Любовь не шахматная доска откровения ивы

Так Гете посвященье начинал,
своЕй Нетленной героине,
ах был бы мастер, может стал,
но не дозволит мне гордыня,
в бытующем лишь архаично мире ситуаций,
риторикой разил гораций
и диатрибой люд простой прильщал...

Ночь сделала его поэтом, врачем и скульптором,
беседы, он многомудро вел влезая
из состояний примеряя
один за образом другой...

Геката озаряла его светом,
на подлинность, как фальшь монета
мерилом кары ивы позвонки,
акупунктурные проколы обведенных мелом
силуэтов огнедышащих рептилий...

и стал, приняв послание от заплаканной красы.

Покой мне только ныне снится,
я возложил лень на алтарь,
бунтуя, с жизнью мог проститься,
залезть мог в неформальный ларь...

Что ж было право одиноко,
асфальт пробить средь сорняков,
сурово скальд, писал сурово,
но в общем made myself потом… 

На дне души в своих острогах
крапленой пикою играл,
для инородных отторженцев
калил я в кузнице металл
и каждому отлил по пуле
за лицемерие воздав,
утесы каменных горгулий 
с цепями в клочья разорвав.

Не поддаваясь скверне злата,
рябиновый хранил наказ
и в спутники мог выбрать многих,
но почему-то выбрал…  (посвящается)

как догорел клочек последний,
на камень пепел возложил
в свидетелях стояли энты
и дуб их главный сторожил,
в трех соснах  иглы на сырой земле
в бубновом очертанье светили звезды
в помощь мне и лес внимал желанью.

Кто на мосту стоял упал, 
кто зуб имел сточился, 
кто страхом крепость штурмовал,
от страха обмочился
и горлом пена подошла
ко льющим лжи узвар,
на скорби кто заматерел,
тех посетил пожар, 
кто думал острота и злость
есть сильного удел
перченной правды захватил и влаги не имел. 

И те что бранно плакали в полол,
крича, что, мол ублюдок
их всех пригрели фирмачи,
купив у них рассудок.

Ругались ибо не вдомек,
что хитрости елей,
всплывал на воду и горел,
лукавый словно флер,
своими спичками истлел
коварный лис костер. 

Я верил в равенство и в такт,
в любовь прекрасный свет,
но почему они как вор все рвали тот билет,
кнуты наездницы иштар, седлали скакуна,
 медовый вкус, радушный бред, 
как бледная княжна,
стонала завиваясь в плед от похоти пьяна,
мокра от пота и побед, экстазом пленена,
источник стал колодцем лет и капала слюна. 

Все те сливая интеллект с себя златым дождем,
хотели, что бы в их игре слыл токмо лишь рабом
и веря в опытность стервиц и в праздный маскарад ,
заместо шахмат мне сулит лишь токмо шоколад.

На сим хотелось их ласкать елейные тела,
но патокой горчила суть,
в игре ладейный гость,
ходила в черной как фарфор,
аксюморон, но кость.

Я не про род моих ветвей,
ведь как антоним слог,
дуальным тот на веки стал рассвет, что нес Сварог.

Пришествием хотят наречь конец земных иуд,
ведь только разум будет с плеч другой назначен суд.

По человечьи ведьм секли,
в бурдюк лилась вода,
безмозглая лунала речь из пастыря жида,
из тех кто рукоятью стал грехи распространив,
седьмого месяца на два 15 получив.

Что сорок лет водил пророк,
не больно мудрый факт,
аозис разума иссох с мозолью на руках.

Кололо долото плиту, толдычило закон,
что вскоре цельный мир узнал, чем славен Вавилон.

Таких напевных льстивых птиц – шехини славных жриц,
взрастил великий соломон, рим после пал лишь ниц.

Засим мораль,
кущи тряслись от сладостных работ,
стервицы в жрицы подались
гори в аду суккот.

Что портят разум чистых дев
к петле поближе стул
из матерей все извратив штампуют все манул.

И в горе увядать плутам,
вот в этом грех расплат,
заместо, чтобы вознестись
уводят лоно в ад.

Чтоб оторваться от земли
отбросив прочь балласт,
в монашки матерь подалась
уверовав в маразм.

Нестранно, что всех ведьм сожгли,
ведь правду как сказать,
чтоб только избранных могли на небо отослать.

Вот все же дамам тем скажу, что как пила жужжат,
используйте свой инструмент пока тазы дрожат,
покуда порох в бочках есть энергией полны,
тантристский путь любовный путь ведь против сатаны,
живете впрок, живите всласть червовые мадам,
неж фридами на стол ложить платок к тридсти годам,
а право принцы тоже бред как дамкой сразу стать,
даешь свободу всем полам ты женщина и мать,
не ставь в пример буржуйский дом не рабство возноси,
а в шалаше счастливой будь о роде вопроси,
ведь если только продавать и без любви страдать,
то лучше сразу на курок у изголовья жать!