Разговор в пустыне

Страшно на них смотреть, почерневших от слоя сажи.
Он просил: "Сходи, ну кто им еще подскажет!"
Я и сам бы пошел, конечно. Они родные...
А они мне пеняют: лечишь, мол, в выходные.
Хочется столько им дать, научить смеяться,
Научить их верить, не сомневаться,
А они в один голос завет пророков;
Проповедуют зуб за зуб и за око - око.
Как им всем, увязшим в больном догмате,
Обьяснить, что коль вам дано, то и вы давайте?
Я уже и фокусы им, и сказки...
Попытаюсь пока. До весны. До Пасхи.
Жалко же их бросать. Пропадут. Собьются.
Есть ведь и те, кто не прочь проснуться:
Вон уже семьдесят верят моим заветам.
И самая верная. С шелковой белой лентой.
Значит, не зря до сих пор я топчу пустыню.
Они называют меня Его самым главным сыном.
А эти, что тычут пальцами мне в учебник...
Отче! Ну успокой ты их! Дай им денег.
Кесарю... Ты же знаешь. Пускай остынут.
Им, как и мне - не важно. Сын? Буду сыном,
Правда они почему-то считают это
Выпадом против угрюмого их завета.
Так что пора уже проводить ребрендинг,
Страшно же видеть, на это же смотрят дети.
Скоро увидим, как лучше: великим и триединым
Или простым божественным гражданином.