Сны Поэта. Новелла. Мне чьё-то сердце вручено...

«МНЕ ЧЬЕ-ТО СЕРДЦЕ ВРУЧЕНО...»


     Однажды мне приснились стихи Блока.
     Они приснились не в их строчечной сути: не зрительно, не так, чтобы я их увидел и прочитал, не в звучании, не так, чтобы я их услышал и запомнил. Нет, они пришли как душевное и телесное ощущение их междустрочного смысла, как изначальное чувство, которое владело самим поэтом.

Глухие тайны мне поручены,
Мне чьё-то сердце вручено,
И все души моей излучины
Пронзило терпкое вино.

     «Глухие тайны мне поручены...»
     Я как бы проникся этими глухими тайнами. Их нельзя назвать и нельзя их выразить, потому что они тогда перестанут быть тайнами, тем более глухими, их надо до времени хранить, оберегать от чужого глаза. И радостно, и тягостно, и душевно-трепетно от сознания причастности к чему-то очень-очень сокровенному, к чему-то даже немножко стыдному и отчуждённо-притемнённому...

    «Мне чьё-то сердце вручено...»
     — Я не знал, чьё сердце было мне вручено, но слышал его тёплое биение и понимал, что это то самое сердце, которое надо беречь больше своей жизни. И было счастливо, что оно есть, и было как-то страшно за него. Мне казалось, что оно во мне, рядом с моим, но если захочет, может уйти. Пусть лучше уйдёт, иначе я измаюсь в заботе, а если оно уйдёт, я изболею в тоске...

     И все души моей излучины
     Пронзило терпкое вино.

     Странно, что эти излучины я не только ощущал, но и видел каким-то внутренним зрением, умеющим заглядывать в самого себя. Душевные излучины были инверсионно подвижны и светлы, вернее, в них жила нервная световая пульсация, окрашенная розовым цветом терпкого вина. Эта нервная пульсация и создавала настроение пронзённости. Тогда я ещё не пил вино и применительно к нему не понимал слова «терпкое», потому и ощущение моё было сладостным.

     Потом я много читал и Блока и о Блоке, слушал о нём лекции знатоков его жизни и творчества, но в понимании того, что сделано им, они дали мне не больше этого сна. Они рассказывали мне, как устроены медовые соты, как хитроумно сплетены ячейки, а я давно попробовал сам мёд. Сон стал тем универсальным ключом, которым я потом стал открывать для себя «глухие тайны» блоковских стихов.


ВАСИЛИЙ ФЁДОРОВ