Гореть посвящаю творчеству гр. Люмен

Стены давили на него. Маленькая комната, 18 квадратов. Диван, шкаф, стол, телевизор в углу выключен – выходные, вряд ли  там есть что-то стоящее. Да и не хотелось наблюдать за чужой, пусть даже и придуманной жизнью, когда своя то ли  нехотя тянулась, то ли вовсе остановилась.
На кухне шумел чайник. Надо было его и не включать – вторая чашка кофе за день, зачем? Пытаться чем-то усмирить  давящее внутри, пустоту в сердце и назойливые не прекращающиеся мысли о жизни? Их не было только во сне.
 Во сне душа  жила  другой , отдельной от Рустэма жизнью, счастливой и полной. Снились прошлые друзья – они все еще рядом, жизнь не раскидала по разным районам, не расставила для каждого приоритеты; снились репетиции в молодежном театре: сценарии писали все вместе, абсурдные зарисовки о том, как смешна и кратковременна жизнь, театр закрыли – актеры повзрослели, их «доел» быт. На месте, где стоял театр «Тени», построили огромный гипермаркет с мировым именем, выкупив и рядом стоящие деревянные домики, напоминавшие о том, что когда-то этот муравейник был всего лишь деревней в три села. Снилась любимая девушка. Ей так и не удалось сломить себя, привыкшую к одиночеству, и сейчас она тоже одна, это было больнее, чем если бы  Рустэм видел ее с другим.
Иногда беспокойство отступало. Рустэм работал на скорой. Видя раздробленные позвоночники, обескровленные лица и вздувшиеся вены обколотых наркоманов, он  понимал, что с какой-то точки зрения счастлив – здоров, не стал алкоголиком, не убит. Часто люди умирали еще в машине, и крутанув руль,  Тэм ехал уже не в БСМП, а в морг.
Вспомнилась последняя смерть. Молодая девушка 25 лет, остановка сердца. Когда Рустэм подъехал к остановке, вокруг тела собралось уже человек десять, усилиями  фармацевта из аптеки были сделаны  ИВЛ и массаж сердца. Все, что оставалось скорой – подтвердить смерть.
Сколько было затрачено сил и средств на воспитание одной человеческой особи до 25 лет? Что могла эта прекрасная мертвая девушка узнать и понять, сколько раз могла полюбить, сколько раз возненавидеть? И разве то, что она успела, оплатит ее смерть? И разве не жестоко со стороны Бога было наделить человека настолько развитым сознанием, а потом лишить его в смерти этого сознания, вселить в него страх перед тем неизвестным, что ожидает всех и каждого?
Раздался резкий звук. Это холодный ноябрьский ветер ворвался в комнату. Рустэм подошел к окну и вдохнул уличный воздух. Даже в такую холодную погоду окно было открыто день и ночь. Холод подбадривал, звал, давал силы как-то действовать.
Стекла были покрыты мелкими каплями.  На улице мелькали редкие прохожие. В девятиэтажке напротив пожилая женщина развешивала на балконе белые как снег простыни. Среди серых домов с облупленными стенами эта белизна была как крик о помощи.
Рустэм достал из шкафа толстовку с капюшоном. Идти на улицу было незачем, но сидеть в одинокой комнате было еще невыносимее, и натянув на себя толстовку, Тэм повесил на шею мп3-плеер и вышел из квартиры.
Он никогда не гулял без музыки. Наушники всегда были при нём, и, возможно, это была еще одна причина , почему Тэм чувствовал себя таким одиноким.  Но все люди одинаковы, так же одиноки,  а он не мог это знать, слушая любимую музыку и погружаясь в создаваемый этой музыкой мир.  И этот мир не успокаивал, он беспокоил еще больше, а  насильно слушать другую музыку Тэм не мог.
Дисплей показал перечеркнутую батарею. Молодой человек сунул устройство в карман и вышел из подъезда. Над дверью тускло горела лампочка.
Двор был спокойный, по выходным тут играли дети с мамами. Тэм сел на маленькую, но крепкую карусель и поднял голову вверх. В детстве он часто любил так вот сидеть, глядя в небо и отыскивая там фигурки странных животных. Или думать о других планетах и мечтать о космическом туризме. Но сегодняшнее небо было монотонным, мерзким, давящим, хотелось войти куда-то, где есть много теплого света, улыбок и встретить кого-нибудь случайного, поговорить и разбежаться, а может, позвать в гости.
Мимо прошла девушка. Она с интересом посмотрела на молодого человека на карусели и глаза ее просветлели. Догнать и спросить имя? Пригласить в кафе? Но неужели любовь может заполнить эту черноту внутри? Пробовали…. Нет.
Тэм быстро встал. Идти, идти. Можно пойти в тот дом, где есть проход на крышу. С крыши видно оживленную магистраль,  трубы заводов и ТЭЦ.
Стоя под козырьком подъезда, Рустэм услышал сверху какое-то шипение. Это была лампочка.
Странно, но она горела днем.
Тэм дождался первого жильца и зашел вслед за ним в подъезд. Тепло и светло. Очень чистые стены. Комфортный бесшумный лифт, а вот дверь на крышу прикрыта едва работающим замочком. Рустэм достал из кармана толстовки разводной ключ, дождался, пока зашумит шахта лифта, и ударил по замку. Согнувшись, он протиснулся в проем и ступил ногой на толевое покрытие крыши.
Здесь кто-то был. Появился мусор – окурки, железные банки из-под пива и ягуара. Печально, что крыша нужна таким, кто курит и пьет эту дрянь.
Когда смотришь за край высокого здания, тобой овладевает страстное желание броситься вниз. Это не отчаяние, это голая физиология: вестибулярный аппарат подводит, появляется раздражающий фактор в виде высоты, и психика стремится скорее с ним покончить. Она дает сигнал мышечной системе. И без ведома разума человек делает шаг…
Тэм едва заставил себя вернуться в центр крыши. Он прислонился к выступу лифтоподъемника и попытался заснуть. Странно, но здесь на высоте дождя почти не было, не было холодного сильного ветра, не слышно было машин.
Рустэма разбудили голуби. Они шумно дрались за скорлупу от семечек прямо у его ног. На дорогах то тут, то там брезжили огоньки фар. На одной из главных улиц города была пробка, и казалось, нескончаемый поток света  движется по асфальту, как река, растекаясь затем на десятки ручейков. Тэм старался угадать, какая жизнь у каждого такого огонька, и неизменно рисовал себе картины тихого человеческого счастья.
Зачем он вообще вышел на улицу? Его убивало одиночество в этом огромном мире, одиночество, взявшееся из ниоткуда и никуда не уходящее. Вот сейчас он стоял на крыше над всем городом, и разве кто-то знал, что он сейчас стоит на крыше над всем городом? Хотелось крикнуть : вот он Я! Заметьте меня, заметьте, я устал быть один! Я устал открывать дверь своим ключом, я устал мыть один бокал, я устал от боли!
Рука потянулась в карман за телефоном…Тэм забыл: он уже давно не брал с собой телефон. Ведь ему никто не звонил, анкеты с социальных сайтов были удалены,  а родители были настолько далеко, что мобильная связь отказывалась их соединять. Ну и пусть… Это лучше, чем выставлять на обозрение свою душу. Разве кто-то другой может оценить твои переживания как свои собственные? Никто. Быть может мама.  Или мама и малиновый чай по вечерам перед телевизором – это было в прошлой жизни? Или ты нарисовал эту картинку сам, и запомнил, зная, что она никогда не воплотится в реальности?
Как стать безразличным к собственным мыслям? Как найти покой? Почему ты как жонглер на канате, в последнее время висишь в воздухе, и никак не можешь ни упасть, ни спастись?
У Рустэма был еще миллион вопросов. И страшная усталость.
Он залез обратно на девятый этаж, привесил замок и спустился вниз. Он специально обратил внимание на козырек – лампочка еще горела.
«Наверное, сегодня отмечается праздник изобретения лампы накаливания»,-пошутил он про себя. Неудачная шутка. Но почему-то его ужасно волновали эти лампочки. Лампочки похожи на людей. Истощается вольфрамовая нить, и они перегорают, как перегорают пожившие утомленные люди, как внезапно от напряжения перегорают непожившие вроде той двадцатипятилетней.
И Тэм решил пройти дальше, чтобы увидеть еще лампочек. Он прошел уже три остановки, и у каждого подъезда горела лампочка. Ему стало так странно, что он спросил у проходившего мимо паренька, точно ли у двери горит лампочка. Паренек не увидел вообще никакой лампочки, а Тэм видел их… Болтающиеся на проводе лампочки накаливания в 65 ватт, они горели у каждого подъезда. Весь проспект был в лампочках.
Тэм остановился у пешеходного перехода. Машины  стремительно проносились мимо, а зеленый человечек все никак не загорался. Улица была пуста. Вдруг по ногам Рустэма пронеслось что-то круглое и яркое. На середину проезжей части выкатился яркий желтый резиновый мяч. Следом за своим мячом на дорогу выбежал мальчик. Он был пухленький, в синем комбинезончике  и синей шапочке с помпоном. Ему было интересно там, среди машин,  игрушка лежала совсем рядом,  и Тэм отсюда видел, как ребенок улыбается мячику. Зеленого так и не было, машина с номером X 968СК мчалась на мальчика. Тэм побежал. Он успел закрыть ребенка спиной, обнять его всем телом, когда бампер наткнулся на что-то мягкое….
Он умер моментально. Была просто вспышка света перед глазами, и Тэм перестал себя ощущать.
_____________  _______   _ _ _ _____________________ _____ _____  ___ _ _ _ ___ _ _

Аня  забрала сына из больницы. У него на руке была всего лишь царапина. На столе в операционной  лежал молодой человек, который спас ее ребенка. Аня заплакала, когда его тело на каталке вывезли в коридор и седой хирург с усами сказал, что шансов не было никаких.
И вот сейчас, ведя сына за руку, Аня вспоминала почти детское лицо с тонкими губами и темные коричневые волосы, лежащие на щеке. Ведь ему наверное не было даже двадцати…
Над подъездом ярко горела лампочка.