Страшен танковый бой

«Для меня – будто ветром
       задуло костры,
Когда он не вернулся
       из боя…»
Владимир  Высоцкий.


Светлой памяти
Аркадия Тимора,
полковника танковых
войск  двух армий -
Советской Армии и
Армии обороны Израиля.


Страшен танковый бой,
Дикий скрежет брони,
Не вернешься живой,
Никого не вини…

Там краснела роса,
От пролитой крови,
Растворив  голоса
Уходящей зари.

Настоящего ада,
Сжимали тиски…
И  у стен  Сталинграда,
Седели виски…

А от Курской дуги,
До Латруна,
Словно ада круги,
Выручала Фортуна…

По пути до  Берлина,
Среди минных полей,
Тех сражений    картина,
Только  выжить сумей…

Жизнь,  прожив   без покоя…
Воротился  к друзьям,
Вышел молча из боя
И взлетел к небесам…


На снимке: Аркадий Тимор и
экипаж его танка.

Автор Геннадий  Сивак.
23  марта 2006 года.

Биографии Аркадия  Тимора  хватило бы на десять современников, а некоторые факты кажутся почти неправдоподобными.

Он начал войну 22 июня 1941 года под Двинском, а закончил 12 мая 1945 года на пути к Праге. Таких в Красной армии и вообще было немного, но если иметь в виду, что он был танкистом, а потери в танковых войсках считались самыми значительными, да прибавить к этому, что уцелело в той войне то ли двое, то ли трое его сверстников на сотню воевавших, на легенду это, может быть, и не тянет, но на чудо - вполне.

В той войне подвиги отмечались орденами. Самым главным из них те, кто воевал на передовой, считали орден Боевого Красного Знамени. У него их - два.

В двадцать три он командовал танковым полком.

После войны четыре года отсидел в сталинских лагерях по печально знаменитой 58-й, но не только остался жив, да и сумел добраться до Израиля, что в те годы удавалось немногим. Полковник Красной армии закончил службу в Армии обороны Израиля в том же звании, а таких примеров почти нет в нашей жизни...

Он принимал непосредственное участие в создании   израильского танка "Меркава".

В 1971 году руководство КГБ решило любыми способами заманить его в Союз, чтобы не выпустить уже никогда.

Президент Ельцин наградил его орденом Дружбы, и как он ни старался отвертеться от совершенно заслуженной награды, сделать ему этого, к счастью, не удалось.


Он  ушел из дому в тридцать девятом. Вообще-то хотел строить дороги, а вышло так, что оказался в Наро-Фоминске, где готовили будущих танкистов для поступления в Академию бронетанковых войск. И попрощался тогда с близкими, и как оказалось - навсегда. Ах, как любил  своего деда, здоровенного, почти двух метров роста, умницу, человека, которому был обязан самым главным в жизни - умением эту жизнь понимать.
Всю войну он тщетно пытался узнать хоть что-то о судьбе моих родных и близких - и все попусту. И только к началу сорок пятого мне стало известно, что я остался на этой земле один-одинешенек: остальные пятьдесят пять человек погибли от рук фашистов. И его  мама, красавица Эстер, которой не было еще и сорока и которую немцы застрелили на краю рва, предварительно вырытого руками евреев. Мама упала в этот ров вместе с моей двухлетней сестренкой Идочкой... Когда объявили, что война окончилась, что мы победили, трудно описать, что происходило с моими товарищами, ведь каждый из них знал, что теперь-то уж никто не сможет помешать ему обнять мать, жену, детей. А он и  забился в "тридцатьчетверку", ставшую теперь  домом, и ребята стояли молча, словно чувствовали именно себя виноватыми. Наверное, тогда он понял, что также, как в армии бывают безвозвратные потери, бывают они и в жизни, и что трагедия - это когда уже ничего, никогда и никому исправить не удастся...

После окончания войны под Дрезденом было решено открыть танковую школу, и он  стал ее начальником. А потом - донос, нелепый до крайности, - и лагерный срок.


 А уехать в Израиль ему помогло то, что  жена была польской гражданкой. Потому  дорога сюда лежала через Польшу...

Так полковник Советской армии (правда, теперь уже разжалованный)  оказался в Израиле и два главных обстоятельства определяли теперь его жизнь: то, что он был профессиональным военным и, стало быть, связывал свое дальнейшее существование с армией.

Военная служба Аркадия Тимора в Израиле и его участие в здешних войнах - отдельный рассказ, но поскольку он был и остался танкистом, то и служба его, естественно, оказалась связана с танковыми войсками. А главным,  думаю без особого риска ошибиться, стало его участие в создании первого чисто израильского танка ''Меркава",

- Довольно долго мы воевали на американских "Шерманах", рассказывал Аркадий, которые даже будучи модернизированы, морально устаревали на глазах, или использовали взятое в качестве трофеев огромное количество советских танков - сначала Т-34, а потом Т-54 и даже Т-60. Их мы по мере возможности тоже старались приспособить к современным условиям...

Пришла, однако, пора с армией расстаться. Для человека, всю жизнь трудившегося не за страх, а за совесть, это вообще тяжело, а для профессионала-военного - тяжело вдвойне. И то сказать: всю жизнь занимаясь военным строительством, а время от времени и воюя, ничему другому, как войне, не научишься. А на кой она, война, на гражданке-то?

Но Тимор нашел применение своей энергии и знаниям своим и после того, как ушел в бессрочный отпуск. Ибо с давних, военных еще лет гвоздем сидела в нем проблема памяти. А еще - проблема правды.