.

Так как же всё случилось?
Я не могу понять.
И Ксения, склонившись,
Расплакалась опять.

- "Исполню я, Андрюшенька,
Исполню твой завет …
А что не так я сделаю,
Господь мне даст совет".

         II

Ещё совсем недавно
Андрюша ей сказал,
Что едет на мальчишник, -
Их Ушаков позвал.

С Иваном Ушаковым
Давно дружил Андрей,
С ним часто вспоминал он
Проказы юных дней.

Ивану чин подняли,
Решил друзей позвать,
Повеселиться досыта,
Кого-то разыграть.

       * * *

В разгаре был тот вечер,
Все были хороши!
На дружеской пирушке
Шумели от души.

Сказал Андрею кто-то,
Что редко он теперь
Гуляет так с друзьями, -
Жена ль закрыла дверь?

Петров Андрей немедля,
Налив вина, сказал:
- "Ах, господа, я счастлив!
За Ксеню пью бокал!"

Когда до дна он выпил, …
Вдруг медленно упал …
А кто-то засмеялся:
- "Андрей нас разыграл!"

Захлопали в ладоши.
- "Давай, Петров, вставай!"
- "Ещё, как у Шекспира,
Что-нибудь сыграй!"

- "Ну, шутку затянул ты!.."
Андрей был недвижим.
- "Он, господа, не дышит!!!"
Склонились все над ним.

- "Эй, Ушаков, за доктором
Пошли слугу скорей!"
- "Виски потрите уксусом!"
- "Где уксус?  - Вот! Налей!"

- "За доктором послали?"
Иван оцепенел,
Глазам своим не веря,
На друга он смотрел.

За плечи тряс Петруша:
- "Да, помоги ж, Иван!
Поднять надо Андрея,
Уложим на диван".

Еще все суетились,
Боялись осознать,
Что можно так внезапно
Друга потерять.

Однако все притихли,
Прервали разговор,
Когда им выдал доктор
Свой жуткий приговор.

И долго все молчали,
Не зная, что сказать.
Ведь что-то делать надо,
А, как это начать? ..

Ни на кого не глядя,
Иван вдруг прошептал:
- "Он был такой счастливый,
За что он жизнь отдал?"

И зарыдал по-детски,
Уткнувшись в рукава.
Тут все заговорили,
Да, с горечью слова:

- "Как, господа, ужасно
Покинуть белый свет
В грехе, без покаянья,
В расцвете сил и лет…"

- "А Ксении Григорьевне
Кто скажет, господа?"
- "На это надо мужество!
Такая ведь беда!"

- "Петруша! Ты к ним ближе,
Ты Ксеню раньше знал,
Ты бы сейчас поехал
И как-то бы сказал!.."

        III

Еще светило солнце
Сквозь желтую листву,
Мальчишки, как и летом,
Удили плотву.

Но свежестью дышали
Вечерние часы,
И ёжились листочки
От утренней росы.

Такой была та осень,
И золотился мир,
Когда надела Ксения
Полковничий мундир.

Родным всем объявила,
Что Ксюши больше нет,
А жив вот Андрей Федорыч, -
Таков его завет.

И так пошла за гробом,
Сказав еще притом,
Ему теперь без Ксении
Не нужен даже дом.

Родные все решили:
От горя ум погас;
И верили: слезами
Беда уйдет из глаз.

Но время проходило,
И шли за днями дни …
Родные удивлялись,
И не одни они!

Соседки вслед судачили:
"Дитё бы родила,
Тогда и не блажила бы,
Как люди бы жила…"

Мундир не собиралась
Ксения снимать,
А начала все вещи
Бедным раздавать.

Пришли родные в ужас –
Добро надо спасать!
Когда вернется разум,
Сама начнет страдать.

К начальству обратились,
Просили, чтоб запрет
На дом хоть наложили,
Ума уж если нет!

Но, пообщавшись с Ксенией,
Начальник понял сам:
Не потеряла разум
Умнейшая из дам.

       * * *

Пришла к Прасковье Ксения,
Подруге с давних пор,
Усадьбы их с Антоновой
Лишь разделял забор.

- "Я на тебя, Прасковья,
Свой отписала дом,
А ты приют для бедных
Построишь там потом".
- "А жить где будешь, Ксюша?
Ведь должен быть порог?!"
- "Мне крышей будет небо,
А домом будет Бог!

Андрея стану плотью,
Как сам он попросил.
Начну я жить по-божески
Насколько хватит сил.

Пока я молодая,
И мне лишь двадцать шесть,
Молиться вечно буду,
Спасу Андрея честь!"

И, поклонившись в пояс,
Она открыла дверь.
- "Ах, Ксюшенька, родная,
Куда же ты теперь?"

- "Пока сама не знаю,
Меня Господь ведет.
Пойду и помолюсь я,
Во мне Андрей живет".

Ушла, не оглянулась!..
Прасковья из окна
Смотрела вслед и плакала:
- "Ну кто теперь она?"

А Ксеня шла, и ветер
Ей полы раздувал,
До косточек пронизывал,
До сердца доставал.

С тех пор ее не видели
Почти что целый год.
И где бродила Ксения,
Не знал про то народ.

Когда же появилась,
В ней было не узнать
Красивой, прежней Ксении …
Сказать, не описать.

Мундир весь истрепался,
Лохмотьями висел.
- "Устал ты, Андрей Фёдорыч!
Немножко бы присел." –

Позвал ее сидящий
На лавке старичок.
Она к нему подсела,
Разжала кулачок:

- "Возьми монетку, дедушка,
Внучку на леденец".
- "Про внука знаешь, Ксеньюшка?"
- "Всё знаю я, отец!"

Так нищенкой ходила
По Питерской земле,
Ей деньги подавали,
Но не брала себе.

Тотчас же раздавала
Убогим у церквей,
А те, кто ее знали,
Сочувствовали ей.

Потом опять исчезла,
Неведомо куда …
Быть может, уходила
В другие города?

Об этом скажем позже,
Ну, а пока что в путь.
К Ивану Ушакову
Надо заглянуть.

        IV

А в доме Ушакова
Легла как будто тень.
Не говорили громко,
И сумрак целый день.

Иван, весь потрясённый,
Не мог спокойно жить …
Друзья все убеждали,
Что некого винить.

Но он твердил упрямо,
Качая головой,
Что не было б пирушки,
И был Андрей живой.

- "Ведь мы же офицеры!..
Грешили, кто как мог,
И пили все без меры,
Нам всем это урок!

Так дальше жить не стану,
В монахи я уйду,
Молитвами очищусь,
Тогда и цель найду!"

И как сказал, так сделал,
Как ни просил отец.
Постригся, стал Феодор –
Своей судьбы творец.

Ушел на берег Мокши
Обитель возрождать,
Грехи людей отмаливать
И душу очищать.

Он здесь в лесах мордовских
Провел пятнадцать лет.
И монастырь увядший
При нем увидел свет.

Обитель женскую построил,
И в этот монастырь
Через года пришла и Ксенья,
Чтоб в тишине читать псалтырь.

Благословенье на юродство
Отец Феодор дал ей сам.
Потом она вернулась в Питер
Через болота, по лесам …

И стала ангелом защиты
Для горожан и для гостей.
Какой-то странный, непонятный,
Великий дух таился в ней.

Целительная сила
Была дана рукам,
И будущее ведомо,
Что недоступно нам.

          V

Давно истлел мундир Андрея,
Но, помня его цвет,
Теперь надела Ксения
Красненький жакет.

Зеленой была юбка
И старенький платок,
А на ногах на б;сых
Башмак или сапог.

Такой бродила Ксения
По городу весь день,
Но уходила в поле,
Лишь ночи ляжет тень.

И там она молилась
Часы все напролет,
Порой не замечая,
Что утро настает.

Любовь она к Андрею
Перенесла на нас.
О чем молилась Ксения
В полночный этот час?

Стояла на коленях
И летом и зимой,
Но это не постигнет
Разум наш земной.
Такому испытанию
Подвергнуть свою плоть…!
Какую ж силу веры
Тогда ей дал Господь?!

Чтобы не слышать холод,
Ни ветер, что с Невы,
Всегда полуодета …
Вот так смогли бы вы?

И этими молитвами
И верностью такой,
Как будто доказала
Она себе самой, -

Что так, утратив разум
На уровне земном, -
Возможность получила
За все платить добром.

И чудный дар целительный
Открылся как-то в ней,
И силой удивительной
Спасать могла детей.

Стремились дамы знатные,
Чтоб Ксении рука
Ребенка их коснулась,
Погладила слегка.

Залогом это было
Того, что целый год
Дитя их малолетнее
Болезнь уж не возьмет.

Добрых поощряла,
Спасала от нужды,
И деньги появлялись
У тех, кому нужны.

Наказывала жадных
Чередой потерь,
Пока не открывали
Они просящим дверь.

И люди понемногу
Стали понимать,
Что быть добрее надо,
Чтоб больше получать.

Поэтому и рынок
Стали Сытным звать,
Что нравственность торговцев
Ей удалось поднять.

Где побывала Ксения,
Чей посетила дом,
Навеки водворялись
И мир, и счастье в нем.

К знакомым заходила,
Чтоб в чем-нибудь помочь,
Загадкой говорила
И уходила прочь.

Судьбу могла устроить,
Коль девушка мила,
И добротою нрава
На сердце ей легла.

Такой была история
Аленки на Охте.
Войдя, сказала Ксения:
"Что жаришь на плите?

Беги скорей на кладбище,
Там будущий твой муж
Жену свою хоронит!
Да, торопитесь, уж!"

И быстро на извозчике
Добрались дочь и мать,
Зная лишь, что Ксения
Добра могла желать.

Там они увидели,
Что доктор молодой,
Совсем убитый горем
Шел с кладбища домой.

Народ уж разошелся,
А молодой вдовец
Внезапно чувств лишился,
Измучившись вконец.

И с матерью Алена
На помощь подошла,
Как предсказала Ксения,
Судьбу свою нашла.

Знакомство состоялось,
И ровно через год
Аленушку сосватал
Хороший доктор тот.

С ним прожила счастливо
Алена много лет;
За Ксению молилась
И в ночь, и на рассвет.

       * * *

Хоть время невесомо,
Как камень иль гранит,
Но предсказанья Ксенины
В памяти хранит.

Как бегала по улицам,
Блины велела печь.
И блажью непонятною
Казалась Ксеньи речь.
Наутро все узнали
Загадки этой суть:
Скончалась государыня! –
Блины, - чтоб помянуть.

Страданий выпало немало,
И лабиринт грядущих дней
Не сразу стал
Подвластен ей.

Историй много разных
И случаев подстать …
Ну, например, вот этот
Стоит рассказать.

Слезами заливалась
Ксеньюшка три дня …
- "Может, кто обидел,
Голубушка, тебя? –

Люди вопрошали,
Пытаясь все узнать,
Но Ксенья отвечала:
- "Спасать надо, спасать!

Моря там крови льются,
Его уж не спасти,
Не спрятаться, не скрыться,
От крови не уйти!"

А через три недели
И город весь трясло,
Как про царевича узнали,
И что произошло.

В застенках Шлиссельбурга
Его казнил палач.
Так вот о ком был, Ксеньюшка,
Твой безутешный плач…

       * * *

И всех она жалела,
Любила она всех,
Но только лишь чуралась
Всегда мирских утех.

И доброты душевной
Так много на счету,
Что уж не замечали
Одежды нищету.

И в свою лавку Ксению
Старались все зазвать,
Знали: после этого
Торговле – процветать.

А коль возьмет орешек
Иль пряничек какой,
То непременно в лавку,
Народ пойдет толпой.

Извозчики пытались
Ксенью прокатить,
Чтоб порцию удачи
Тоже получить.

Бывала у Прасковьи,
Которой отдала
Усадьбу, где счастливо
С Андрюшею жила.

Однажды ей с порога
Сказала, чтоб быстрей
К Смоленскому бежала:
Господь дал сына ей.

У кладбища Смоленского
Случилася беда –
Вот до чего доводит
Быстрая езда.

Прасковья увидала,
Что там, на мостовой,
Женщина лежала,
Окружена толпой.

Попала под коляску
И тут же родила,
Сама же ни минуты
Даже не жила.

Прасковья подбежала,
Младенчика взяла –
Вот так она внезапно
Сыночка обрела.

Пыталась она долго
Его отца сыскать.
Потом попытки бросила –
Важней ребенку – мать.

        * * *

Не всё из Ксениных деяний
До нас дошло издалека,
Но и того, что мы узнали,
Потомкам хватит на века.

Ее руки прикосновенье
Душе давало благодать,
Больному телу – исцеленье,
Упавшим – силы, чтобы встать.

Она без дела не сидела
И на седьмом десятке лет:
Хотела, чтобы храм Смоленский
Через века встречал рассвет.

А мастеров все удивляло,
Ну, тех, что возводили храм,
Кто кирпичи им доставляет
Наверх, наверное, по ночам.
 
Чтоб утром сразу же к работе
Они могли бы приступить,
И стены храма за день быстро,
Как можно выше, нарастить.

          * * *

Могилка Ксении близ храма.
И там часовенка стоит,
И круглый год в часовне этой
Людской любви огонь горит.

Во всех свечах там благодарность
Или молитвы о других.
И все, идущие к часовне,
Все жаждут помыслов благих.

Столетья минули, как Ксения
Ушла от нас на небеса,
Но и сейчас, когда мы просим,
Она нам дарит чудеса.

Ей Бог на то дал разрешенье,
Как прежде, верою служить,
В минуты скорби, заблужденья
Быть рядом и за нас молить.