Лесная дева

За Балахною, где дремучий лес стоит,
Где в чаще темной, сказки дедов обитают,
Могучий бор, уже столетия шумит,
И память прошлого, сурово сохраняет.
А ты не бойся! Слушай ветер и внемли,
Пройдись тропинкою, что путь тебе укажет,
И кедр многовековой ты обними,
Прижмись к стволу, и он историю расскажет!
А мне рассказ такой услышать довелось.
Его сосна мне тихо ветром прошептала,
И пусть годов с тех пор, немало пронеслось,
Но боль  душе людей, от бед, слабей не стала.

Где старым руслом Волга- матушка текла,
Среди красы лесной, неписанной и яркой,
Там в Нижний Новгород, дорога пролегла,
И,  на дороге той, была одна полянка.
На ней, в дороге, отдохнуть купцы могли,
Заночевать, вокруг костров располагались.
С усталых ног, сушить сымали сапоги.
Но только сумерки над лесом опускались,
Являлась дева им, чудесной красоты!
Косою черною, игрались нежно пальцы,
Она вплывала на поляну сквозь кусты,
И загоралась, словно факел, в дивном танце!
Как пламя яркое, кружился сарафан,
А очи темные, как две звезды мерцали,
Сердца и взоры, ворожил девичий стан,
От пляски странной, люди глаз не отрывали.
Она металась, словно языки огня,
При приближении, ее купцы пугались.
Она глядела, кровь и сердце леденя,
Но души их, от взгляда девы, загорались!
Кружила дева неустанно меж костров,
На бледном лике, губы нежные алели,
На танцовщицу, заворожено, без слов,
Купцы и слуги онемевшие глядели.
Но только звезды зачинали пропадать,
И зорька очи, серым светом открывала,
Лесная дева, прекращала танцевать,
И, как туман, среди деревьев исчезала…
Купцы, главою наваждение стряхнув,
С восторгом девицу лесную вспоминали,
А после, лагерь затихал в ночи, уснув.
И даже стражники под утро крепко спали.
А утром, солнце над вершинами дерев,
Глаза купцам, и прочей челяди открыла,
И люди видели, глазницы протерев,
Что с ночью темной, все товары их уплыли,
Так, словно не было обоза и коней.
Купцы от страха, торопясь перекрестились,
С поляны странной, разбежались поскорей,
От сил нечистых, люди скрыться торопились.
Потом рассказывали  тихо в городах,
О деве сказочной, что из лесу явилась.
О нежном лике и о колдовских глазах,
Знать ведьма злая, девой юной притворилась!
Купец Григорий, часто слушал сей рассказ,
И он задумал, в этом диве разобраться!
Решился он обоз вести, что бы хоть раз,
С чудесной девою лесною повстречаться!
Он прикупил товаров на пяти возах,
Коней нашел, и мужиков набрал плечистых,
Те шли с рогатинами крепкими в руках,
Чтоб было чем отпор наладить для нечистых!
Привал устроили, уселись вечерять,
Гуртом варили ужин, сказывали байки,
Не забывались сторонами озирать,
Кусты густые, что стояли вкруг полянки.
Григорий, лежа звезды на небе считал,
Но вдруг, ведению он странно удивился:
Он две звезды во мраке леса увидал,
И жадным взглядом в эти звездочки он впился!
Они мигнули, и растаяли во мгле,
Лишь ветерок шальной листвою пробежался,
Григорий слышал, как шуршали по земле
Шаги сторожкие, и он в испуге сжался….
Тут у костра, он чудо – деву увидал,
Она в глаза купцу внимательно взглянула,
Тот не мигая, на красу ее взирал,
И дева в танце, руки тонкие взметнула!
Плыла девица, аки лодка по волнам,
В круженьи быстром, руки нежные метались,
Казалось, словно в такт, шагающим ногам,
Кусты, и ветви над девицею качались!
Глаза блестели, словно угольки в кострах,
Сапожки дробно каблучками простучали,
И обуял купца неодолимый страх,
Ведь все они, смотря на девицу, сгорали.
Григорий зрил, но сам, не видел ничего,
Он только девицей лесною любовался.
А та, кружилась, быстро, весело, легко!
С кострами алый сарафан, во тьме сливался!
Вот, на востоке посерели небеса,
И пляска быстрая  унялась понемногу.
Как будто мрак лесной, исчезла вдруг краса.
В лесу пропала? Иль ушла пустой дорогой?
От бдений нощных, уморились мужики,
И повалились спать, вокруг кострищ чадящих.
К ним сны летели, мягки, быстры и легки,
Мечтами сладкими дразня купчишек спящих.
Но пробуждение, им радость не несло,
Едва они глазницы сонные продрали,
Смеялось солнце, что поднялось высоко,
Над тем, что все телеги без следов пропали!
Как будто, дьявол все товары уволок,
Кругом леса, и даже следа не осталось.
Купцы затылки терли: взять не можно в толк,
Куды товары и возы вдруг задевались?
Купцы собрались в путь, испуганно крестясь,
Забыв про все, из леса страшного бежали.
А из подлеска, взглядом пристальным, смеясь,
Лесные люди их дорогой провожали…

Григорий, все свои богатства потерял,
Но о возах с добром, нет в сердце сожаленья.
Он все красавицу лесную вспоминал,
Мерцанье дивных глаз и пламени круженье!
О деве сказочной, купец не позабыл,
Не спал ночами, и в полудень был он сонный,
Как неприкаянный, по Нижнему бродил,
Григорий понял: в танцовщицу он влюбленный!
И по весне, решился снова в лес идти,
С обозом новым, что катится по дороге,
Хотел Григорий деву милую найти,
И на поляне ждал красавицу в тревоге.
Вот снова, словно из тумана создана,
Средь тьмы лесной, как дух красы, она явилась!
Неслышным шагом, меж костров прошла она,
И вновь глаза ее, как звезды заискрились!
Григорий спрятавшись, за деревом сидел,
Все повторилось: в танце дева закружилась,
Вот все уснули, но Григорий разглядел,
Как мужики из леса темного явились.
А дева тихо, тайной тропкой в лес ушла,
Купец во след за девой леса шел тихонько,
За ней следил сторожко, даже не дыша,
И, так петляя, брел в незнаему сторонку.
Вот он в рассветной серой мгле, деревню зрит,
Сапожки с быстрых ног красавица снимает,
Купец увидел, как к домам она бежит.
И между срубами, незримо исчезает.
Купец старушку в огороде углядел,
Сказал, что путник  на постой к ней напросился.
Стал жить в избе, но непременно знать хотел,
Как люд лесной в чащобе ентой заблудился?

Он жил три месяца, в лугах траву косил,
Колол дрова для баньки, Стол и лавки справил.
По утру  в кадках крепких, воду он носил,
По вечерам, в молитвах – господа он славил.
Так потихоньку он в деревне стал своим,
Григорий с жителями леса как то слился,
При встречах, люди не смолкали перед ним,
Никто пришедшего, в селе не сторонился.
И стал тогда купец у бабушки просить,
Ему поедать про деревню,  чаще леса.
Она ж, велела ему тайну сохранить,
Тот обещал, и взялся слушать с интересом.

Ему старушка рассказала, что в селе,
Том, что близь Нижнего безлюдным оказалось,
Боярин жил, ходил всегда навеселе,
И птицей ловчей на базаре, похваляясь!
Не постеснялся и царя. Насупив взор,
Царь повелел, чтоб он пред ним не появлялся!
А для купца, то был неслыханный позор!
И ирод этот зло над ловчим изгалялся.
Винил его, что тот царю не угодил,
Что сокол ловчего, лягушку не споймает,
Что зря боярин серебро ему платил,
И что теперича, пусть сам себе пеняет!
Жена сокольника, вся мокрая от слез,
Молила милости, за деток и за мужа,
А тот, велел всех слугам выгнать на мороз,
Так погубила все семейство злая стужа…
Одна Параська, только выжить и смогла.
Её крестьяне, чуть живую подобрали.
Слаба была и, как волчонок дикий, зла,
Так много лет, ее от барина скрывали.
Но в день один, беда в деревне пронеслась:
Усадьба гибнет, ярким пламенем пылая,
А за околицей, девчушка зло смеясь,
Глядела пристально, и  даже, не мигая.
Еще глаголили, что неспроста костер
Горел обидой яркой, он горел для мщенья!
Оглоблей крепкой, кто то дверь в дому подпер,
Чтоб из огня боярин не сыскал спасенья.
Теперь чего же мужикам осталось ждать?
Ведь  граде, скоро о пожарище прознают.
Тогда придется им на дыбе отвечать,
Кто виноват, кто нет, – всех равно запытают.
Поняв беду, собрались миром мужики,
И в чаще леса, как деревья, притаились.
Года над Волгою размеренно текли,
И избы новые в чащобе народились.
Но здесь живет, большая ненависть к купцам,
Парашка дивным танцам вскоре научилась,
И как то, мысль явилась нашим удальцам:
Они купцов проезжих, грабить подрядились.
Так и повадились. Парашка в лес идет,
Лихие молодцы за нею поспешают,
Она внимание проезжих отведет,
А наши молодцы, телеги угоняют…
Зажилось сладко нам, но чую я беду.
Не долго станут сей разбой терпеть в народе,
Возьмутся, миром, и село тотчас найдут,
Ведь бьют козла, застав в капустном огороде.

Григорий чуял: верно бабка говорит,
Погибнет девица за те ночные пляски,
Он знал, душа ее обидою горит,
А сердце месте ждет, не чувствуя опаски.
Он разыскал Парашку посреди домов,
Молил красавицу уйти из леса в город,
Сказал Григорий деве много нежных слов,
О том, как нежный взгляд для сердца его дорог.
Но дева мило улыбнулась и в ответ,
Купцу сказала, что спешить она не станет.
На предложение его сказала:
                - Нет.
Уйду с тобой, мой друг, когда весна настанет.
А на деревьях, золотилася листва,
Ушел Григорий в Нижний, до весны простился,
Но оказалось, что ушел он навсегда.
Суровый черный рок над девицей кружился.

Когда весна пришла и высохли пути,
Григорий сев верхом, дорогою пустился,
Чтоб в чаще леса, деву милую найти.
Но позабыв тропу, он в дебрях заблудился.
Пять дён плутал он между вековых дерев,
И наконец, знакомый луг навстреч попался!
Он шаг ускорил, гнал коня повеселев,
И встрече с девицей, он в мыслях улыбался.
Но вот за лугом, словно вкопанный он встал:
Деревни нет. Одно сплошное пепелище.
Кругом лишь пепел, словно зимний снег, лежал,
Да ветер злобно, в закопченных трубах свищет…
Купец в округе никого не разыскал,
Вконец умаявшись, к дороге возвернулся,
А там нещадно, в Нижний он коня погнал,
И вскоре  Новгороде, в монастырь замкнулся.

Потом рассказы разошлись по городам,
Что царь рассерженный, солдат велел отправить,
Затем, чтоб дали лютым ворам по рукам,
Чтоб те не смели по дорогам боле грабить!
Ну а плясунью, повел он разыскать,
Связать веревками, и в Петербург доставить!
Велел девицу, принародно наказать,
А воровское имя, по Руси ославить!
Солдаты бдят вокруг поляны осемь дней,
Сидят неслышные, и тихо выжидают.
Вдруг деву видят, и идут они за ней,
Из чащи сумрачной незримо наблюдают.
Тут посвист звонкий эхом катится  лесу,
Парашка в страхе меж кустами заметалась,
Но дюжий молодец за девичью косу
Поймал несчастную. Так дева и попалась.
Связали крепко деку, волокут с собой,
К обозу знатному, и там теперь девице
Придется думать над злосчастною судьбой,
И, день проклясть, в который Бог ей дал родиться…
Её товарищи узрели из листвы,
Как их Парашку волокут, злобы не пряча,
Отбить ее, до света раннего должны,
И мужики, полезли в свару, наудачу!
Но нет удачи для разбойных мужиков,
По ним солдаты из пищалей в лес палили,
И полегли они, без дыбы и оков,
Но от позора, девку все ж ослабонили.
Главарь Никифор, мужичкам напасть велел,
А сам с рогатиной, к служивым подступился,
Но им ответом, гром нещадный прогремел,
И атаман, с пробитой грудью, повалился.
Никифор понял: за плечами смерть стоит,
Но и теперь Парашку, атаман не бросит!
Но как теперича, ее он защитит?
И он у смерти, на часок отсрочку просит.
Никифор раненый прополз к возам в кустах,
Из ран в груди, последней кровью истекая,
В окровавленных и слабеющих руках,
В последний смертный час, клинок стальной сжимая.
Среди возов, мужик Парашку отыскал,
В глазах заплаканных девицы утопая,
По рукоятку в грудь ее клинок вогнал,
От поруганья и позора избавляя.
И радом с нею, дух последний испустил,
На всхлип Парашки, к возу люди подбежали,
Но было поздно. Мужичок ее убил,
И как ми быть теперь? Служивые не знали.
Но делать нечего. Под деревом в лесу,
Солдаты девицу тайком похоронили,
Они жалели ее дивную красу,
И крест неровный, из ветвей дубов срубили…
За  сим, солдаты стали по лесу шагать.
И очень скоро им деревня показалась,
Но в ней служаки, не смогли селян сыскать:
Прознав о них, селяне у чащах укрывались.
Тогда в дома солдаты сена нанесли,
И с трех сторон, деревню эту запалили,
И подождав чуток, назад они ушли.
А на пожар, сквозь слезы горькие следили
Крестьяне беглые. Горело их добро
И ветром, пепел по округе разносило,
Летели искры от пожара высоко,
И даже туча, ливнем пламя не гасила.

А ту дорогу, позабросили с тех пор.
Она кустами и травою зарастает,
По ней не едут, здесь не трудится топор.
Пути неезжие, купцы не расчищают.
Прошли года. Дорога лесом заросла,
И Волга балуясь, опять свой путь меняет,
Она степенно волны к Каспию несла,
Но и река то место нынче не узнает.
Где та могила? Знать живущим не дано,
Давно помёрли те, кто это место знали,
Но словно памяти забывчивой на зло,
Тот лес, Парашкиным в народе называли!
Она в глухих местах, неправедно жила,
Но все ж, людей она в ночи не убивала.
Парашка много у купцов добра взяла,
Но люду бедному, все это отдавала.
Молитесь, люди, за спасение души
Лесной красавицы. Обиду в сердце прячет,
Любой из нас, от мести праведной грешит,
Но после, горько о душе своей заплачет.
Судьба Парашки, незавидною была,
Пусть месть и ярость, душу девичью точили,
Пусть свою жизнь, она разбойно прожила,
Но все ж, плясунью леса, люди полюбили!


                КОНЕЦ
                29.03.2012года.