Чукча - Нимфоманка или как удачно выйти замуж

               

               Юмористически-эротическая
                поэма для взрослых.



     Где плещется чукотско море
На самом на краю земли.
Где нету радости лишь горе
И мыс метели замели.
Жила чукчанка Рытхана,
По русски значит росомаха.
Ловила рыбу и любила
Ходить на море, чтоб грустить.
На самом мысе, на Дежнева,
На камень зад свой опустить.
Сидела дура и ревела
И все ревела оттого
Что не востребовано тело
И не могла понять того:
Ну почему когда хотела
Когда желала одного.
Когда любила и умела,
Когда страдала и болела
И страсть пронзила болью тело,
На триста верст, самца ни одного.
Мужик у ней когда-то был,
Песцов ловил, на спирт менял.
Хотя его запоем пил,
Свой долг, исправно выполнял.
Не сачковал на этом деле,
Влетал меж ног, как нож наваха.
Пахал, буквально на пределе,
Была довольна росомаха.               
Но вот меха менять повез,
Назад его напрасно ждали.
Наверно спьяну гад замерз,
А труп, песцы видать сожрали.
Оставил переростков дочерей:
Аиуга, дебилка и засранка.
Но Рытхане попроще было с ней,
тихоня, хоть и нимфоманка.
Алхаст, что переводят как звезда,
Вот с той вполне хватало горя.
Конкретно сорвалась её манда,
Пихает все туда, вплоть до камней из моря.
Кипят гормонами их бабские натуры,
Скатились сучки до лесбийского инцеста.
Ну ни какой к моржу культуры,
Обои не находят жопе место.
Ну нет бы её в чуме по прижать,
Да вот, опять блажат засранки.
Хотят в оргазме биться и визжать,
Совсем рехнулись нимфоманки.
Уперли новый фалоимитатор,
С клыка моржа его точила весь.
Вот, чем теперь заткнуть любви фарватер,
Тоска, хоть под медведя лезь.
Ну все «предел»,решает Рытхана,
самой за дело надо браться.
Где эта на хер, Магометова гора,
Пора к ней росомахе добираться.
И стала мысли в дело претворять,
Нашла пятьсот бутылок из под спирта.
Кусочек уголька, чтоб им писать,
Букварь которому лет триста.
Рулон бумаги туалетной, ей муж в фактории достал
Когда-то на восьмое марта.
Зачем привез и сам не знал.
(Однако шибко вкусно пахла.)
И осмотрев свою чукотскую квартиру,
Взялась сверяясь с букварем,
Писать свое посланье миру.
 Его, чуть позже мы прочтем.
               
       СТИХ 2
             
         
   Где плещется чукотско море,
На самом на краю земли.
Где нету радости лишь горе
И мыс метели замели.
Взяв курс на тихий океан,
Плывут пятьсот бутылок из под спирта.
И в каждой не послание, роман,
Из букв великая сюита.
О том; как жизнь вокруг прекрасна,
Как счастье светит Рытхане.
Пугают тундрой всех, напрасно,
Нет недостатка здесь в огне.
Горит он в чуме постоянно
И в свете этого огня.
Вот, что особенно приятно,
Ей улыбается родня.
Две милые малютки дочки,
Невинные до глубины души.
Такие, нежные цветочки,
Семидесятой широты.
Играют кучами алмазов,
Поскольку те, валяются везде.
Обвешались похлеще папуасов
И даже пирсинг на манде,
Себе приляпали с алмазов.
Хотя втроем им весело живется,
мечтают деточки о том:
Вдруг да хозяин им найдется,
На их алмазы и чукотский дом.
Здесь даже прослезилась Рытхана,
Пургу всю эту вспоминая.
Сама почти поверила она,
вот в эту хрень, что наплела.
Аиуга, какой нектар глазам.
Алхаст, любви невиданный новатор...
Ну хватит грез, пойду им в рыло дам          
И заберу назад свой фалоимитатор.
Прошло примерно двести дней.
Уже на гнезда птицы сели закончив южный перелет.
Пугая тундровых оленей,
Ревел над чумом вертолет.
С него, канистра спирта приземлилась
Мешок пахнувший колбасой.
А следом два геолога спустились
И попросились на постой.
Сказав: «что их сюда привел,
На полную геологоразведку.
Приказ начальника,зовут его козел,
Оформил он им срочную поездку.
Подох бы поскорее идиот,
От триппера, А лучше от проказы.
Ему какая-то там долбаная ****ь,
Напела про какие-то алмазы.
Башкой страдает толстая свинья,
Паскуда, разожрал себе ****о.
От сотворенья мира ни ***,
тут окромя гранита не бывало.»
Еще минут пятнадцать матерились,
кляня начальника скотину.
Затем вальяжно в чуме развалились,
Послав алмазы те в морскую котловину.

Бывает в жизни милое мгновенье
Когда забыто слово грусть.
Сошлися вместе, радость, умиление,
Навек оно продлится пусть.
Теперь довольна Рытхана,
Пришла за воздержание награда.
Явились два здоровых мужика,
Ну, что еще от жизни надо.
Канистра спирта в доме есть,
Еще тугой мешок жратвы.
Очаг, чтобы согреться и присесть
И три изголодавшихся манды.
Алхаст, вообще от счастья обосралась,
Теперь страдает животом.
И как бедняжка не старалась,
Ничто не может удержатся в нем.
Чтоб ей скорей здоровье подтянуть.
Одним сверхинтересным местом,
Её дыру пытаются заткнуть.
Лечение зовут, анальным сексом.
Аиуга, ну слов тут нет,
Откуда только сучка это знала.
Так чудненько освоила минет,
Ну словно им по жизни промышляла.
Но Рытхане чужды причуды,
                без наворотом по манде,
Любила больше, чем японец рыбу суши.
Ногами за неделю все:
(однако щибко стерла уши.)
Недели две, мгновенно пролетело,
И вот, кончаются припасы.
Да в рации, чего-то там хрипело,
Сквозь шум и треск врывались маты.
Сказав: «что их зовет козел
И скоро будет вертолет садится.
Не мог на спутниковый телефон,
Падлюка жадный разорится.»
Геологи, собрав вокруг камней
В пустой мешок их покидали.
Признались, что таких крутых ****ей,
В своей паскудной жизни не встречали.
Попрыгав в подлетевший вертолет,
Рукой махнули на прощанье.
В обратный двинулись полет,
Оставив лишь воспоминанье.

 
         СТИХ 3

  Где плещется чукотско море,
На самом краешки земли.
Вдаль смотрит с грустью росомаха
И, что-то там виднеется вдали.
По морю проплывает судно,
С него в бинокль кидает взгляд моряк.
Ну хоть бы на нее, все не обидно,
Так нет же, на морской сигнальный знак.
Однако надо, что-то поменять,
Желательно быстрей и кардинально.
Вновь стала план свой в дело претворять,
Чтобы не сдохнуть от тоски банально.
Дней десять Рытхана бетон долбила,
Из мыса вырывая знак.
В ход шли, кирка, кувалда и зубило,
Какой же так его всадил мудак.
Слюной плевалась, материлась,
Почти не ела ничего.
Упорством своего добилась
И с корнем выдрала его.
На море посмотрела нежным взором.
Пока не видно никого,
велела своим дочкам дурам,
Чтоб к чуму сучки двигали его.
Те подтащили пыжась от натуги,
на знаке она крупно написала:
«Предоставляем сексуальные услуги»
(Пиар поди однако мало-мало.)

   В один прекрасный летний вечер,
Земли коснувшись лишь едва.
Над тундрой солнце поднималось
И было жарко, минус два.
Раздался с мыса жуткий скрежет,
Да не какой нибудь простой.
А тот, который болью режет,
Как горло перечный настой.
Сорвавшись к морю побежала
Из чума, дружная семья.
На мысе в ступоре застыла,
Узрев весь ужас бытия.
От ржавчины весь рыжий как макака,
Потертый, старый, толстый как арбуз.
Залюбовавшись надписью со знака,
На рифы засадили сухогруз.
За борт летят, консервы, вещи, водка,
А следом проклиная всех ****ей.
По шлюпкам прыгает команда,               
Небритых, матерящихся людей.
Повыловив с воды припасы,
На берег шлюпки затащили.
Чуть протрезвели от купанья
И подвели итог: «****ец, приплыли»
Весь на хер груз отправили ко дну,
Чего так было надираться.
Оставили без бормотухи калыму,
Вот, чем теперь там будут заниматься.
Враз загрустив, сидят на берегу,
Всем жалко затонувший «клипер».
И наконец узрели Рытхану,
Навстречу ей поднялся шкипер.
«Эй местная, послушай, что спрошу:
Про секс, твоя на знаке байка?
И это твой бордель торчит на берегу,
А ты я понял есть его хозяйка.
Вот тут, со знаком было, что не так?
(Спросил он обращаясь к Рытхане)
Из за тебя попали мы впросак
И сухогруз валяется на дне.
Ты уж чем сможешь отработай,
Ну так сказать долги отдай.
В своем борделе окружи заботой
И мужикам бесплатно дай.»
«Ну, что вы гости дорогие слов не надо.
(От счастья вся светилась Рытхана.)
Все отработаем как надо,
К тому же я тут не одна.
Со мною не умрете вы от скуки,
По высшему разряду обслужу.
Вон две еще за камнем прячутся ссыкухи,
Пойдемте, я дорогу покажу.»

Три дня вкрутую в чуме пили,
По кругу запуская баб.
И наконец сообразили,
Сигнал о помощи подать.
Лениво так в баулах рылись,
Искали спутниковый телефон.
Вот батареи, эти не накрылись
И наконец нашелся он.
Придав побольше голосу волнения,               
Стал шкипер жуть в эфир вгонять.
Да за такое сочинение,
Ему поставили бы пять.
О том; как в шторм они попали,
Как их на рифы понесло.
Движки с напруги отказали,
Но тут им крупно повезло.
От лютой смерти всех спасла,
Рискуя жизнью не на шутку.
«Эй ****ь, как там тебя..?  А Рытхана.»
Всем превратившись в добрую подружку.
На риск не думая пошла,
За пятки с моря их тащила.
Местечко в чуме всем нашла,
Заботой женской одарила.
 «Вы там на нас штыря не забивайте,
Тут блин в натуре не сахара.
Скорее уже нас спасайте
А то, кончается водяра.»
Вот кабы все спокойно шло,
Через пол года с мыса бы их сняли.
Но тут команде повезло,
Под выборы они попали.
Поднялся бешеный галдеж,
По всей стране о них узнали.
Шел полным ходом выпендреж,
Все, бонусы конкретно набирали.
Один придурок рейтинг поднимал ,
На личном самолете к ним поперся.
На остров Врангеля упал,
Через пол года сам приплелся.
Без пальцев, ухо еле слышит
И в депутаты не попал.
В психушки мемуары пишет,
Как в заполярье выживал. 
Другие, пальцем покрутили у виска,
Спасенье, в павильоне сняли.
Во у пиарщиков катила пруха,
Мешками баксы огребали.
«Спасателям» медали дали,
Особенно торжественно одну.
Актриса с попкой как у Шерн Стоун,
Изображала Рытхану.               
 Про моряков чуть не забыли,
Чтоб ликвидировать прокол.
Их без какого либо шума,
Снял мимо проходивший ледокол.
Опять настали скучные деньки,
Страдают все, Алхаст, Аиуга и Рытхана.
Домой подались моряки,
Да будет им попутною волна.
Хорошие ребята не жлобы,
Оставили радиосканер, телефон.
Шесть фляжек водки, три мешка жратвы,
Еще зачем-то, старый мегафон.
Вновь к мысу чешет Рытхана,
Ну типа на воду смотри печаль уйдет.
Обратно станет светлой голова,
А там в неё глядишь, чего придет. 


               
            СТИХ 4

    Где плещется чукотско море,
На самом на краю земли.
Вдаль смотрит с грустью росомаха
И, что-то там виднеется вдали.
По морю расползается пятно,
Струится тонкая шлея.
Плывет и извивается оно,
Из нефти черная змея.
Весь день над сей загадкой билась,
Откуда это все пришло.
Вот уже солнце опустилось
И тут до Рытханы дошло.
Однако парохода прохудилась,
Скала проткнула топливный резервуар.
Мгновенье и... сознанье озарилось,
Родился хитроумный план.
Всю ночь гоняла по эфиру сканер,
Торги по нефти, прочий звон.
А утром отхлебнув из фляжки водки,
Решительно взялась за телефон.
Два, три, звонка прицелочных,
Пять, шесть, вопросов наводящих.
Проблем с общеньем никаких,               
У чукчей русскоговорящих.
И вот решающий звонок,
Не подведи моя звезда.
Пой переливом колонок,
Щекочет ухо трель звонка.
«Алле (услышала она) КПРФ газета Правда.
Коль вы её задумали найти
Не стоит то откладывать на завтра.
Нам с вами точно по пути.»
За жизнь немного поболтали,
Как гибнут малые народы.
Какой в правительстве бардак
И, что вокруг одни уроды.
«Однако мужа шибко надо.
(Свое клонила Рытхана.)
Какая буду я ему награда,
Примерная и верная жена.
Желаю объявленье дать:
Пусть приезжает чума жить.
Есть нефть, чтобы его обогревать.
Есть водка, чтоб смеяться и любить.
Не сомневайтесь нефти много.
(Плела интригу Рытхана.)
Тут на моих исконных землях
Из моря, бьет её волна.»
В ответ: Немного помолчали,         
Ещё разок про нефть переспросили.
Сказали: «Частных объявлений не даем»
И резко трубку опустили.
«Однако скоро гости будут.
(Лучом сияла Рытхана.)
Теперь про чукчу не забудут.
Теперь не буду я одна.»

Через неделю покатилось,
Стрекочут в небе вертолеты.
«Эй сучки, в тундру обе брысь,
Сейчас начнут, моральные уроды.»
Через минуту после приземления,
Глядя сквозь чум и Рытхану.
Чуть придыхая от волнения,
Бегут на мыс, смотреть волну.
Затем пол дня по мысу шлялись,
Все цокали как дятлы языком               
И к чуму весело подались,
приметив наконец чукотский дом.
«Послушай; это, ну того,
Мы типа, обожаем малые народы.
Переселяем всех до одного,
В красивые места природы.
Где много света, мало грусти,
Где жить теплей и веселей.
Ну там в район Ямала иль Тунгуски,
Давай-ка собирайся поскорей.»
«Нет, что вы, никуда я не поеду,
Страшит меня далекий перелет.
Да и люблю я землю эту,
Что родиной себя зовет.»
«Ну все: Завязывай базар,
Кидайте её с чумом в вертолет.
А впрочем, Хрен с ним с этим чумом,
Она себе там новый соберет.»
За локоточки Рытханы тихонько брались
И в тот же самый миг.
Все веером по тундре разлетались,
От удивленья  высунув язык.
«Я вас культуре научу.
(Она ревела как шаман поймавший морок.)
Олешкам  двадцать лет рога кручу.
(Хотя крутила полных сорок.)
Поднялись гости, отряхнулись,
Потрогали разбитое лицо.
Рассвирепели не на шутку
И стали брать её в кольцо.
У мыса шла большая драка,
Мельканье  рук, голов и ног.
Таким броскам, таким подсечкам,
Иван Поддубный  обзавидоваться мог.
Во время той жестокой драки,
Мелькнули рыжие рога.
Верхом на северных оленях,
Пришли на выручку, Алхаст, Аиуга.
Копытами, рогами, крупом били,
В них амазонок дух проснулся.
Такую карусель крутили,
Буденый бы в восторге матюгнулся.
Минут пятнадцать жестко бились,
Перекалечив половину.                12
Благоразумно гости откатились,
В свою ревущую машину.
«А может их в натуре подстрелить.»
«Кретин, кончай волыну доставать.
Сейчас она еще ружье возьмет,
Всех на хер в три секунды порешит.
Верняк, чукча песца в глаз бьет
И им плевать, стоит он иль бежит.
Заразу эту катаньем придется брать,
Хотела мужа, пусть получит.
Нам мыс купить, да их убрать,
А там: короче, совесть не замучит.
Еврея Гошу будем подключать,
Тот кого хочешь на, что хочешь разведет.
А долю малую пообещать,
Вообще у входа в этот чум умрет.»
«Оно конечно вариант хороший,
Но может нам спеца позвать проверить тут.»
«Ага, всю нефть тотчас и отметут.
Все, хватит парится, летим за Гошей.»


            СТИХ 5
    
  Где плещется чукотско море,
Над головой горит полярная звезда.
Сидит на мысе росомаха
И слушает свирель звонка.
«Алле» …  «Какое право небо голубое,
Остановись волшебный миг.
В подзорную трубу из моря,
Я лицезрею неземной ваш лик.
Спешу представится , я, Робинович Гоша,
Извечный странник портов и морей.
И  нерастраченной любви, большая ноша,
К вам привела, потомка польских королей.»
Шел к мысу ржавый рыболовный катер,
С трудом вону бедняга проходил.
Весь в алых тряпках на радиомачтах.
(Под Грея, Гоша добросовестно косил.)
Сойдя на мыс, витиевато поклонился,
Изящно щелкнув каблуком.
На чум брезгливо покосился,
Хоть был лишь по наслышки с ним знаком.               
 «Я таки задыхаюсь от волнения,
Какой у вас прекрасный дом.
Примите искреннее восхищение,
И уверение в расположении моем.
Так много был о вас наслышан,
Про красоту и чудный дом.
Но образ, что сейчас увиден,
Мне показался райским сном.
Хочу навек забыться этим сном,
Еще вот бусы подарить.
И в этом лайнере волшебном,
В круиз любви вас пригласить.
Мы уплывем в далекую страну Израиль,
Медовый месяц в моем чуме проведем.
Накупим барахла, к зиме вернемся
И здесь остаток жизни проведем.»
«Однако говоришь ты складно,
Я верю, слова льются от души.
Но, чтобы не было потом досадно,
Ты паспорт свой еврейский, покажи.»
Зубами скрипнул Гоша, матюгнулся,
Но паспорт свой израильский достал.
(Ну не напрасно же приперся.)
И в руки Рытхане подал.
«Скажи матросу, пусть мотор заводит,
Однако мы в факторию идем.
Там наши отношенья узаконим
И с тем, в Израиль поплывем.»
«Ты, что в натуре, охренела..?
Верни мне паспорт, дура, ****ь.
Вот навязалася  мегера,
Да мне на это все плевать.»
«Однако новый мужа успокойся,
Побереги свои мозги.»
(Вся осветилася  улыбкою Джаконды)
И...  передернула затвор «сайги».
         
Отборный мех, огромный пук,
У всех в фактории глаза ласкал.
Так, что ни кляп во рту, ни связанных надежно рук,
Никто, в упор не замечал.
Пошлепав штемпель в паспорта,
До пирса, взглядом облегченья проводили.               
И усмехнулись, верно никогда,
Такие чудики сюда не заходили.
У мыса Рытхана сказала:
«Ты мужа чума приберись,
Порядок наведи однако, моло-мало
И на меня любимый не сердись.
А, я, в Израиль и обратно.
(Изъяла толстый портмоне.)
Прилично приодеться деткам надо.
Не матерись, все общее в семье.
Пока я там с гражданством разберусь,
Ты нефть из моря покачай.
Она тебе мой свадебный подарок
И мне смотри, ни с  кем не изменяй.
Одна семья тут все теперь твое
и чум и мыс и этот берег.
И вот еще, стоянку не меняй,
Ну вроде все: Алхаст, пихай его на берег.
Матрос: крути штурвал идем на Тель-Авив.
Шучу, шучу, мы разыграть тебя хотим.
Аляска сер, ближайший порт,
А дальше самолетом полетим.

         СТИХ 6.

  Где чудный аденский залив,
Волной играет филигранной.
Лежит на пузе самолет,
Не дотянувший до земли Обетованной.
Искусно приземлился грамотный пилот,
Весь экипаж и пассажиры целы.
Не заправляй его горючкою родной «аэрофлот»,
До Тель-Авива, точно -б долетели.
Любуется на море Рытхана,
Как мило все, красиво тут.
Такая ласковая, теплая волна.
Из моря к ним два катера идут.
Однако будут нас спасать,
Прибыли за такой короткий срок.
Она найдет, что им за это дать.
(И сразу стало влажно между ног.)
На берег с катера без лишних слов,
Сигают негры, черны, грязны и лохматы.
Вооружёны: просто до зубов.                15
У самолета ахнули: «Пираты.»
Опомнилась немного Рытхана
И подошла по виду к главарю.
«Айм сори сер, Ду иу спик инглиш? Вери гуд?
Ты понимаешь, что я говорю?
Из нейм, козел, меня вот Рытхана,
Ну хоть какой  нибудь язык ты понимаешь?
Могу с тобою про чукотски поболтать
И на иврите, тут, чего угодно нахватаешь.»
«Ты, что подруга оборзела,
Ты это... блин... базар фильтруй.
Кого козлом назвать хотела?
Смотри в натуре... не быкуй.»
«Чернявенький по нашему лопочет,
Ты где красавчик научился?»
«Московский университет... Патриса...
                блин.. ну этого... Лумумбы,
Я восемь лет там отучился.»
«Учился вижу в девяностых,
Неплохо знания вложили.
Даже на севере тогда стоял бардак,
Ну и с пиратами еще дружили.»
«Все; доболталися касатки.
Предупреждал; я злой и не шучу.
Мои ребята на экзотику так падки,
Тебя и дочек под команду запущу.»
«Да ладно, слышали мы эти сказки,
Пойдем чернявый в самолет.
(У Рытханы сияли плотоядно глазки.)
Не бойся он уже не двинется в полет.»
За волосы пирата в самолет тащила:
«Не упирайся черненький,
                наставим мы жене твоей рога.»
Облизываясь на пиратов с фланга заходили,
Две кошки дикие, алхаст, аиуга.
Когда над аденским заливом
Из моря солнце поднималось.
Тринадцать наглухо затраханых пиратов,
У самолета без движения валялось.
«Обидно, (слышен голос Рытханы.)
Все; евнухи, не дать ни взять.
Ну, что-же сами виноваты,
Не будут впредь к приличным дамам приставать.               
Пошла на берег, осмотрела катера.
Ворча: «вот только начала ловить кураж.
Ай курицы еврейские, кто с нами,
Возьмем какой нибудь корабль на абордаж.»

           СТИХ 7.

   В прекрасном аденском заливе,
Где трудно умереть от скуки.
Средь экипажей проходивших кораблей,
Ходили каверзные слухи.
В заливе действуют пиратки,
Отважные как амазонки.
Все поголовно нимфоманки
И аппетитные бабенки.
А капитанит там чукотская шаманка
И тем кто перед нею флаг не склонит.
Корабль в бубен закамлает
И через сутки тот затонет.
Поймает и затрахает команду,
Еще у ней заговоренный пулемет.
Навскидку с расстояния в пол мили,
Антенну с мачты, напрочь бьет.
Создалася угроза региону,
До портов грузы с опозданием доходят.
Еще бы, после тех налетов,
Команды десять дней в себя приходят.
Чтоб вновь залив стал от пираток «чистый»,
А в портах справится с авралом.
Идет с Чукотки крейсер «Быстрый»,
Ведомый русским контр-адмиралом.

 На волнах в аденском порту качался крейсер
Стоял на юте статный адмирал.
Каким-то табаком душистым,
Неторопливо трубку набивал.
Имел он, чуть за сорок полных лет,
Имел награды и с карьерою сложилось.
А вот семьи, как не было, так нет,
была давно но, как-то не сложилось.
Хотя мужчина сильный, секс любил,
Не пропускал мимо себя напрасно юбки.
Когда корабль в гавань заводил                17
На третий день,
                из порта разбегались проститутки
Перебирал от от скуки в пальцах тонкий шнур
И любовался восходящим знаком зодиака.
А в это время, маскируясь белизной оленьих шкур,
Пришвартовалась к крейсеру, чукотская каяка.
На крейсере все повернулись к морю лицами,
У всей команды вызвал бурный интерес.
Какой-то катер с сексапильными девицами,
Что веселилися на нем в топлес.
Тот интерес дошел до адмирала,
Он к морю повернул свой мужественный лик.
На  краткий миг увидел тень оленьего аркана,
Рывок и.., адмирал поник.

В каюте катера струился мягкий свет,
Лежал на койке в путах адмирал.
Губами к низу прислонившуюся Рытхану,
Морским отборным матом покрывал\
«Отвянь оттуда дохлая касатка,
Ты это.., делать не умеешь.
Уж лучше с огурцом потренируйся,
А вот на это.., ты таланта не имеешь.»
(Оторвалась от дела Рытхана.)
«Что гонору то столько напустил?
Сейчас шумишь как в шторм волна,
А нападенье наше пропустил.
Эх ты, два уха голова.»
(В миг стушевался адмирал.)
«Расслабился, не ожидал подвоха,
Ослабил бдительность, постов не проверял.
А ты шаманка, вижу та еще пройдоха.»   
«Ну, что-ж шаманка так шаманка,
Зачем легенду разрушать.
А так нормальная, не фриг, не лесбиянка,
Оргазм люблю от секса получать.»
«А мне конец, (признался адмирал)
Считал себя чуть не родней богатырю Олябе.
Теперь от смеха обоссутся все:
Даже уборщицы в главштабе.»
«Да ладно адмирал не унывай.
(Тут не смогла сдержать она улыбки.)
Будь стойким и волну не нагоняй,                18
Есть вход и выход значит: две попытки.
В порту бродила как-то я от скуки,
В компании, веселенькой такой.
Прибоем накатило слухи,
Что как мужчина, ты активный и живой.
Любовью мы сейчас займемся.
А первый кто капитуляцию запросит,
Тот и считается в плену.
Ну соглашайся:
              Рытхана, другого шанса не подбросит.»
«Согласен: (буркнул адмирал) давай.
Пусть этим весь позор я и не смою,
Спокойной ночи от меня не ожидай.
Умру, но флот не опозорю.»

К утру каюту было не узнать,
Промокла простынь словно промокашка.
Разбита вся посуда, сломана кровать,
По полу растеклася гельевая смазка.
Но адмирал не думал униматься.
«Играем: Я твой пленник, ты мой страж.
Давай-же вновь любовью заниматься,
Я сзади и еще разок на абордаж.»
«Ты сильный, смелый, ты мужчина,
Ты победил, ты адмирал.
Спускает знамя бригантина,
Окончен штормовой аврал.»
«Ну коли так уже не отпущу,
Таких касаток мало в океане.
Тебя с собой теперь возьму,
Ты для меня, желаннее чем ром в стакане.»
«С тобой согласна даже в собственный проем,
Хоть на край света, хоть морскому змею в глотку.»
«Туда примерно и пойдем.»
«Куда-же адмирал мой...?»  «На Чукотку.»
«Знакомый край в родной державе,
Я улетела из него назад, каких-то тридцать дней.
Ну неужели на таком огромном шаре,
Мы не найдем себе местечко потеплей.»
«Я звание в походах заслужил,
А службу начинал в Находке.
Ногой не шаркал и ковров не протирал,
Вот так и оказался на Чукотке.
На флоте все как у людей,                19
Без связей, взяток, как о рифы разобьешься.
Будь ты талантливей, умней,
На теплое местечко не пробьешься.»
«Слетаю-ка я адмирал в Москву,
Там связей у меня ну до ман...   короче много.
Местечко теплое для нас найду,
А на Чукотку, слишком грустная дорога.»
«Ну, что-ж надеюсь ты меня там не забудешь,
Коль очень хочется слетай.
Зачислю в штат, курьером будешь,
Отчет главштабу передай.»
«И не надейся не забуду,
Ты милый подожди меня в Находке.
Я обязательно туда прибуду
И вот еще: Не вздумай двигаться к Чукотке.

             СТИХ 8
   По трапу в шереметьевском порту,
В сопровожденьи дочек.
Решительно спустилась Рытхана,
Прожженный солнцем юга, северный цветочек.
Из аэровокзала с ходу,
Поехала разведку наводить.
В главштабе сдав пакет вернулась к входу
И взяв Алхаст за руку стала тихо говорить:
«Чего стоишь, плечом протерла стенку,
Вон видишь, адъютантик молодой.
Пойди, набей-ка с ним на вечер стрелку,
Все разузнай, кто тут есть кто и кто какой.»
«Как подойти к нему не знаю.
(Алхаст рассталась со стеной.)
Боюсь, что растеряюсь, оплошаю,
Не станет он и разговаривать со мной.»
«А ты включи свое воображение,
Притупленный чукотский индивид.
Сшиби его плечом скажи: что ты японская принцесса,
Он вряд-ли по японски говорит.
Сведешь его в кафешку, поболтаешь,
Я постараюсь сауну вам снять.
Что дальше делать с ним, надеюсь знаешь,
Аиуга, сестрицу будешь в бане страховать.»

В центральном округе где старая Москва,
Играет в чудо нежною пастелью.                20
Штаб разместила Рытхана,
В квартире, снятой вместе с мягкою постелью.
В кровати старой под дубовым балдахином.
(Что кстати тоже ей включили в счет.)
Сладко вздремнула дожидаясь деток
И стала принимать разведотчет.
«Ну, адъютантик  в общем неплохой,
Почти на два часа его хватило.
Вот кабы не Аиуга, блудливая корова,
Я кайфа бы побольше наловила.»
«Вот, что (вспылила росомаха)
Мне на хрен, не нужны тут ваши пасторали.
Вы у него хоть, что нибудь спросили?
Вот перед тем: как заебали.»
« Я это: (засмушялася  Алхаст)
Считала спросит все Аиуга.
Он, что-то ей рассказывал про штаб.»
(И тут вконец взъярилась Рытхана.)
«Я на разведку послала вас две кретинки,
Или как по легенде там, японских гейши.
Они лишь расчесали свои дырки,
Я рада, хоть на двух дебилок
                на Чукотке стало меньше.»
Она их била с мягким чувством сожаленья,
Лишь отлетал от стен посудный перезвон.
Катала по полу как по двору поленья,
Ногою выбив из кармана телефон.
«Откуда телефон, кобыла?»
«Мне адъютантик подарил.
Я фотки для прикола им снимала,
Когда он секс с Аиугой крутил.»
Прижав к груди скулящую Алхаст,
Сказала нежно Рытхана: «Моя ты детка.
Да это же чистейший компромат,
Аиуга запоминай: ты малолетка.»

В старинном здании с лепным фасадом,
Где расположился морской главштаб.
Шел коридором зам по кадрам,
Красиво ставя офицерский шаг.
Увидев  адъютанта улыбнулся:
«Давненько тебя в штабе не видали.
Ты где подлец три дня прошлялся,
Какие там тебе шары ходить мешали?»                2
Залепетал чуть заикаясь адъютант:
«Моя однако на прием ходила.
Проблемы с женщинами были,
Чукотская шаманка подлечила.
Вот телефон её, рекомендую,
Ей ассистируют две гейши.
Гарантию дают  т а к у ю,
На сто процентов и не меньше.»
«А мне зачем леченье нужно.
(Фальшиво изумился зам по кадрам.)
Пока, что, с бабами все было дружно.
Да и не верю я, шаманским этим мантрам.»
«Ну слышал я ,чего-то, где-то, что-то,
Когда-то, с кем-то, вальс любви не докрутили.
Недопихали там кому-то
И недовольны этим были.»
«В главштабе разное болтают,
Ты адъютант не верь пустому звону.
Кругом, в приемную на службу, шагом марш.»
И проводив глазами адъютанта, потянулся к телефону.

Клубился в русской бане пар, текла вода.
Скача, словно обкуренный диджей в теле эфире,
В шаманский бубен в дурь лупила Рытхана.
(Приобретенный за три сотки в детском мире.)
Сцепившись за руки Алхаст с Аиугою,
Задрав под потолок «японские» носы.
Крутили среднее, между веселым хороводом
И нервным скачем недотраханой козы.
Лежал на полке обнаженный зам по кадрам,
Лечение камланьем принимал.
На творчество народное с надеждой
И суеверным ужасом взирал.
Внезапно прекратила Рытхана камлания процесс.
«Послушай зам; пока рука о бубен не протерлась.
Давай обсудим основной вопрос,
Ради которого я вот сюда вообще приперлась.»
Достав из рукава чукотский нож,
За низ рукой покрепче ухватила.
«На клык моржа однако не похож,
Ну не волнуйся, воротится к тебе сила.»
Нож к низу прислонила как мясник к товару.
«Однако ты мне тоже помоги.
Я другу обещала,с «Быстрого»  контр-адмиралу,               
Местечко службы потеплей найти.»
Вниз кинув взгляд,
                взвыл зам от страха напрягая силы:
«Пошел он в жопу...
Нет, военным атташе... в манду...
Нет, еще дальше... на Мальдивы.» 
И чудо, все таки случилось.
От перенапряжения в паху,
Эрекция опять восстановилась.
Да так, ну хоть используй как соху.
Сама изрядно обалдела Рытхана,
Произнесла негромко: « Мамма мия.
Совсем неплохо получилося она,
Вот эта самая, как там её... а... шокотерапия.»
Уставясь вниз, шептал счастливый зам по кадрам:
«Однако не одну теперь причешем зайку.
(И с благодарностью взглянул на Рытхану.)
Да хрен с ним, пусть мандует на Ямайку.»
 
            СТИХ 9.
   Где плещется карибско море
И нет в помине грусти и тоски.
Сидит под пальмою в шезлонге адмиральша,
Любуяся на светлые деньки.
Алхаст, хозяйка трех борделей на Майами.
А в них ударно трудиться пол тундры,
Толкая в массы самобытный колорит.
Пооткормились.. посвежели там чукотские лахудры..
А на экзотику все валом прут,
Как племя в джунглях поклонится колесу.
И баксы на счетах растут,
Словно грибы после дождя в лесу.
Аиуга, в Кинстоуне, У той мужской стрип-клуб,
Там двадцать чукчей исполняют
                нечто наподобие канкана.
Как  Королёва, среди них нашла себе «Тарзана.»
К ней баксы тоже хорошо идут.
Про «мужа» Гошу не забыли,
Спасать его неволей в тундру поплелись.
Вот по хорошему на проходимца бы забили,
Но нужно было как-то развестись.
Простату в тундре Гоша отморозил,
Хотя по ней совсем недолго сокрушался.
Вовсю сияя светом голубым,                23
Счастливый, в Тель-Авив домой подался.
«Тарзан», Аиуге ребенка сотворил,
Все сделано на совесть, попка, ножки, ручки.
К Алхаст похоже тоже подкатил
И вот: У Рытханы теперь две внучки.
Все статью в бабушку и мать,
Умны, пригожи, хороши собою.
Но есть проблема, стали подрастать
И... начинают тихо маяться мандою.

Оставим их, пускай себе растут
А там; глядишь, поэму сотворим.
Нам свой сюжет они ещё дадут,
Давай немного о другом поговорим.
Вот коль тебе за сорок накатило,
А одиночество все не проходит.
Не майся злобной истерией,
Поскольку от нее, лишь головная боль приходит.
Сосредоточься, про депрессию забудь,
Скорей тащи ленивый зад через порог.
Лови кураж, пиратствуй, передвинь чего нибудь...
Удачи всем, ну и... храни вас Бог.
Устроить жизнь свою, поверь, совсем не сложно,
Тут главное забыть, что это невозможно.

22.  08. 2010 г.