Кому - Себе. Куда - Вчера

Я знаю – ты не простишь меня за то, что я перестал быть самим собой…

Когда-то, когда тебе было 10… нет, 9 лет – помнишь, это был август 1999 года… Несколько ночей подряд ты просыпался и начинал плакать… Дурак, мальчишка… Ты плакал, потому что тем летом все только и говорили, что о грядущем конце света… Ты плакал, потому что боялся потерять родителей, сестру и братьев – ты совершенно не думал о том, что ты умрешь и сам, и тогда тебе будет безралично – есть у тебя родные или нет… Но тебе это и в голову не приходило… И тогда твоя сестренка, которой самой только-только исполнилось 15 – несмотря на то, что ты старался плакать беззвучно – услышала, пришла к тебе, обняла и стала успокаивать, и объяснила, что ничего не случится… И потом ты уже не просыпался ночью никогда от этого тянущегося темного страха… И тогда ты понял, как много значит для тебя твоя сестра…

А еще – вспомни – когда она уехала на учебу в техникум. Впервые уехала надолго. И ты – уже тогда научившийся прятаться за шуткой – говорил ей, что рад ее отъезду, потому что у тебя наконец-то появится своя кровать… А потом, по ночам, сажал рядом с собой одну из ее плюшевых игрушек, от которой всё ещё пахло ее духами…

А потом она ездила с мамой поступать в университет– и ты (как умел, естественно) просил Бога, чтобы он им помог, и чтобы всё удалось – и она поступила. Тогда – помнишь? – твоя тётя на радостях обняла маму и подняла ее над землей… И сестра опять уехала – на пять лет. А потом она защитила диплом и устроилась на работу… Она всегда хотела быть самостоятельной – но  вас никто никогда и нигде не ждал со всем готовым. Тогда начались проблемы со здоровьем. Она вернулась домой – устроилась на работу, и здесь –  опять бесконечные нервы и издевательства начальства…

Когда я приезжал домой в последний раз – я не ожидал увидеть ее такой… Маленькая девчоночка, совсем худая, изможденная… Мне навстречу вышел не то, чтобы больной, но будто бы долгое время проведший взаперти  человек…

Ты меня не простишь…

Твой средний брат – и ты это прекрасно помнишь – в то время, когда вы только переехали, и денег едва хватало на самое необходимое – таскал тебе в кармашке портфеля печенье и бананы, которые им давали по старой памяти в ведомственной железнодорожной школе…

А потом, когда он уже учился в училище – он иногда забирал тебя из школы. И однажды вы зашли в магазин – а он в тот день получил свою грошовую стипендию, и купил тебе шоколадку. Прошло 15 лет – а ты до сих пор помнишь ее вкус. И если бы ты был рядом, то понял бы, что эта шоколадка стоила в миллион раз дороже, чем он мог себе позволить. Но он отдал тогда все свои деньги…

Когда я вижу его – я обнимаю его крепко-крепко, и мы оба понимаем, что это значит…

Ты бы никогда меня не простил, даже если бы мог…

Твой старший брат тебя вынянчил, а потом, когда ты вырос – только он мог придумать самые интересные и веселые развлечения… А еще он поддерживал тебя во всех твоих увлечениях – будь то коллекционирование сигаретных пачек или что-то другое…

И ты никогда и ни на что не променял бы ни одного дня, которые вы провели вместе – на рыбалке, на стройке или в поле… И никогда и никто не сможет тебя так развеселить, как это может делать только он…

Я очень сильно по нему скучаю…

Ты просто не сможешь меня простить…

Я вспоминаю, как однажды летом отец разрешил тебе самому строить сарай для кроликов. Он только помог тебе вкопать угловые столбы – а дальше ты сам. То, что ты поставил – стоит и сейчас. Получилось не так уж и хорошо, но ни у одного твоего друга не было папы, который доверил бы ему такое огромное дело…

А ещё помнишь – когда отцу стало плохо с сердцем прямо там – на рынке, утром… Ты не можешь объяснить мне, почему в тот год с самого апреля ты стал так привязан к нему? Отчего ты вдруг решил проситься ему помочь? Только не говори мне, что ты что-то почувствовал – я не поверю… Ты стал ему помогать просто – просто так… И когда ему стало плохо – помнишь – он всё равно встал и потом еще отказывался идти домой, но потом ушёл, а тебе строго-настрого наказал ничего не говорить маме? И ты действительно ничего не говорил, пока его не увезли в больницу… Потом рассказал… А если бы врачи не успели?  В тот день, когда ты увидел его – лежащего на кушетке в реанимации (сквозь дверной проем, из-за задравшейся ширмы) – ты понял, как он тебе дорог – помнишь?

Ты никогда не сможешь меня простить…

А помнишь – однажды мама уехала в Москву, и ты остался с отцом? Вы, как обычно, поели, что она приготовила – и стали смотреть телевизор. Там показывали гениальный сериал «Капитан Коломбо». И вдруг ты встал и пошел в их спальню, взял ее халат и, обняв его, лег в постель… Ты просто лежал и плакал, ощущая себя так сиротливо, не имея возможности просто подойти к ней и ткнуться носом в ее ладонь… Она всегда была твоей самой надежной защитой…

А еще, когда у тебя появилась первая любовь – ты иногда лежал вечером рядом с мамой и вы разговаривали о твоих чувствах, о том, что ты переживаешь… Обсуждали происшествия в школе, твои отношения с друзьями и знакомыми, с учителями… За этими разговорами ты становился умнее, добрее, честнее…

Она научила тебя почти всему, что сегодня умею я…  Ты не умел ее обманывать, да и не пытался. А я пытаюсь… Я, честное слово, пытаюсь – и знаешь, иногда (очень редко) у меня получается. Потому что ей нельзя знать всё, что у меня здесь происходит…  Потому что если она узнает – ее душа изболится…

Сегодня она дорога мне не меньше, чем тогда – тебе, лежащему в обнимку с халатом…
Если ты когда-нибудь хотя бы подумаешь о том, чтобы меня простить – ты не сможешь… Потому что сегодня я – это совсем не ты… И когда я вспоминаю тебя – шагающего с портфелем за плечами в свою школу – я многого не могу себе простить… Но главное среди этого многого – то, что я перестал быть тобой… Прости меня, друг… Прости, что оставил тебя… оставил себя там – во вчера…

Но во мне – сегодняшнем – многое еще болит… А если болит – значит, живо! Значит, можно идти дальше… И только иногда ночью мне снится детство, которое кончилось в тот день, когда я понял, что семья – это всё.

Именно в тот день я стал взрослым и… любящим…