Арлекину Пикассо

Он сидит, неподвижен, вечен,
Безупречен и бесконечен.
Треуголка Наполеона
Над высоким и бледным лбом.
Руки сомкнуты на коленях,
А в осенних глазах оленьих
Дремлет грусть о величье трона,
Что хранит королевский дом.

Да еще за спиной склоненной
Тает дымчатою короной
Или нимбом сухое пламя
Утонувшей души, и вот
Всё решится, как не решалось
До сих пор. Ты забудешь жалость
И к себе, и к тому, что нами
Понималось наоборот.

Ты забудешь, что есть расплата
За воздушную тень каната,
На которой поют и пляшут
Все актеры бродячих трупп.
Ты забудешь скупые встречи
В темном доме, где плачут вещи,
Где портретам бывает страшно
Оттого, что темно вокруг.

Но одно ты запомнишь ясно:
Жизнь когда-то была прекрасна,
Жизнь когда-то цвела и пела,
Беззаботна и весела.
Ослепительными дворцами
И непризнанными творцами
Шутовская душа владела
И царила, не зная зла.

И боялась обидеть чувством
Ту страну, что звалась Искусством,
И боялась смутить величье
Непредвиденной красоты.
Друг печальный, в тебе, сдается,
С императором видят сходство.
Ну а где же тогда различье
Между вами – и кто же ты?