***

 
 Я Понтию Пилату не простил
 Попытку в договор войти со Мною:
 «Если Ты плоть, что названа иною,
 Возлюбишь, то Ты грех мне отпустил,
 А если нет, то Ты мне отомстил,
 Не я Тебе, с душой меня больною
 Оставив и с той тайною срамною,
 Которую Тебе я возвестил.
 Я бы Тебя отменно угостил,
 Монетой наградив, и не одною,
 А если нос Твой станет к перегною
 Привычен моему, я бы взрастил
 Как сына Тебя! Что Ты загрустил?
 Золою Ты здесь выпачкан печною…»
 
 Наркотик, значит, и особо
 Опасный конопля? Ну-ну.
 Одна известная особа
 Венец из терний в старину
 Надеть велела Мне. Спас обо
 Увенчан был им: сень земну,
 Крест со Мной несшую подсобо,
 Хорошим словом вспомяну!
 Особо, стало быть, опасный
 Наркотик конопля? Не спасный
 Травы тебе, Понтий Пилат,
 Дым оттого, что опрощенец
 Ты тайны, мерзкий извращенец,
 И тот, и этот ты пил ад.

 Я умираю у ручья от жажды,
 Имея ум, опасным дураком
 Я оглашён, и кто со мной знаком
 Обидеть меня должен хоть однажды.
 Войти в одну и ту же реку дважды
 Нельзя, а я вошёл. В смысле каком?
 А соглядатай чёрный твой – при ком?
 За это знанье у воды для стражды
 Прикован цепью я, и так умру.
 Родители зачем меня зачали?
 Я лишний, обделённый на пиру.
 В великой мудрости ещё больше печали…
 Мученья всё сильней. Скоро конец.
 Терновый на челе моём венец.


 Так простит ли Пилата Христос?
 Пусть задаст себе этот вопрос
 Тот, чьё к полу мужскому влеченье
 Пахнет как миллион алых роз.
 «Возлюби и врага» – вот ученье!
 Только ждёт тебя не облегченье,
 Пошлый делатель вычурных поз,
 Но на правило есть исключенье!
 Иисус ли Пилата простит?
 Никому Вишну лично не мстит,
 Потому что Он – Бог-Охранитель,
 Шива суд таковым возвестит,
 И Дух истины – их обвинитель,
 Ибо есть о законе Ревнитель.
 
 Если насилие нельзя
 В пику насилию поставить,
 То сколько раз щеку подставить,
 Чтоб согласился Ты, что льзя?
 Один раз? Два раза? Дерзя,
 Насильник будет зло уста вить –
 Чем замолчать его заставить,
 Сказочник? Бога звать, грозя
 Карой биющему? Бузя,
 Ты проповедуешь! Представить
 Страшно, как жид будет картавить
 Перед хохлом, кукурудзя!
 Из речки вынули язя,
 А он трепещет неспроста ведь!

 Прощать есть дар и щедро Господь Бог
 Себя им одарил при посещенье
 Всей твари, но Пилату на прощенье -
 Рассчитывать? - Ответ даст голубок,
 Мудрый как змей, который назубок
 Одну свою молитву знает. Мщенье
 При жизни петуху за извращенье -
 Это надежда... Да уж. Бог глубок.
 Иль в сердце шерсти у Христа клубок?
 Это ж какое надо отвращенье
 Иметь к пороку, чтоб Своё прещенье
 Оставить на потом! Всё, колобок,
 Я - хитрый Лис, а ты - румяный бок...
 Кара страшна за пола извращенье.
 
 Не будете вы ликовать,
 Победу празднуя над Шивой.
 Я по Москве иду с нашивой
 «Хохол», в меня ищут плевать.
 Ну надо же, так лютовать:
 «Пропагандисту анаши – вой –
 Смерть на кресте!» Жизни паршивой
 Не жаль. Чего не миновать,
 Тому и быть. Требую казни!
 Убей, толпа, меня скорей.
 Исполненный жизнеотказни
 Хохол я, да! К тому ж еврей,
 Себя признавший в караиме
 Молитвами, Израиль, твоими!

 Вкус уксуса каков, Москва, и желчи,
 В нём растворённой, ведом мне, увы,
 А крест нести тем легче, чем тяжелче,
 Почтеннейшая публика Москвы.
 Ну, Гжелью погляди... Вот! Ещё гжелче!
 В очах столько небесной синевы...
 Пихання зла чи бачу у нiх, сожел чи?
 Хруст снега тонет в ропоте молвы...
 Какую вы высокую Голгофу
 Устроили мне - зрелище же всё ж!
 Распятье - отдых, крест когда несёшь.
 Я так мечтал пройтись по Петергофу,
 Да не был впущен в город на Неве...
 Зато, вот, наскитался по Москве!

 Искренна радость, коей много в криках:
 "Антихрист!" - Надо ж, так Христа любить.
 За то, что я как Маяковский в Бриках*
 Не жил, меня к кресту должно прибить.
 Безумен я. А кто у нас о фриках
 Печётся ныне? Некому их бить!
 Порхатый жид взят в злостных чик-чириках,
 За это его мало и убить.
 Высок Голгофы холм и весь заснежен.
 За то, что я был с женщинами нежен,
 С мужчинами же холоден и груб,
 Несу я крест. Идти осталось мало.
 Ура! Москва антихриста поймала!
 Распяли уж скорей жида к добру б...

 Я признан переводчиком поэзии,
 Но мне не платят даже за украд,
 Поскольку я отверг их буквы "э!" зии,
 Как у Лаокоона, чей обрад
 Передан как страданье. Конгруэзии
 С приставкой "псевдо" ради пышных трат
 Я так и не познал, злой инфлюэзии
 Распространитель. Весь ведь аппарат
 Насилия разрушится без этого...
 Порока ли? А, может быть, Господь
 Так сотворил нас? На Голгофу - подь!
 Жрецу - приход, поэту же - поэтово.
 Они требуют, пол чтоб изменил
 Тот, кто мужское девство сохранил!

 Полосу света так и не увидив,
 Я умереть готов во тьме ночной
 За то, что не оставил здесь в крови дев
 И пол не поменял свой на иной.
 Меня хотят рапять, возненавидев,
 По мненью их я душевнобольной -
 Ведь даже не остался визави Див
 С девицей ради случки хоть одной.
 Искусственной вновь истязают болью -
 Таков за правду антигонорар,
 Поскольку я призрел и гонор ар,
 И гола красоту вашу футболью.
 Убейте же меня, зачем пытать?
 Я не хочу инакополым стать!

 Насколько скользкие на склоне
 Стези Голгофского холма,
 Знает распятый в Вавилоне
 Мессия. Лоб, что та чалма…
 Как лебедь в ледяном полоне
 С цитатой на устах псалма
 Застыл в недвижном Он проклоне…
 Знать, точно Бог метит в шолма!
 Сон Соломону снился странный:
 Его распяли на кресте –
 Язык не знал он иностранный,
 Божественный по красоте,
 Ну просто ангельский… За это
 Казнили русского поэта.
 
 И раз Он шизик, заражённый
 Проказой чернокнижья, в гроб
 Скорей содёт пусть, поражённый,
 Пусть наметёт над ним сугроб!
 Как змей, на древко водружённый,
 Воздет Поэт. Шок. Отороп.
 Крест, на холме сооружённый,
 Лечит от умственных хвороб!
 К кресту прибит Обворожённый.
 Нужен земле кровопокроп,
 Взошёл чтоб колос, сбережённый
 Под снегом, знает хлебороб.
 Ну, больше ты не раздражённый,
 Язык, что сладок, как сироп?
 
 И солнце луной чёрной потушилось,
 И стали видны звёзды. Жуткий миг!
 Я не могу сказать вам напрямик,
 Как моё сердце переполошилось.
 И совершилось то, что совершилось.
 Вот, вижу я глаз ваших перемиг.
 Не нужно вам Христовых и впрямь иг,
 Коль общество вновь перепетушилось…
 И больше нет ступени – пустоты
 Зияние во мраке есть, паденьем
 Чреватое, в котором просто ты
 Канешь, народ, что славен объеденьем,
 Помещик старосветский как, увы.
 Вот какой выбор совершите вы.

 Христос учил: «Если ударили
 Тебя по правой щеке – левую
 Подставь биющему!» – В ударе ли
 Был, курнув травушку палевую?
 – Кисти вчера проскипидарили?
 Дай caput morte подмалевую.
 Явлю им, как отблагодарили
 Розу… Дай вазу кришталевую!
 Ты хорошо сказал, возвышенно,
 Учитель, только я не радуюсь,
 Как блекнет роза шелковышенно,
 На подмастерье всё с утра дуюсь.
 Как через розы увядание
 Мне передать Христа страдание?

За всех ли дал Себя убить
Спаситель на кресте? Ответит
Ко «да», чадит тот, а не светит.
Надо ж, так сердце огрубить!
Надежду ложную разбить
Уж лучше. На Христа наветит
Тот, кто так неветхозаветит.
Как можно мерзость возлюбить?
Господь наш не за козлищ стада –
За агнцев дал Себя распять.
Что, протестант, прикрыл уста, да?
Ты сколько в день грешишь, раз пять?
Христос простит, Он Господь добрый…
Ты так уверен, прах удобрый?

Погубил гомосексуализм
Еллинов, латинЯн, ну а ныне –
Пиндостадо – ух, сколько свиныни! –
С евростадом. Этнокатаклизм…
Линчевать гея – не вандализм.
Педераста убивший вины не
Имет перед Всевышним. Говныни
Знатока ждёт толпы брутализм.
Главный враг Иисуса Христа –
Гомосексуалист, а Пилата
Ожидала великая плата…
И старался он так неспроста.
Вот за что Иисуса распяли.
На Денницу, гей, зенки не пяли!