Из тоннельного плена

Я спущусь с Каширского шоссе
В мрамор Замоскворецкого метрополитена,
Дождусь, пока на железнодорожной полосе
Вырвется поезд из черного тоннельного плена.

Я зайду в потрепанный вагон,
Потерплю, пока закроются двери,
И прижмусь обжигающим лбом
К холоду стеклянно-запотевших материй.

Под убаюкивающий стук колес,
Чуть выше надписи «не прислоняться»
Стекло простудит мой дышащий нос,
Но все же хочется навечно тут остаться.

Чтобы всегда… без пяти час.
Пустой вагон со мной летел до Театральной.
И чтобы не трогали шумами нас.
Пусть будет так тепло, стекло, банально.

Но что-то не сбылось… Не удержал момент…
Теперь идти по переходу к революционерам.
Там пара звенящих монет в обмен на билет…
Что заставляет ехать? Наверное, вера.

И снова стеклянно-запотелые двери
За мной закроет потрепанный вагон.
Я поручням и сиденьям, как себе, верю.
Со мной последним распрощался перрон.

Я верю надписям «не прислоняться».
Лучше уж им, чем лживым словам.
Как хочется тут навечно остаться –
Не слышать боль тех… уличных драм.

Чтобы всегда... без двух минут час.
Одинокий вагон нес меня до Арбатской.
Чтобы всегда: как вчера, как сейчас…
Не слышать шумов веселых и адских.

Я поднимусь в молчащий вестибюль
Линии Арбатско-Покровского метрополитена.
Встречай меня, Арбат, счастьем дождинок-пуль,
Я вырвался из черного тоннельного плена.