Альманах Жарки Сибирские, проза, 3, февраль 2012 г

   Фото П.Корытко

Уважаемые читатели и авторы Жарков Сибирских!
   Предлагаем вашему вниманию очередной альманах прозы, посвящённый весёлому жанру юмора, сатиры и просто хорошему настроению. Существует ли такой жанр?  Может быть, и нет.
   Но жанровое ассорти налицо: миниатюры и зарисовки, которые вы обнаружите в этом номере, являют собой то, что можно назвать расхожим выражением - и смех, и грех... Одним словом, если вы не станете смеяться, читая эти вещи, то опечалитесь. И наоборот. А если вам не будет ни смешно, ни печально, то вы, надеемся, хотя бы задумаетесь о нашем житье-бытье...
   Итак, перед вами третий номер альманаха прозы от сибирских Жарков.



Александр Балбекин, Бишкек, Кыргызстан
Ну и денёк!


Да уж, выдался денек! Дождь. В лужах пузыри гнездятся. Грязь на проселочной дороге. Из одной ухабины в другую, в третьей буксовали минут пять … До ближайшего села километров пять, до города раз в десять больше. Никто не отваживается грязь месить под проливным дождем, чтоб за трактором до первой деревни добраться пешим. Нас тут в салоне «Мерседеса» скоморохов целая гвардия.  Вдобавок, дядя Коля–бородач  водитель, и Амброзия – администраторша,  по вине которой   торчим теперь в луже. Говорили ей: с утра, мол, облачность, перенести бы спектакль на ясный день, дороги-то сами понимаете, не лондонские.

-  И вы не в Королевском театре трудитесь, даже не на Бродвее,- отчеканила усатая дама с волосатой бородавкой над левой бровью – это Амброзия наша.

- У вас, Амброзия Израильвна, прямо нюх на дыры… - с укором констатировала Елена Елагина, героиня из сказочного представления «Мышеловка». Она там должна сегодня, если доберемся благополучно, Серую Мышку в клетке изображать. А я Кота Зеленого, который в отличие от нормальных котов, мышей не  ловит, не трескает. Он их заботой окружает. Понимаете, о защите природы сказочку играем. Между прочим, в сочинении Амброзии. Она и поэтесса, и драматургесса, и главный администратор, и еще в каком-то литкружке при городской газете состоит. В общем, активистка со всех сторон лепестками зелеными обмотанная. Это платье на ней такое: балахон из драпа с зеленью на желтом фоне. Артистки наши в отпаде, когда Амброзия среди серой толпы у кассы в желто-зеленых тонах объявляется:

 - Господа хорошие, сегодня печальная весть. Из-за болезни главного героя спектакль перенесен на завтра.

  Это она неделю назад  мой запой болезнью окрестила. Меня, можно сказать, от позора публичного спасла. Публику в очередной раз ввела в заблуждение. Зрителей все равно человек пять было. Мало кого в нашем маленьком городке теперь интересует театр. На экранах телевизоров  взоры  вчерашней нашей публики сосредоточены. В основном скандалы по НТВ популярными стали. А мы детскими сказками в близлежащем захолустье план по зрителю выполняем. Проект, видите ли, у Амброзии гениальный по слиянию города с селом. В пятый раз за месяц в бездорожье застряли. На прошлой неделе так и не добрались до объекта, в полночь встречный трактор дотащил в обратную сторону   до грейдера. Сегодня, видно, не повезет. Лес вокруг. Сосны с елями вперемежку  слезами заливаются. Барабанной дробью весенний дождь по крыше «Мерса» наяривает. Поначалу вроде блюз выстукивал, потом фокстротом отдался. Сейчас симфония сплошная с мощными взрывами громовых ударов и грозового сияния. Притихли артисты. Термосы из дорожных сумок, как по команде, принялись доставать.

 - Да, господа хорошие, - прощебетала вдруг  нежным сопрано Амброзия: - чайком побаловаться в самый раз в ненастную погоду…

Кто ее за язык тянул?.. Минут эдак пять, сквозь запотевшие изнутри и заливаемые дождём снаружи стёкла, артисты молча"любовались" природой.

 - Вы нас за скотов держите! – обрушилась на администратора Елена Елагина: - Тех, и то под проливным дождем на бойню не переправляют.
 - Амброзия Израильевна артистов любит, - съязвил шкет Серега, которому предстояло сыграть папу  серых  Мышей, загнанных  в норку Кошкой- злодейкой Алисой.

 - Искусство требует жертв, - не без иронии констатировала Люба Швечкова, та самая исполнительница злодейки Кошки.

 - Не хочу быть жертвой в театральном абортарии! – почти со слезой, пискляво выдавила из себя фразу Оля Смолянинова, вчерашняя выпускница местной студии при театре, а ныне исполнительница самой младшей серой Мышки, которую чуть не сожрал друг злодейки Алисы кот Еремей. Но автор пьесы во время одумался, вернее, Амброзия в своем театральном сочинении не допустила трагедии. Да и жанр обозначался  как познавательно-поучительное представление для детей. Драматург  искусно разрядил конфликт,  выпустив в переломный момент действия  на страницы доброго Зеленого  Кота по кличке Мур, которого в спектакле исполнял я.

 - Ни слова  про аборты! Вся страна кишит недоносками и паралитиками из-за первых добрачных внутриутробных казней! Виной  сему перезрелые похотливые самцы, совращающие  недоразвитых особей, превращая их в  шлюшек! Подталкивая тем самым молодую поросль на преступные пути!  – пробасил Котяра Котофеевич, то есть Михаил Евгеньевич Удалов, заслуженный наш артист, главный герой сказки и ведущий мастер сцены, который, несмотря на пенсионный возраст, любил изрядно выпить, а в промежутках назидать молодую поросль. Его театральный пафос, граничащий с плакатными призывами,  иногда производил впечатление на неискушенного зрителя, гипнотически  парализовывал сознание, вызывая сиюминутный страх, ужас, благодаря  громоподобному голосу артиста.

 -  Михаил Евгеньевич, предупреждать же надо! – словно птаха,
прочирикала испуганная Лиза Бондарева, исполнительница роли Крысы-добро деятельницы,  и, съежившись, обхватила ладошками низ живота.

 - Лизок, че,  описалась от рева?.. Удалов звездит в ударе. Успокойся, трюк провинциальный... –  в мелодраматичном шепоте  прохрипел Миша Зайцев, – крысенок по имени Тролль и  как-то ехидно подхихикнул.

- Вонизм от тебя, Миша, как от деревенского сортира на сто метров продувает, -  все еще держась ладошками за низ живота, укоряла в открытую  соседа исполнительница заезжей Крысы-добро деятельницы.

- Артист горд! – допив из термоса то ли чай, то ли самогонку, продекламировал заслуженный артист, и тут же, уронив термос с сухопарых колен, пустился в дрему с храпом.

 Пассажиры в неловком  молчании переглянулись. Дождь не переставая
барабанил по крыше, нагнетая пасмурностью  скандальную ситуацию в салоне.

 - Милые мои,  фантастически талантливые артисты, исполнители замечательной сказки, в этот весенний непогожий день в невзрачном салоне нашего авто представьте себе, что Вы сидите в солнечном зале Олимпии… - упираясь вьющимися волосами в поржавевшую вмятину
неотремонтированного  « Мерса», перекрыв зеленовато-желтым балахоном, будто шторой, водителя, водрузилась в проходе Амброзия: - Максимум фантазии – минимум – быта. И мы счастливо переждем стихию. Только послушайте меня со вниманием. Итак, дорогие мои таланты, Вы не в зале. Вы на сцене Кремлевского Дворца. Нет, Королевского Шекспировского театра. Ты,  Лиза – Джульетта. Ты, Миша  - Ромео. Тибальт  - Костенька (это ко мне). Сережа – Парис, Лена – няня, Люба – мама со стороны Мантекки, Михаил Евгеньевич – священник…

И тут раздался храп. Все притихли…

- А я от автора, - как-то стеснительно в улыбке произнесла после храпа Амброзия: - Итак, Вильям Шекспир: « Ромео и Джульетта» в театре «Глобус»...

 - « Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте!» – сквозь дрему продекламировал заслуженный артист.

 - Ну что Вы, Михаил Евгеньевич, с финала начинаете? -  Оторвав ладошки от живота, выпрямила спину Лиза, и мечтательно продолжила: - Амброзия Израильевна, а платье для Джульетты, надеюсь, не наши уроды пошивочники  кроить будут?..

 - Нет, Лизонька, нет. Все костюмы закажем в Париже. Все от Кордена.
 -  И мужские? – поинтересовался Миша.
 - Все до единого. А декорации -  в Лондоне.
 - А реквизит - в Говнодрищинке, -   с дерзкой иронии произнес Серега-шкет.
-  Замолчи, шкет. Если ролью не доволен, так и скажи прямо, а не юли. До Ромео еще не дорос. С твоей фактурой и Париса не потянешь. – очень категорично отбрила партнера Лиза-Джульетта.

 - Лиза, а ты уверена, что Джульетта – это твое амплуа?.. – тактично вмешалась героиня из сказочного представления «Мышеловка» Елена Елагина.
 - Лена, честно говоря, ты Серую Мышку-маму посредственно сыграла, так что  Джульеттку не потянешь, как дважды два и четыре отнять… –  вступился за соседку Миша-Ромео.
 - Хорэ, люди, хорэ! – попытался разрядить обстановку я: - Дайте мечте превратиться в явь.

 - Филлини со смеху подохнет, а Шекспир в гробу перевернется от Вашего распределения, Амброзия Израильевна! - не унималась  Елена Елагина.
 - Приказ о распределении на доске, так что, молодежь, приступим к работе! – озираясь в похмельной истоме, бурчал сквозь зубы заслуженный артист в поисках под сидениями своего термоса.

 - А музыку?! Музыку напишет Шнитке! Его мелодии точно прочтутся в сценах боя! Особенно  в дуэте Ромео и Тибальт!
   - Чья бы мычала! Ты  вооще  без ролей осталась. Так и проторчишь младшей Мышкой до искончания, – вмешалась в спор разгневанная Люба Швечкова.
 - Лучше уж дождаться своего режиссера, чем в няньках по подмосткам габаритами публику смешить.
 - Успокойся, я сыграю так, что у тебя челюсть отвиснет от зависти.
 - Девочки, милые мои исполнительницы, без переходов на личные взаимоотношения. Сцена  - все личностное оставляет за кулисами. На сцене только герои, наши персонажи…А ты, Оленька, во втором составе будешь у меня играть Джульетту…
 - В «Глобусе» нет понятий "второй состав", -  прокашливаясь, вставил  сурово реплику Серега-шкет.
 - Репетируем-то мы не в «Глобусе», - кокетливо заметила Оля Смолянинова, входя в образ Джульетты.
 - Золотые мои, талантливые вы мои соработники, Театр, в какой бы части земли не находился, всегда остается Театром с большой буквы, и начинается он с вешалки… - продолжала делиться своими взглядами на театральное искусство Амброзия Израильевна.

- Господа  артисты, приехали! – раздался из-за драповой занавески писклявый тенорок дяди Коли-водителя: - Станция Юрюзань. Детишки к автобусу гурьбой мчатся. С цветами бегут. Надо же! Любят вас, артистов…

 И впрямь приехали. И солнце за окнами. И дети с цветами к автобусу бегут…

 Ну и денек, скажу я вам!

Пурпур с гламуром… и без дождя уже.

Отчего такая радость на сердце не пойму?.. То ли от не доигранного действа  по Шекспиру в протухшем салоне «Мерседеса», то ли…

А, какая разница! Все одно по дырам захолустным представляем…

Одно утешение: детский смех, наивные восторги… и солнце взошло.




Вячеслав Банифатов, Новосибирск
Советы народным депутатам

     - Заранее позаботьтесь о том, чтобы ваша фамилия склонялась не только по падежам, но и везде.
     - Чтобы народ стал вам ещё ближе и родней, по возможности чаще встречайтесь с избирательницами. Лучше по одной и в разных местах.
     - Чтобы добиться популярности, можно использовать разные приёмы: приём избирателей, от избирателей и с избирателями.
     - В споре с оппонентом не бросайтесь словами, а возьмите что-нибудь потяжелее.
     - Считается, что политика должна делаться чистыми руками, поэтому, соблюдая политическую гигиену, чаще умывайте руки. Наиболее эффективным признан способ, когда рука руку моет.
     - Если другой такой же депутат в разговоре назвал вас дураком, то сделайте вид, что он ошибается. А короткая фраза «Сам дурак!» автоматически поставит вас на одну доску. Далее можно продолжать беседу на равных.
     - Если на заседании Думы вы ввязались в политическую борьбу, не надейтесь, что от телесных повреждений вас защитит депутатская неприкосновенность. Ею могут пользоваться только депутаты, избегающие уголовного наказания.
     - Если на заседании Думы во время вашего выступления в зале звучат бурные аплодисменты, то это может означать, что вы проснулись как раз к концу спектакля в Большом театре. В этом случае свою речь не стоит продолжать.
     - Не выбрасывайте в мусорную корзину тексты своих выступлений, их ещё можно использовать. Один из вариантов – издать сборник своих речей под названием «Избранное из бранного».
     - Если вы сдуру сделали больше того, что наобещали - не признавайтесь в этом. Иначе избиратели станут считать вас нечестным и не изберут на второй срок.




Татьяна Бойко-Назарова, Гвангджу, Южная Корея 
Барашек. Или сказка на ночь
http://www.proza.ru/2011/02/22/577

     Перестройка. Мрак и холод. Московские поезда забиты. "Москва... как много в этом звуке..." О... как я любила раньше Москву. Но мороз Беловежской пущи лишил меня и столицы, и страны, и работы. Как впрочем, и весь вагон, в котором и произошла эта история.
     Билетов на скорый поезд не было, денег на самолет - тем более. А мне надо послезавтра быть в Москве. Иначе все пропадет. С трудом, по цепочке неуехавших знакомых, муж достал один билет в плацкартный вагон пассажирского поезда. Место Nо 1. Особое место,  проводник  «от себя оторвал». 
     В вагоне темно. Поднимаю полку, сумку положить некуда, все занято углем. Под соседней Nо 3 тоже уголь. " А что? - радуется проводник - Зато будет тепло, в других вагонах топить нечем!" Поехали. За одну ночь три таможни. Что они ищут? "Ничого нэма, Всэ вже зйилы" - (Ничего нет. Все уже съели) - сказали мужики на соседних местах последнему таможеннику.
     Быстрее стучат колеса. Проводник открыл мою полку и набрал ведро угля. Народ (будущие строители московских дач) начал вытаскивать дорожные сумки. На откинутых столах зашуршали пакеты, запахло домашней едой: кавырма (особо-жареная баранина), фаршированный перец, болгарская брынза, нежные плацинды с творогом, изящная долма. Знаете ли вы, что такое долма? О нет, это не просто голубцы в виноградных листья. Это произведение ювелирного искусства: каждый "голубчик" величиной в полмизинца молоденькой девушки. А какими же были были руки, порхающие над тяжелыми казанами южной домашней кухни? О! Еда в плацкартном была искусством жен и матерей, с любовью собиравших и готовивших ее дома. Может, из последнего. Впереди неизвестность.
     Но мужских слёз не дождутся. Начинается традиционное: "От нашего стола к Вашему столу!" Чья кавырма острее? Чье каберне темнее? Каберне теперь возят в бутылках из-под Coca-Cola, таможня по одной пропускает, остальное забирает. Объявлена война с вином, виноградниками, виноградарям и всеми, кто может и хочет работать. Но проводник слово сдержал, за окном снег, а на наших первых местах, рядом с печкой и кипятком, уже жарко. Хорошо.... Гаснет из экономии свет, вагон поел и засыпает.
     Мои соседи разделись до футболок, и шепотом сообщают друг другу последние газетные новости. Худой, протирая очки, пересказывает статью об очистке самогона методом разделения фракций в морозильнике домашнего холодильника. Толстый с усами резонно замечает, что в районах давно уже света нет. Они замолкают и забираются на верхние полки. А сосед на нижней Nо 3 никак не может уснуть.
     - А я, як прыйду з роботы, а жинкы щэ нема.... - Он говорит на густой смеси языков, настоянных на украинском.
     Но хотя верхи (в парламенте, а не на вагонных полках), говорят уже на новом государственном языке, я буду переводить вам на русский:
     - А я, когда прихожу с работы, а жены еще нет, то я сразу иду за барашком! - так в переводе звучит сообщение нашего соседа.
     Тут он разводит руками и задумчиво показывает размер барашка. Толстый и худой свешиваются с полок, и рассказчик уменьшает барашка до размеров своего живота.
     - Ну я его... - тут он смотрит на меня - ... шкурку я тоже сам обрабатываю. А потом иду в огород.... "Зирву килькы помыдорив, та вытягну трохы цыбули, ну й часныку."
     Простите, я сбилась на язык рассказчика. По-русски:
     "Пойду в огород, сорву несколько помидоров и выдерну из грядок несколько головок лука и чеснока."
     Видели бы вы эти большие, твердые, остро пахнущие помидоры, которые можно не резать, а ломать. И этот крупный белый лук, который сочно звенит под ножом, и который не злой, а сладковато-горьковато-острый, потому что хозяева его каждый вечер любовно поливают. Но, это мои воспоминания. А наш попутчик продолжает.
     - Положу я барашка в казан... Лука, и перца нарежу, чеснока, как полагается, а сверху помидоры...
      Парень задумался и добавил: " И картошки накопаю. И тоже положу. Вот так." И он начинает медленно показывать, как укладывает картошку вокруг барашка.
     Соседи замерли.
     - И в духовку!
     Соседи вздохнули и откинулись на полках.
     - А сам иду во дворе что-то делать - продолжает парень мечтательно - А барашек сам себе жарится... А тут жена с работы идет. И детей из садика ведет. И все в кухню... А я духовку открываю... и барашка на стол. О!
     "О..." - вздохнул проснувшийся вагон. И вновь зашелестели целлофановые пакеты воспоминаний. Прорезался стук колес. Завтра Москва.
     О....как много в этом звуке...
                Пассажирский поезд "Кишинев-Москва". Февраль 1992 г




Николай Денисенко, Запорожье, Украина
Вопрос к батюшке

   Намедни спросили батюшку:
   - Сколько Вы можете выпить?
   Батюшка подумал и говорит:
   - А во благонравие, или натощак?"
   - Во благонравие!
   Батюшка:
   - А с закусью, или без оной?"
   - С закусью!
   Батюшка задумался:
   - А с пивом, или без оного?"
   - С пивом,  святой отец!
   Батюшка снова задумался и спрашивает:
   - А за плату, или безвозмездно?"
   - Безвозмездно!
   После короткого раздумья святой отец ответил:
   - Тогда... до бесконечности!"




Виктория Думрауф, Красноярск
Жила-была лужа

     Жила-была лужа.
     Вначале-то, конечно, она лужей не была. Так, неровность предподъездная. Парнишка на асфальтоукладчике видать ворон ловил. Вот и накатал…
     Никому не мешала. Разве только споткнётся кто, припозднившись. Да матюгнётся в сердцах. Но это их проблемы. Нечо до ночи шляться, да и пить меньше надо…
     Лето в самую пору вошло. Дождички запохаживали. Озорники мелкие. Пробегутся, пошалят, пыль прибьют. Дышится легко. Только люди мешают. Снуют целыми днями туда-сюда. Дворник норовит метлой шкурку попортить. Опять же  дамочки эти… Нацепят шпильки повыше и цокают… Нежиться  мешают. Мужчины шинами автомобильными шоркают. Совсем спокою нет.
     Дождалась!!! Вот это дождь!!!
     Долгий, мощный, упруго хлещущий, напористый. Жизнь как-то сразу смыслом наполнилась. Вернее водой. Забулькала, пузырьками по поверхности заходила.
     Лужа родилась!
     И лето не подвело. Хорошие дожди были. Лужа разрослась, заматерела. Исполнилась собственного достоинства.
     - Дворник идёт. Ну, ну милый. Куда ж ты на меня с метлой. Разогнать решил?! Щас! Забыл видать про неровности, водой скрытые. Вот и сел пятой точкой… в меня. Иди портки суши – иноверец.
     - Ой, насмешила, ой!!! Куда ж ты в таких кэблах, да по бордюрчику… Держи равновесие, держи. Хватит мои воды мутить. Прошла!  Уважаю…
     - Нет, ну надо же. Машинам я не помеха. Хотя… Куда ж ты в своих дорогущих ботинках выйдешь? И тебе репутацию подмочу. Ишь, как заскакал, козлик….
     Веселилась лужа. Над людьми пошучивала. Тут и осень подошла. Дожди посуровели. Ветра загуляли. Похолодало. Второго дождалась. Мороза.
     Эх, серьёзный оказался. Заковал во льды. Прижал, не разгуляться. А люди-то всё равно стороной обходят. Раньше матерились, теперь боятся – СТАТУС!
Не помогло. Раздолбал дворник лужу. Отомстил, гад! Смёл на обочину. Дурень, неровность – то осталась.
     По весне свидимся!!!!




Петр Корытко, р.п.Линёво, Новосибирская область
Записки марсианина

Уважаемые читатели! Перед вами уникальные записи, найденные в пустыне Каракумы в недалёком 1974 году. Мне довелось выполнять там топографические работы. Условия были трудные. Автомобиль ЗИЛ-157, перегреваясь и тяжело урча, с трудом переползал из одной ложбины между песчаных откосов в другую. Вдруг он стал буксовать. Тому, кто никогда не бывал в такой ситуации, не понять сложных чувств, которые мне пришлось пережить с моей небольшой командой сам-три: водитель, рабочий и я, геодезист, слепыми силами судьбы заброшенный в "чёрные пески" для обновления топографической карты…
Однако я не об этом. Наш знаменитый советский автомобиль, похожий на бронепоезд без рельсов, выбросил колёсами из песка небольшой металлический футляр цилиндрической формы. Мне, естественно, тогда было не до него, надо было выбираться. Я спрятал странный сосуд в полевую сумку, и только спустя четыре дня, вернувшись на базу в славном туркменском городе Чарджоу, с недоумением стал вертеть его в руках.
Не буду утомлять вас описанием всего, что связано с изучением находки. Но вот результат: в цилиндре оказались записки, составленные …на марсианском языке много миллионов лет назад. Как и кому их удалось прочесть, а, главное, как они попали с красной на голубую планету, это отдельная история. Как-нибудь соберусь и расскажу, что самому стало известно.
Но вот текст, переведённый на русский язык (и публикуемый, кстати, впервые!), перед вами! И это не что иное, как сенсация мирового масштаба! Это первый, по сути дела, хотя и односторонний КОНТАКТ с ВНЕЗЕМНОЙ цивилизацией!
Читая его, вы поймёте, что не все фразы и слова мы с известными филологами и компьютерными взломщиками смогли разобрать… Времени-то прошло - ого-го! - тысячи веков. Нет вечных папирусов, космическая плесень, опять же...
Итак, вот они, ЗАПИСКИ неизвестного МАРСИАНИНА.

***

Пишу при затухающей свече – снова обрыв на электролинии. С утра дул сильный ветер и,
видно, песчаные барханы, расшалившись, вновь оборвали провода. Что поделаешь – природа!..

Природа… А природу надо беречь. Теперь это каждый дошкольник знает. Но так было не
всегда. И я счастлив, осознавая, что был в числе первых энтузиастов охраны природы.

…Коллектив у нас был дружный. И как только дошли слухи от научных и общественных
кругов, что окружающая среда не может больше нас окружать с прежним успехом, и что ей –
этому тонкому и нежному живому организму – крайне необходима наша защита, мы
заволновались… «Конечно, – рассуждали мы, – поможем!»

…Понятно, быть или не быть природе – вот в чём вопрос текущего момента…

…в связи с чем, мы возлагаем на себя добровольные обязанности беречь, охранять, любить, уважать, лелеять и, наконец, познавать всё, что нас окружало, окружает и, возможно, ещё некоторое время будет окружать…

Для начала мы создали «Общество любителей использования милой природы» – ОЛИМП.
Неделю боролись за массовый охват. Добились! Это была наша первая победа, и она воодушевила нас несказанно. Клинописью были расписаны программа, устав и членские билеты из лучшей глины горного массива Олимп. Получились настоящие скрижали!..

…вышли в лес. Батюшки-светы! Красотища-то какая, ужас! Могучие реликтовые кроны
отбрасывают доисторические тени…

…все экологические ниши до отказа набиты всяческим зверьём…

…а он огрызается!..

…в траве и кустах прямо-таки кишмя кишит насекомое население – и всё оно жужжит, летит, ползёт и бежит в разные стороны…

…Ну, мы, естественно, расчистили почву для симпозиума, сгруппировались по секциям (по трое) и стали соображать…

…какая-то неувязка… на нас вышла ватага квёлых очкариков с фотоаппаратами и
блокнотиками…

– Вы зачем здесь?! – кричат они нам, – вредители!..

…это мы-то – ярые защитники природных ресурсов – вредители??? Ну, мы, конечно, дали им понять, кто на самом деле вреднее. Они даже – сослепу-то – и объективы свои не стали шарить по траве – кто куда! – и про очки забыли…

…скандал… Очкарики оказались членами общества «Природа и мы – единое целое» – ПИМЕЦ пресловутый… А мы, выходит, того – разлучили их с природой…

…извинения приняли и стали друзьями и соучастниками…

…и мы набрели на компашку… «Общество любителей ухи» – ОЛУХ. Режут иву и камыш на удилища! Ну, как могли, мы разъяснили им, что они не рационально используют наши природные ресурсы. Прямо-таки, хищнически!..

….провели показное занятие… мастер-класс называется… Тема: «Как из природного материала создать полезные для быта вещи»… из камыша и ветвей – шалаш… залюбуешься!

Научили правильно складывать кострище, дымом отгонять комаров и гнусавых мошек,
приспосабливать пни и колоды под походную мебель… строить вольеры и кормушки для
подзащитных животных… для «краснокнижников» то есть…

И с этими расстались друзьями и соратниками.

…в печать проникли сообщения, что, мол, обществ защитников развелось – несть числа, а
природа – чахнет… то есть, природа колеблется: быстро ей изменяться или ещё быстрее…

…пишут и говорят в средствах массовой дезинформации, что прямо на глазах пустыни
угрожают городам… барханы рыскают, что твои волки…

…пишут призывы к созданию «Общества по искоренению всяческих обществ» – ОПИВО.
Дудки! Кто на это пойдёт?...

…дурашки глупенькие… природу надо беречь в любом её состоянии – будь то пустыня или
оазис…

…промышленные предприятия эвакуировали в менее опасные зоны…

…самые твёрдые и последовательные общественники остались на героических местах…
Защитим пустыню! Даже макет ордена – за это в награду! – нарисовали…

…забросили газеты на вертолёте…

…наша пустыня больше земной Сахары в десятки раз! Даёшь рекорд солнечной системы!..

…не испугались… тем ценнее… наша победа…

…писать не могу… Солнце тусклое, последняя свеча догорает…

…очень жаль… поделиться своими соображениями по поводу защиты природы, скажем, на планетах Земля и Венера…




Виктор Мардони, Новосибирск
Упала тарелка

Тарелка упала, но не разбилась.. Два маленьких желто-зеленых гуманоида, спотыкаясь босыми ногами о неровные, только что вскопанные грядки моего дачного участка, кашляя и сморкаясь, направились в мою сторону.
- Рад приветствовать вас, посланцы неземного разума,- как мог торжественнее произнес я
заранее приготовленную на такой случай фразу.
Посланцы остановились.
Я повторил речь на английском, французском и немецком языках. Инопланетяне посоветовались
на своем визгливом птичьем  и осторожно подошли ко мне. Выпучив огромные  красные глаза, Первый зашевелил узкими губами.
- Просим помощи, добрый человек. Наш летательный аппарат типа тарелка потерпел катастрофу в атмосфере вашей планеты. Помоги нам.  Мы в долгу не останемся.
- Какого типа помощь нужна вам?- солидно вопрошал я.
- Аппарат при падении практически не пострадал. Достаточно пополнить его баки топливом и мы улетим,- мерзким голосом, похожим на звук пикирующего бомбардировщика произнес Второй.
- На каком топливе работают двигатели вашей тарелки?
Потерпевшие крушение неожиданно засмущались. Зеленые морды пришельцев окрасились в цвета спелых томатов.
- У вас это называется спирт, - отвечал Первый.
- Сойдет и водка,- дополнил Второй.
Довольствовались молодой брагой, которую я готовил по случаю своего грядущего юбилея,- мы тепло попрощались, и инопланетный корабль, дыша перегаром, сделав последний круг надо мной, скрылся в облаках.
Жалко, конечно бражку. Но они в долгу не останутся, сами сказали- если я потерплю катастрофу на их планете,- они мне тоже помогут. Упала тарелка, но не разбилась,- к чему бы это?




Юрий Мочалов, р.п.Линёво, Новосибирская область
Идиотка

 В купе

      Наталья Филипповна, известная киноактриса и жена не менее известного мужа, крупного бизнесмена Ивана Гуляйполе, возвращалась из Берлина в Москву. Только что кончились съёмки пятисотой серии «Пламя любви», от которой она чуть-чуть притомилась. До Бреста у неё не было попутчиков в купе, но в Бресте к ней подсел элегантный мужчина в белом сюртуке с потёртым футляром для скрипки. Каштановые волосы его шевелюры магически притягивали взор женщин. Даже Наталье Филипповне, надоевшей гладить лысину своего мужа, захотелось погрузить свои пальцы в эту копну.
     - Разрешите присесть, - интеллигентно попросил скрипач, - и давайте знакомиться. Меня зовут Джин Мурлынеску.
     - А меня Натали. Вы тоже следуете до Москвы?
     - Да, дорогая. Где-то раньше я вас уже видел…
     - Немудрено. Если вы смотрите кино, - скаламбурила Наталья.
     - Ничего не смотрю. Смотрю только на таких очаровательных женщин, как вы. Они возбуждают во мне энергию творчества. Хотите, я сыграю вам «Венский вальс»?
      Она слушала музыку, и её потянуло к нему, захотелось, чтобы он так же нежно провёл смычком по её чувственным губам. Но, закончив вальс, он протёр скрипку тряпочкой, чем-то похожей на кусочек от женских трусиков.
     - Извините, Натали, но сейчас у меня сеанс йоги. Увлёкся в Индии на гастролях.
      Он встал на уши и, скрестив на груди руки, замер. Натали почти всю ночь смотрела на этого истукана, а потом задремала. Проснулась она, когда поезд приближался к столице.
     - Йог, твою мать! – нервно вырвалось у неё.
      Скрипача в купе не было. А с ним пропал и её кошелек с «еврами», заработанными на съёмках.


Рублёвка
 
      На Белорусском вокзале Наталью Филипповну окружили наглые столичные таксисты.
     - Садитесь в мою «Хонду», дамочка, домчу как птица, с ветерком, куда прикажете.
     - Спасибо, мальчики, но у меня всего лишь одна рублёвка, и я в таких случаях предпочитаю добираться до дома своим ходом.
      Она достала из дорожного рюкзачка роликовые коньки, подаренные ей Гансом Майером, партнёром по фильму и по постели, и, надев их на изящные ножки, покатила по Москве на родное Рублёвское шоссе.
      У ворот крутого забора, окружавшего элитный особняк, она нажала на чёрную кнопочку домофона. Ей открыл заспанный охранник и загадочно улыбнулся, приветствуя свою хозяйку. Толчок в сердце ей подсказал, что муж не один. И действительно, за полураскрытыми дверями ванной раздавался игривый смех Ивана и хихиканье его секретарши Сонечки Шоколадовой.
      У дверей валялось несколько бутылок от французского коньяка.
      «Какая же я идиотка!!! Везла ему из Берлина бутылочку «Барбиргера», а он!..» - с горечью подумала Наталья Филипповна.
      Она достала пиво и, выхлестав его прямо из горлышка, решительно вошла в ванную. Вытащив из «джакузи» за волосы голенькую Сонечку, она вышвырнула её за двери, и, повернувшись к намыленному мужу, гневно крикнула ему прямо в лицо: «Негодяй!!! Тебе никогда не сыграют «Венский вальс».




Владимир Семизаров, Новосибирск
10 минут из жизни кота Василия

     Кота Василия привезли на дачу после троицы. День был жаркий, солнечный. Буйно росло всё, что только было в саду. От обилия запахов у Василия закружилась голова. Он осторожно, не спеша, по-хозяйски пошёл осматривать свои владения.
     Какая красота! Прошёл по борозде картофельной грядки. Под навесом листвы было свежо и прохладно. А вот и смородиновый куст. Под кустом ещё лучше. Несознательные хозяева зачем-то вырвали всю траву, а то можно было бы и полежать.
     Постоял немного. Какие запахи! А вот и яблоня. Под ней, как и в прошлом году, растёт куст мяты. Василий стал жадно откусывать нежные, пахучие листочки и, не разжёвывая глотать их.
     Закусив, он лёг. Сначала на живот. Затем на бок. Полежал. Перевернулся на спину и с удовольствием потянулся. Светило ярко солнце, дурманил цветочный и травяной аромат. И живут же люди, подумал он, и блаженно зажмурил глаза. Сквозь веки виднелось красочное в паутинках далёкое небо.
     Нахлынули воспоминания прошлого лета. Столько было мышей: вот охота так охота! В первую же ночь поймал трёх и принёс их на крыльцо домика.
     Сонная дочь хозяйки утром вышла на улицу и наступила на одного из них. Сколько было крику, чуть в обморок не упала.
     Боится мышей! Кого там бояться?! Да я их одной лапой!
     Попало мне. А я всё равно каждую ночь продолжал ловить этих глупышек и притаскивать их на крыльцо. Пусть знают, что я не зря ем деревенское молоко.
     Послышался голос хозяйки, зачем-то звала домой. Сейчас – разбежался! Мне уже три года. Я взрослый.
     Пусть опекает внука своего. Неуча. Какую-то таблицу умножения запомнить не может. У меня отличная память. В прошлом году сам прибежал с дачи домой.
     Опять зовёт. Не пойду. Лучше полежу. Куда торопиться: впереди - всё лето.





Вячеслав Сергеечев, Москва
С юмором о русских художниках-передвижниках

     Одним из самых значительных явлений в мире российского искусства было движение русских художников-передвижников. Среди них были великие мастера, просто хорошие художники, а также и посредственности. Но, каждый из них внёс свою посильную лепту в российскую, а порой и в мировую культуру. Все они были людьми очень не ординарными, разными по таланту и темпераменту, но именно с такими людьми, порою, приключаются самые забавные случаи.

ВЛАДИМИР МАКОВСКИЙ

     Владимир Маковский возглавлял мастерскую в Академии художеств. Однажды его ученик не сдал экзамен по истории. Маковский является в совет преподавателей, и начинает укорять совет и уговаривать поставить  его ученику зачёт, говоря, что незачем его талантливому ученику знать кто такие Плантагенты, которые жили аж за тысячу лет до Христа. Жили и, слава богу, померли.
     - Нет,- отвечают ему,- Плантагенеты жили гораздо позже, а ваш ученик не знает истории.
      Маковский за своё,- мол, талант нужно поддерживать. Поставьте четвёрку. Много? Ну, ставьте тройку. И ведь поставили!
     Маковский дослужился до высоких чинов. Как-то президент Академии князь Владимир с улыбкой ему заметил:
     - Владимир Егорович, Вы уже Ваше Превосходительство, а почему ходите не в белых штанах?
     - В белых штанах, - отвечает Маковский, - я бываю только в своей спальне.
     А дело-то всё в том, что передвижники договорились, что никто не будет чем-либо выделяться. Ни званиями, ни наградами, ни одеждой. Пусть отличие будет только в творчестве.
http://www.positon.com.ua/mak.htm#

КИРИЛЛ ЛЕМОХ

     Кирилл Лемох был выходцем из Германии. Как-то он решил приобрести револьвер и подал прошение в городскую управу. Но неожиданно к нему домой пришёл пристав и стал выяснять: зачем ему оружие, кто у него бывает дома, с кем он встречается, кто его друзья?
     Тогда Лемох подводит пристава к роялю, где находилась фотография с царём Николаем Вторым, и на которой царь  сделал надпись: «Дорогому Лемоху от Николая Второго».
     Пристав от неожиданности вытянулся в струнку, щёлкнул каблуками и, отдав честь фотографии, забормотал: «Всё, все! Этого более чем достаточно».
     Жизнь самого Лемоха протекала вроде бы вполне благополучно, но ему сильно досаждала собственная мнительность:
     - Вот живёшь, живёшь, а вдруг на тебе, возьми да и случись тебе что-нибудь.
     Поэтому он никогда не ходил по тротуарам, боясь обвалившегося карниза, а ходил по середине улицы. Извозчика он никогда не нанимал, боясь заразиться сапом от лошадей.   
     Однажды в Одессе он выставлял свою картину. Но в городе вдруг зарегистрировали случай бубонной чумы. Лемох срочно выписывает свою картину из Одессы, тщательно её дезинфицирует, и вешает над своим диваном.
     Но, неожиданно картина срывается и слегка ударяет его по шее. Возникла небольшая опухоль и покраснение, совсем как при бубонной чуме. Мнительный Лемох приуныл и стал всерьёз готовиться к смерти. Но и через неделю, когда опухоль совсем прошла, его с трудом удалось убедить, что он здоров и ему ничто не угрожает. 

ГРИГОРИЙ МЯСОЕДОВ

     Григорий Мясоедов был организатором общества передвижников. Являясь видным художником, Мясоедов в последние годы своей жизни уж очень мрачно стал писать. В его картинах преобладали тёмные тона. Его за это многие критиковали.
     И вот однажды он решил исправиться, показав свою последнюю работу, на которой была изображена девочка в белой шубке на белом фоне. Вместо старой мрачной черноты всё стало белёсо-белым. Пришлось друзьям сказать старику правду, что так писать тоже никуда не годится. Мясоедов удивился своей неудаче и до конца своей  жизни продолжал писать по-старому - в мрачных тонах.
     Мясоедов неплохо играл на альте, и его частенько можно было видеть идущим странной походкой. Это он шёл играть в квартет, а альт свой нёс под шубой, привязав его к шее. В этом квартете играли кроме него Маковский, Павел Брюллов и Позен. Иногда эту компанию посещал один капитан военного корабля. Он имел неосторожность приобрести дорогую скрипку работы Страдивари за тридцать тысяч рублей, и очень боялся кражи инструмента. Поэтому он никогда не расставался со скрипкой, за что получил прозвище каторжника со скрипкой.
     Друзья были музыкантами-любителями. У каждого из них были разные понятия о музыке, и посему постоянно возникали разногласия. Мясоедову во фразировке нужна была грубая и длинная фермата. Маковскому смычка хватало только наполовину, и он замирал, виновато моргая. Брюллов горячился, бросал в угол виолончель и начинал всем объяснять, что так играть никуда не годится. И всё начиналось сначала с тем же успехом. Ошибались при игре, конечно, все. Обиженный Маковский при каждом удобном случае ёрничал Мясоедову, выговаривая ему:
     - Старику простительно, ведь он стал глуховат. Слышит только себя. На самом деле простительно должно быть мне, ведь я начал играть на скрипке всего четыре года назад.
     Мясоедов возражал, говоря, что слышит эти оправдания о начале занятий вот уже двадцать лет.
     Маковский частенько любил играть со своей сестрой, которая аккомпанировала ему на фортепьяно.  И тут он, частенько ошибаясь, все свои ошибки сваливал на сестру. Бедная  старушка виновато волновалась, и начинала действительно ошибаться.
     Владимир Маковский любил при всяком удобном случае пустить пыль в глаза, пытаясь поразить присутствующих своими горе-познаниями. Как-то у Лемоха собралась компания художников-передвижников. И Маковский, как обычно бросил фразу:
     - Что особенного в современных открытиях? Как они могут сравниться с законом всемирного тяготения Архимеда?
     - Вообще-то Ньютона,- поправляли его.
     - Ну да, Ньютона, но и Архимед в ванне что-то там заметил.
     Среди гостей был Менделеев. Он не переставая курил толстенные папиросы. В дыму он сидел, вперив в пространство свои глаза, и пророчествовал, объявляя только что пришедшую ему в голову новую теорию.
     - Как это Вы, Дмитрий Иванович, не бережёте своё здоровье?- спрашивают его художники.
     - Врут всё медики. Я пропускал дым от папирос сквозь вату, насыщенную микробами, и наблюдал, как большинство микробов погибает от никотина. Вот видите? Даже польза есть. Я курю, курю, а здоровья не убавляется.
http://content.foto.mail.ru/mail/conns/RZZ/i-140.jpg

ЕФИМ ВОЛКОВ

     Ефим Волков был простым неотёсанным мужиком в искусстве. Работал он в жанре пейзажа. Техника рисунка у него была на очень низком уровне. Был он высоким, худым, лысым. Носил тощую бородёнку до пояса, а его усы  были такими длинными, что он их частенько закладывал за уши, чтобы не мешались. И говорил Волков в соответствии со своей мужицкой неотёсанностью с многочисленными вводными словами и паузами. Например, сдаёт он свои картины на выставку:
     - Ну, да…Оно возможно, что и так… Но, с другой стороны вот, что я вам скажу… Например, может быть, пойдёт и так… А может быть совсем и по-другому… Это ещё тут нужно подумать… Ведь всяко может случиться… Я скажу, например, вот так… Однако всё может случиться и наоборот… Ну, а вдруг, что и будет так… А если и не так… Сам посуди-ка…
     Это Волков пытается назначить цену за свою картину, и боится ошибиться. Тянет, тянет, а вытянуть не может. Ему коллеги говорят:
     - Ефим Ефимович. Не тяни душу. Назначай цену.
     А Волков за своё:
     - Нет, позволь… Мил-человек. Ты мне по-товарищески посоветуй… Вот допустим, что я так поставлю… Может и уйдёт картина… А может и нет. А вот ежели вот так поставлю, то вдруг не уйдёт? Это, как сказать… Так может случиться, что и того…
     Ефим Волков любил приглашать друзей к себе в дом. Был он человеком хлебосольным и радушным. Как-то на свой день рождения Волков пригласил друзей. Его прислуга приготовила хороший стол с многочисленными горячительными напитками. Гвоздём закуски была громадная рыбина, фаршированная всякой всячиной. После обильной выпивки именинник пустился в воспоминания, как всегда с многочисленными паузами и вводными словами:
     - Я родился в бедной семье… Подрос… После средней школы того… Поступил работать в департамент… Работа не пыльная… Однако, сам плохо работал, так оно того… Вроде бы и ничего… Но, тут пришлось одному помогать, который вообще почти ничего делать не умел, а только свистал да свистал…
     - Кто же, - спрашивают его друзья, - был свистуном-то?
     - Да  всё  тот  же,  как  его… Чайковский.   Ну, оно того…при первом же сокращении штатов нас и попёрли. Свистун поступил в консерваторию, а я подался в Академию Художеств. Потом того… получил премию за картину, взяли меня в члены передвижников… Оно бы  можно сказать того, что стало лучше… то есть, как вам сказать…
     Лет через двадцать Волков встретился с Чайковским, который к тому времени стал знаменит.
     - Это Вы, Волков?
     - А это ты, Чайковский?
     Прежние сослуживцы по департаменту заключили друг друга в объятия, а Волков хрипло запел прямо в ухо Чайковскому:
     - Куда, куда вы удалились…
     Оба от встречи растрогались до слёз.
     Далее именинник вспоминает:
     - Работаю я как-то на своей даче, а тут вдруг подъезжает придворный экипаж, и адъютант мне говорит, что его императорское высочество князь Сергей Александрович едет в Палестину освящать вновь построенный храм, и того… Приглашает меня поехать с ним в качестве художника-иллюстратора. Ну, я вижу, что оно того… интересно так сказать… Поеду, отчего не поехать. Только пусть князь купит мои картины потом по ценам выставки. На том и порешили.
     Сперва мы плыли на пароходе морем… Морские пейзажи, чайки, покачивание корабля на волнах. Хорошо. Дали мне двух матросов в услужение. Только проку от них никакого не было. Один из них изредка плохо чистил мои сапоги, а другой  постоянно таскал у меня папиросы из каюты, да критиковал мою живопись. Когда я написал княгиню на ослице, подходит ко мне тот, что таскал мои папиросы, закуривает мою же папиросу, и нагло так спрашивает, тыча прокуренным пальцем в этюд:
     - А где же здесь будет её высочество княгиня, и где, собственно, ослица?
     После парохода сошли на берег и поехали на лошадях и ослицах в Мекку… Едем по пустыне. Да, Палестина это сторона… то есть как вам тут рассказать… Позвольте… Жара… Ну, и пришлось нам попить на всех полустанках разных напитков, да так, что и Елеонской горы с храмом не увидишь…
     А народ местный, то есть арабы, народ хлебосольный. Напоили меня кроме всего прочего кислым молоком. А вокруг жара, не продохнуть… А в животе у меня кислое молоко… Ну, оно и того… забродило. И припёрло меня крепко, молоко-то… А вокруг одни только пески…Святая земля, где нельзя осквернять даже воздух. Однако… как же мне-то быть…Куда податься?...
     Впереди Его Высочество князь на коне, сзади высокопоставленные дамы на ослицах… А я посередине… Можешь себе представить мою ситуацию? Ну, послал мне бог монастырёк на пути, конечно же, тоже святой… Ну, у ограды-то я и пристроился. Мне и полегчало… Пускай все смеются, хоть вместе с ослицами… Скажите пожалуйста… Как бы ты поступил на моём месте? Вот то-то и оно…
     Потом освящали храм на Елеонской горе. Но, это я помню смутно, так как все мы перепились донельзя, включая архимандрита. Еле набрались сил и выехали в Египет. В Александрии было не до пирамид и крокодилов. Надо было придти в себя, да омыться…
     Предложили мне восточную баню. Арап-банщик раздел меня, бросил на циновки, да давай мне выламывать руки, ноги, шею. Намял мне всю спину и живот так, что я взмолился: - Да отпусти ты меня, ради Христа, ну тебя к лешему. - А арап меня не слушает, глаза пучит, кулачищами своими мнёт мне бока да посмеивается. Потом окунает меня то в горячую, то в холодную воду несколько раз, и, наконец, чуть живого усаживает в кресло, подаёт ароматный кофе…
     И что ты думаешь…После всех этих экзекуций я так помолодел, почувствовал себя бодрым и трезвым. В благодушном настроении подаю арапу золотой. Но тот не берёт, только улыбается да таращит глазищами. Оказывается, за всё это уже было проплачено их правительством.
     На обратной дороге проезжали через Грецию. Король Греции наградил меня орденом. За что, про что, я не ведаю. На радостях я так перепил, что очнулся только в вагоне поезда, где в окнах мелькали наши родные российские берёзки, да оборванные небритые мужики. И только тут в России я понял, что никогда вот всё это я не променяю на Каиры, Афины, Александрии, вместе с их храмами, пирамидами да святыми местами. А то как же иначе… Скажи мне пожалуйста. То-то и оно… Дом родной он того… всегда лучше.
     Ефим Ефимович, несмотря на свой скромный талант, умел зарабатывать деньги, которые хранил в банке. В отличие от него Андрей Шильдер был всегда в долгах. Про него Волков всегда говорил:
     - Шильдер, - милейшая личность. Скромный, трудолюбивый, не пьёт, не курит, в карты не играет, по ресторанам напрасно не шляется, но позвольте… Как вам тут сказать… Он того… Как это так возможно… Куда же тогда девается весь его заработок? Покорнейше благодарю. Ты, Андрюша, того… Голубчик. Как только что заработал, так сразу и того… Неси скорее в банк… А потом, в случае чего, то и того… Можешь и забрать в трудную минуту назад.
     - Что же в банк нести, - отвечает Шильдер, краснея, как красная девица. - Раздам долги и в банк нести-то нечего.
     Тут Волков недоумённо широко разводит руками:
     - Ну, уж тогда действительно, как тебе сказать… Оно того… Нести в банк тебе нечего. Только откуда же у тебя столько долгов?
     Как-то Андрей Николаевич заработал большие деньги, выполнив заказ от Нобеля, и поехал с дочкой и женой сразу же за границу. По приезду приглашает Волкова в гости и хвастается:
     - Вот! Привёз из заграницы. Из самой Италии. Полюбуйся.
     Тут Волков ахнул от удивления, и чуть не потерял дар речи. И было от чего. По двору ходил осёл, а на осле сидела верхом дочка Шильдера.
     - Ну, голубчик, ты и удружил мне… То есть как тебе сказать по-дружески-то… Оно того… Поехали вы за границу втроём, а вернулось вас вот таких четверо. - И показывает Волков на осла. - С головой у тебя, Андрюша, не того… Тебе бы к доктору сначала было нужно обратиться.
     Как-то на одну из выставок товарищества передвижников является художник Михаил Клодт. Он был сыном знаменитого скульптора Петра Клодта, автора Аничковых коней. Михаил Клодт явился вместе со своей очаровательной маленькой дочкой. Все, обступив их, стали расспрашивать, где такую прелесть Клодт смог приобрести. А он с гордостью отвечает, что это его последний экспонат. Не обласкать последний шедевр Михаила Клодта не было никакой возможности. Волков усадил красавицу себе на плечо, приговаривая:
     - Ты, Михаил Петрович, того, как тебе сказать… Удружил всем нам… Лучшего сюжета тебе вряд ли когда-либо удастся сотворить.
     А дочка с хохотом схватила Волкова за длинную бороду, как за вожжи у лошади, да и давай погонять: «Но, но!». Все были в восторге и растрогались до слёз.
     Сдавая свои картины на выставки-продажи, Волков всегда сильно нервничал.  У  него  всегда  была  в  голове намечена сумма, на которую он рассчитывал, чтобы продержаться до следующей выставки. Но, пока картины не продавались, он ходил по выставке и всем друзьям жаловался:
     - Нет, скажите пожалуйста…  Вроде неплохие вещи… То есть, как вам сказать… Не то, что бы ах… Но и не так, чтобы уж… Трудно понять… Почему же вот так оно, того…
     Друзья-художники его успокаивали. Подожди. Не торопись. Продадутся и твои картины. Чего беспокоишься? Есть запасец в банке. Дотянешь до следующей распродажи.
Волков не унимался:
     - Ну, есть запасец, а как же… А мало ли что случится… А вдруг того… Не дотяну… Все видят, как ем. Никто не видел, сколько пришлось голодать. А вот поди ж ты, судят… А вот ты сам-то попробуй, поголодай. Вот так-то и оно… Что тут мне ещё тебе сказать?

ПАВЕЛ БРЮЛЛОВ

     Павел Брюллов был племянником Карлу Брюллову, автору знаменитой картины «Гибель Помпеи». Был Павел Александрович одарён не только в живописи, но и в математике, музыке, неплохо играл в  шахматы. Его многогранная одарённость ни в чём себя очень ярко не проявляла. Среди художников он был лучшим музыкантом, среди музыкантов он был лучшим шахматистом, среди шахматистов он был лучшим математиком.
     Однажды Павел Александрович вместе с художником Лемохом был направлен на аукцион от картинной галереи. Нужно было приобрести картину Васнецова «Скифы». Было выделено им всего пять тысяч рублей, что было весьма немного.
     На аукционе было много спекулянтов, которые покупали и перепродавали картины русских художников за границу, наживая при этом большие деньги. Решено было пойти на хитрость. На каждую цену Брюллов бросал только одно слово с иностранным акцентом - «Сто». Спекулянты раз за разом поднимают цену, а Брюллов каждый раз бросает своё слово - «Сто». Цена поднялась уже до четырёх с половиной тысяч, а Брюллов невозмутимо бубнит своё - «Сто».
     Спекулянты заволновались, и спрашивают у Лемоха, мол кто это такой, что говорит только одно слово - «Сто»? Лемох отвечает, что это американский миллионер, который других слов в деньгах по-русски не знает.  Спекулянты  тогда решили, что американца  им  не одолеть и перестали торговаться. Однако, какого же было их удивление и разочарование, когда Брюллов при расплате заговорил на чистейшем русском языке.
     Павел Александрович был человеком очень рассеянным. Мысли его были постоянно оторваны от действительности. То он мурлыкал главную тему из сонаты Бетховена, то обдумывал очередную отложенную партию в шахматы, то он был поглощён решением компоновки новой картины, то обдумывал перспективы развития так любимой им математики.
     Передвижники любили  собираться шумными компаниями, чаще всего снимали целый ресторан. Стол ломился не только от закусок. Возлияния горячительных напитков были обильными, порой до крайности. На таких собраниях, прежде всего, решались важные цеховые дела, а уж потом застолье и общение.
     На одно из таких собраний попросили как-то Павла Брюллова привезти старого французского художника Лемана. Брюллов заехал за Леманом, посадил его рядом с собой в сани, и приказал кучеру доставить их к известному ресторану. Ехать было недалеко, но Брюллов, как обычно, так погрузился в свои мысли, что не заметил, как на одном из крутых поворотов Леман вывалился из саней. Подъехали к ресторану, а кучер и спрашивает:
     - Барин, а где же второй пассажир?
     Тут только Брюллов пришёл в себя и приказал кучеру ехать назад и искать потерявшегося художника. Нашли бедного старика сидящим на какой-то тумбе озябшим и чуть живым. Усадили его снова в сани, закутали в тулуп, только старый Леман до самого конца поездки держался за Брюллова уже двумя руками. Извозчик всю обратную дорогу удивлялся:
     - Ну и барин попался мне. В первый раз такого вожу. Потерял живого человека и не заметил. Я-то хоть спиной сидел, а он рядом. Скажите на милость, как это понимать?
     Привезли Лемана только к ужину. Расспрашивают, как он добрался, ведь ехать-то тут было не долго.
     - Долго, долго, - твердил старый Леман, - Я долго сидел один на тумбе, был снег и ветер. Было ужасно холодно. Я сильно озяб.
http://naholste.info/UserFiles/BryullovP_1.jpg

ИЛЬЯ РЕПИН

     Илья Репин был выдающимся художником. Писал великолепные картины, но помещал их в очень простенькие, дешёвые рамы. Наверное, считал, что хорошую картину должны покупать и в плохой раме. Как-то Волков с Минченковым решили навестить Репина. Волков, угощая коллегу, накормил друга сытным обедом, говоря, что у Репина мы попадём на сенный суп, и если плотно не пообедать, то можно того… сильно оголодать в гостях.
     Дело было в том, что Репин был вегетарианцем, и ничего мясного или рыбного в доме никогда не подавали. А коронкой стола считался жиденький суп из обыкновенного сена. Репин предоставлял своим гостям большую свободу в самообслуживании. При входе в передней висело объявление: «Раздевайтесь сами, весело бейте в там-там».
     Но Волков категорически не признавал репинских установок. Он, скинув шубу, без всяких там там-тамов всегда вваливался в комнаты Репина, который каждый раз укорял Волкова, что тот не ударил в там-там. И на этот раз Волков без там-тама  вошёл в комнаты и полез целоваться с хозяином по-передвижнически, бормоча:
     - Да будет тебе, Илья Ефимович! Позволь к тебе с другом по-простому.
     Тем временем в передней начинал звучать там-там. Собирались гости. Каждого гостя радушно встречал хозяин. Наступало время обеда, на котором выбирали председателя, который был обязан «важничать», то есть следить за церемониалом, который был не из простых. Ибо обед происходил за огромным круглым столом, на котором все кушанья находились в центральной вращающейся зоне с ручками, а тарелки для обедающих находились на узком неподвижном кольце по краю стола.
     Если кто-то хотел что-либо положить себе в тарелку, то ему приходилось за ручки центральной зоны поворачивать середину стола так, чтобы можно было добраться до нужного ему кушанья. При этом возникали смешные недоразумения. Занесёт гость половник над супом, а он вдруг уезжает к другому гостю. Всё это и должен был регулировать председатель стола, который важно сидел с крышкой чайника на голове, и штрафовал каждого, кто нарушал церемонию обеда. Нельзя было оказывать кому-либо в услуге. Каждый должен был сам себя обслуживать. Виновник должен был произнести тост, или небольшую речь.
     Обед состоял исключительно из вегетарианских блюд. Самым сытным кушаньем считался гвоздь обеда, - суп из сена. Для людей, любивших обильно поесть, типа Волкова, этот обед был большим испытанием. Поэтому, когда гости разъезжались по домам, то опустошали весь буфет на соседней станции. Ну, а сам Илья Ефимович ел так скудно, что мог обходиться несколькими ложками салата, да стаканом чая. Вполне возможно, что от недоедания, в последние годы великий Репин писал свои картины левой рукой, так как правая рука ему отказала.
http://smallbay.ru/images2/repin3.jpg

АРХИП КУИНДЖИ

     Архип Куинджи был человеком не лучших манер. Он имел несколько свирепый вид. Был он приземистый, голова как у Зевса олимпийского с орлиным носом. Приходил, садился, и бесцеремонно, без спроса брал чужие папиросы, ибо своих он никогда не имел, хотя был профессором Академии Художеств. Его картины хорошо раскупались, и он был не бедным человеком.
     Была у Архипа Ивановича деловая хватка. Однажды он купил дом за двадцать тысяч рублей, привёл его в образцовое состояние и перепродал его тут же за шестьдесят тысяч рублей. Но на питание своё с женой он тратит ничтожную сумму в пятьдесят копеек в день. Часть денег уходит в мизерном количестве на краски, кисти и мастерскую.
     Но это не было скупердяйство. Все свои огромные деньги Архип Иванович тратил на талантливых учеников, отправляя их учиться за границу. Больным он оплачивал поездки на лечебные курорты. Помогал безвозмездно всякому, кто попадал в беду.
     Накопив сто тысяч рублей, Архип Иванович вносит их в Академию, чтобы проценты с этих денег использовались в качестве  премии  наиболее талантливым ученикам. Вершиной творчества Куинджи стала удивительная картина: «Ночь на Днепре». Когда картина была выставлена на обозрение, то выстроилась огромная очередь желающих её посмотреть. Поражены картиной были даже художники. Никто не мог понять, - как у Куинджи была нарисована Луна и её отражение в воде. Казалось всем, что это над полотном висела маленькая, но настоящая, светящаяся своим светом Луна.
     Но, достигнув вершины своей славы, Куинжи неожиданно перестаёт выставляться, говоря, что ничего значительного ему создать больше не удаётся. И он никому ничего не показывал двадцать лет! Хотя, как говорил, работает. Но однажды друзья подпоили великого мастера, и он всё-таки показал своё творчество последних двадцати лет. И напрасно подпоили. Это было полнейшее разочарование. Автору «Ночи на Днепре» действительно показать было больше нечего. Впечатление было таким, будто он был голым распят на кресте.
     Архип Иванович любил не только людей, но и птиц. Это было слабостью художника, над которой издевались нерадивые карикатуристы. В полдень Архип Иванович выходил на крышу своего дома и кормил птиц. Он подбирал больных и замёрзших ворон, галок и воробьёв, тащил их в дом, отогревал и, вылечив, отпускал на волю.
http://kuinje.ru/jpeg/shedevr/river.jpg

АЛЕКСЕЙ КОРИН

     Алексей Корин учился живописи в московском Художественное училище. Вместе с ним учились и крестьянский сын, и маляр. В качестве вольнослушателя учился даже один отставной генерал. У генерала не всё получалось, как хотелось бы, и он частенько спрашивал у преподавателей, мол, когда и у него что-нибудь начнёт получаться. Ему отвечали:
     - Потерпите немножечко ещё, Ваше Превосходительство, и у Вас скоро появится вдохновение.
     После училища Корин решает немного подзаработать денег и поехать за границу, чтобы там продолжить своё образование. Вместе со своим приятелем Поздневым они поехали в Троице-Сергиевскую лавру. После окончания работ над иконостасом на освящение приехал сам митрополит.
     После освящения художники вместе со всей духовной братией были приглашены на вечернюю трапезу. Стол ломился от изысканных вин и закусок. Всё духовенство перепилось до крайности. Торжественная трапеза превратилась в обычную шумную  попойку.  Митрополит,  который  к  этому  времени уже давно почивал, послал посыльного узнать, что происходит.
     В трапезной стоял невыразимый словами шум и гам. Духовная братия буйствовала. Наши художники от них не отставали. Корин пел басом во всю глотку: «Мой костёр в тумане светит». Позднев, взобравшись с ногами на лавку, дирижировал вилкой. А иерей стал изъявлять желание ударить в большой колокол. Митрополит во второй раз посылает посыльного узнать, почему такой большой шум. Но было уже поздно увещевать подвыпившую братию к тишине и благочестию. В ночной тишине уже раздавались на всю округу величественные басовитые звуки большого церковного колокола на соборной колокольне.
http://naholste.info/UserFiles/KorinA_1.jpg

ВАСИЛИЙ СУРИКОВ

     Василий Суриков проявил свой талант ещё в раннем детстве, когда размалёвывал стены и мебель, за что ему попадало от родителей. Чуточку повзрослев, Вася написал икону, да так здорово, что её отнесли в церковь и стали освящать. Освящая икону, поп спросил:
     - Кто же тот живописец, который так здорово написал икону?
     - Тут подскакивает к попу Вася и, сияя, как начищенный самовар, говорит:
     - Это я написал, это я.
     - Ты написал? - удивился поп, и, побагровев от злости, сказал Васе, чтобы он никогда больше не писал икон. Попу показалось кощунственным писание икон таким маленьким и невзрачным ребёнком, каким оказался наш Вася Суриков.
     Когда Вася немного подрос, то поступил на работу писцом в одну из контор  родного Красноярска. Как-то от скуки он нарисовал на одном документе карандашом муху. Да так здорово нарисовал, что начальник несколько раз пытался рукой согнать нахальную муху, но у него ничего не получалось. Какого же было его удивление, когда он понял, что муха нарисована. Но начальник не стал ругать Васю. Увидев в мальчике талант, начальник нашёл мецената, и на его деньги отправил Васю в Петербург учиться. На вступительных экзаменах в Академию Василий Суриков с треском провалился:
     - Вы не умеете рисовать, - заявили ему экзаменаторы.
     Только  подучившись в школе рисования, Суриков со второй попытки попал в Академию. Василий Иванович имел страсть рисовать огромные полотна, которые дорого ценил - до двадцати пяти тысяч рублей. И картины покупались. В отличие от Репина,  Суриков помещал свои огромные полотна в дорогие золочёные рамы. Он много тратил времени на поиски наилучшего помещения на стене своей картины: меняя наклон и перекрашивая стену помногу раз. Маляр подсыпал в краску сажу, а Суриков тайком подмешивал мел, оправдываясь перед маляром:
     - Я немножечко добавил, ей богу совсем немножечко.
     Как-то в Красноярске происходило полное затмение солнца. Суриков, находясь под сильным впечатлением редкого события, нарисовал этюд с солнечным затмением. Этот этюд приобрёл один коллекционер и увёз его в Харьков. Прошло много лет, но однажды Василий Иванович едет в Харьков, разыскивает этого коллекционера, кладёт на стол полученные за картину деньги, и разрывает на куски полотно на глазах изумлённого коллекционера. Тот кричит:
     - Что Вы делаете? Это же настоящий Суриков.
     - Нет, - отвечает Василий Иванович, - это не Суриков. Это затмение.
     Судьба была благосклонна к Василию Сурикову. Это она спасла мальчика, когда его занесло под завал деревьев во время купания в Енисее. Это она дала возможность Васе в детстве убежать от погони, когда произошла драка улица на улицу, в то время когда его друга убили. Это она спасла молодого Сурикова, когда он ехал на санях в Петербург учиться, и его кони понеслись под гору в гололедицу и их невозможно было удержать. На бешеной скорости лошади влетели в деревню, и у первой же избы Василий был выброшен из саней и попал головой по самые плечи в окно, затянутое бычьим пузырём. И если бы он попал не в окно, а в стену, то не быть бы тогда на Руси великому  художнику Василию Сурикову.
http://artsurikov.ru/img/kartina/boyarynya-morozova.jpg

МЕЦЕНАТЫ

     У передвижников был свой небольшой круг меценатов и коллекционеров, которые не давали художникам умереть с голоду. Они поддерживали их в жизни и в творчестве. В Москве главным коллекционером был Третьяков. Он любил покупать картины задолго до выставки-продажи на дому у художников.
     Войдёт Третьяков в дом художника, тщательно вытрет бороду и усы чистым носовым платком, затем расцелуется по-приятельски с хозяином. Зарабатывал Третьяков большие деньги и почти все их спускал, покупая картины для своей галереи. Но он знал цену деньгам, и поэтому  торговался с художниками чуть ли не до смерти. Торговался крепко - до пяти дней. А выторговав, бросался с объятиями и поцелуями к художнику на шею, и радостям и благодарностям его не было конца.
     Солидным коллекционером был Цветков. Обычно он долго выбирает себе картину, а, выбрав, вносит небольшой денежный задаток. Потом погладит рукой картину и проговорит самодовольно:
     - Вот она, голубушка! Моя собственность. Дороговато, конечно, да ничего тут не поделаешь, для моей галерейки в самый раз будет.
     Как-то на очередной выставке передвижников выставлялся портрет Менделеева кисти Репина. Серову и Остроухову портрет понравился, но сразу купить его они не решились. Пришёл Цветков, увидел портрет и, не задумываясь, внёс, как всегда, небольшой задаток. Погладил по обыкновению картину рукой:
     - Хорош портрет, нечего сказать. Моя собственность.
     Возвращаются снова Серов и Остроухов. Хотят приобрести портрет Менделеева, а тут им говорят, что картина продана по задатку Цветкову. Расстроенные Серов и Остроухов просят Цветкова уступить картину для галереи уже умершего Третьякова. Тот ни в какую:
     -Что же это Вы, господа хорошие? Нюхали, нюхали да и пронюхали? Нет, уважаемые! И показал им кукиш.
     Любопытным коллекционером был Воробьёв. Он ходил по выставке, озираясь, будто бы был в чём-то виноват. Переходя от картины к картине, интересовался ценами и сильно расстраивался, когда цена ему была не по карману. Но тут же выбирал другую картину и был совершенно счастлив.
     Крупным коллекционером был Свешников. Человеком он был очень богатым, но, торгуясь за картину,  принижал достоинства картины до неприличия. Его укоряют, мол, плоха картина, так не покупайте. А Свешников по жадности старался схитрить:
     - Да не нужна мне эта картина. Это я просто так, чтобы повесить её парочкой к другой картине. И если он всё же покупал понравившуюся ему картину, то не оставлял даже самого скромного задатка, а потом тянул с оплатой до самого закрытия выставки.
     Но были у передвижников и благородные постоянные покупатели. К таким относился замечательный человек из интеллигенции, некто Минин. Он покупал картины ежегодно ни больше и не меньше, как на три тысячи рублей. При этом он не позволял себе торговаться с художниками. Иногда у него возникали затруднения, когда сумма немного превышала три тысячи рублей. Тогда  художники, ценя деликатность Минина, сами уступали в цене.
     Спрашивают художники Минина, отчего он постоянно покупает у них картины, и к тому же ровно на три тысячи рублей. Минин отвечает, что они, должно быть, слышали о четырёх братьях разбойниках, которые составили сборник арифметических задач, и которых озорные гимназисты прозвали разбойниками. Так вот, - одним из братьев разбойников я и являюсь. И, чтобы загладить свою вину, я отдаю весь свой годовой гонорар за сборник Вам за картины. И действительно, он был искренне рад, освобождаясь от этих денег.
     Оригинально покупал картины Соловьёв. Он всегда очень вежливо торговался с художником:
     - А нельзя ли так, чтобы было двести рублей?
     И всегда при этом закрывал глаза и ждал ответа с потаённой улыбкой. Свою цену Соловьев, по-видимому, всегда хорошо продумывал, и никогда больше, чем он сказал, не давал. Но, однажды он не согласился, как всегда, с ценой, и упустил картину  Репина «Пушкин в лицее». Но, когда картина была продана, он стал укорять художников:
     - Вы мне приятели. Что же вы мне не посоветовали, что картина великолепна и очень редкая. Мол, бери, Михаил Тимофеевич, не скупись, не пожалеешь. А вот теперь я прозевал картину. А как бы она мне сейчас пригодилась…
     Одно время сыпал на головы художников деньги, как из рога изобилия, некто «Н». Был он дворянином. И регулярно получал баснословные наследства. По своей натуре «Н» был транжирой и мотом. Никогда не знал, куда у него уходят деньги. И как только у него кончались деньги, то тут же его судьба одаривала ещё большим наследством на миллионную сумму. Так что деньги у него никогда не переводились.
     Но «Н» все эти миллионы ухитрялся быстро промотать и оказывался в долгах. При этом он вовсе не играл в карты и не был заядлым кутилой, но куда у него девались все его богатства, он не знал. Картины «Н» покупал регулярно и в большом количестве, чаще всего по каталогу, не заходя на выставки. Деньги сыпал налево и направо, ни о чём не задумываясь. Говорил «Н» необычайно быстро. Порою казалось, что его усы не поспевали топорщиться за его губами. При всём этом он постоянно мило улыбался, смешно морщил лоб, закрывал глаза, торопливо говоря:
     - Нет, нет, батенька, как Вам будет угодно, но эти картины я у Вас не оставлю. Ограблю. Непременно ограблю, милостивый государь. Унесу. Прелестно, восхитительно! А сколько стоят Ваши картины? Всего-то? А не всё ли равно, сколько они стоят. Я все их забираю. Непременно унесу, непременно.
     Он покупал без разбору почти всё, что попадало в поле его зрения. «Но всему наступает когда-то конец.» Кончаются все деньги и у «Н». Он уже в долгах и разъезжает не в карете, а на трамвайчике. И всех встречных и поперечных он уже спрашивает:
     - Вы не подскажете мне, кому можно было бы продать мои картины? Просто удивительно, как легко эти картины можно было купить, и как трудно их сейчас продать.
     Оставалось «Н» ждать только очередного наследства.
     Но, при всех своих недостатках и достоинствах, меценаты и коллекционеры  давали художникам возможность жить и творить. Благодаря их усилиям до нас, потомков, дошли великолепные творения живописного искусства великих русских художников-передвижников. На том им всем огромное спасибо!




Елена Серженко, р.п.Линёво, Новосибирская область
Провоцирующая тушь

     Косметическое средство таяло на глазах. Ресницы из-под туши повылезли, а глаза
были на непонятном месте...
     И ведь она считала себя красоткой... а другим - хоть в обморок падай!..
     Жуть - Мария!..
     Но в кинозале было темно. Все взгляды были устремлены на экран. Никому не было
никакого дела до Марии, её "чёрных" слёз...
     Герои индийского кино истошно страдали и картинно "заламывали" руки, затем все
страсти разворачивались в стремительном танце...
     Сцены бурной жизни буквально "прокатывались" по лицам зрителей...
     Зал хрустел расшатанными стульями... Открыто переживал... Кто-то прерывисто
посапывал...
     Второй час фильм держал зрителя за "горлышко"...
     Сцены жизни и смерти накатывались друг на друга, как волны цунами. Зрительское
"захлебывание" волнами темпераментной игры актеров предупреждалось шипением с
передних рядов, где восседали наиболее рьяные любители индийского киноискусства.
     К концу второй серии на спинках стульев были вывешены носовые платочки, как
знаки "мокрого", но успешного проката фильма...
     В зале дали свет. Женщины как слепые котята тыкались друг в друга в поисках
удобного выхода наружу. Все были страшно разрисованы черной тушью, которая,
вдобавок, щипала глаза, выжимая последние слезы.
     Мария ликовала. Она была не одна...такая "красивая" в этом зале. Жуть расписалась
тушью на каждом женском лице. Мужчин не было... видно, все сбежали...
     Последней, с подтёртыми и припухшими глазами, гордо выходила улыбающаяся Мария...




Зоя Соснина, Кемеровская область
Чёрный квадрат Малевича

     Немногие произведения живописи  удостоены  такого внимания и так дорого ценятся, как "черный квадрат" Малевича.
     Я долго не могла понять, почему. Но вот, спустя годы, кажется, решила эту задачу.
     Для того, чтобы разобраться, давайте  вспомним библию.  Господь сотворил человека по образу и подобию своему и вложил в него самую большую загадку, которую теперь все пытаются решить:
     - Кто есть кто?
     Как разглядеть под обманчивой подчас внешностью суть человека?
     Малевич - единственный, кто создал   (полотно?), помогающее человечеству решать эту загадку.
     Те, кто имел счатье увидеть "квадрат" хотя бы в жалкой репродукции, мгновенно, независимо от своей воли, попадают в один из альтернативных лагерей: "ЗА" или "ПРОТИВ".
     Вот она - суть шедевра.
     Хочет человек  узнать кто перед ним? пусть покажет ему "квадрат" Малевича.
     И всё! Суть души, ума, эрудиции собеседника - как на ладони. И сразу становится понятно, в твой или альтернативный лагерь  входит неразгаданная дотоле личность.  Ошибиться невозможно. Либо он открытый, умный, прямой и честный, либо лукавый и  его внешность обманчива.
     Кто ещё создал такую лакмусовую бумажку кроме Малевича? пытались многие: Ван Гог, Пикассо, Субби....
     Но именно Малевич сделал это просто.  А простое почти всегда гениально. Точнее, наоборот, гениальное - просто.
     И получилось это нечаянно. И без применения усилий со стороны создателя квадрата.
     Мне кажется, я догадалась, как возник "Квадрат".
     ...На куске  (полотна? картона?) после предварительной грунтовки Малевич написал собственный портрет в рамке, выверенной с помощью линейки и фломастера. Внутри он  попытался изобразить самого себя.  Но автопортрет не удался. Шедевр не понравился автору. А кому хочется   показать себя потомкам некрасивым?
     И тогда раздосадованный "гений" густо заМАЛЕВал  содержимое квадрата чёрной краской, чтобы спрятать свидетельство своей бездарности. Он знал цену  людям. И не ошибся.
     ...И, как платье голого короля, свита усиленно стала восхвалять "Квадрат",  приводя в шок  трусливых невежд. И они увидели в нём то, чего там отродясь не было. И стали соревноваться в том, кто больше увидит в НИЧТО  НЕЧТО.
     И платят  денежки даже за подделки - миллионы зелёных.
     Если честно, я тоже бы заплатила, если бы у меня были лишние.
     Чтобы без усилий  распознавать: кто есть кто из окружения.




Леонелла Струэр, Иркутская область
Аншлаг на Триумфальной площади

     Рассвет застал нас врасплох. Он только что начал раскрашивать облака над городом, как солнце набрало обороты и вскочило на первое облако и побежало по небу.
     - Да, красота-то какая! – восхищёно воскликнул Семён Иванович, разглядывая рассвет над Москвой 6 декабря. - Ух, ты! Вот это да!
     Солнышко покаталось по одному облаку, затем разбежалось и плюхнулось в мягкое кресло следующего облака и замерло в ожидании чего-то. Наступило затишье. Ветерок слегка покачивал ветки на деревьях. Небольшая изморозь покрыла все растущие вокруг площади деревья и окна домов. Красиво! Машины одна за одной выезжали на проезжую часть улиц и мчались каждая в свою сторону.
     Было утро, обыкновенное московское утро.
     - Вот только сегодня я понял, что мне хватает для счастья в моей, уже прожитой жизни, - сказал Семён Иванович своей единственной жене, Ольге Павловне, - Оленька, не знаешь, что нам с тобою надо ещё для нашего счастья? Вот, посмотри, какая красота разливается за окном. Рассвет! Каков, чертяка! И вот, что ты думаешь, ведь мы с тобою именно в такой рассвет встретили свой первый день знакомства. Ты была в туфлях на невысоком каблуке, которые стучали по тротуару. Стук, стук. Этот стук твоего сердца отдавался во мне, в моём сердце, Стук, стук. Ой, погоди. Что это я. Ведь я получил письмо от Олега Ивановича. Он пишет, что у них на востоке уже зима в самом разгаре. Снега уже много.         
     Вот, смотри, что он пишет.
     И Семён Иванович продолжал читать, поправляя очки за ухом и растягивая слова.
- Ну, о передаче привета я тебе читать не буду. Ты и так знаешь, что он передаёт его нам. Мы его просто не ощущаем. Так, вот смотри. Что-то, милый Сенечка, я никак не пойму, что происходит на этом белом свете. Мы вроде бы жили как все. Работали, дома семья. А сейчас-то что происходит? Вот, вчера, мой внук пришёл со школы и спрашивает: Деда, а кто такая Инесса Арманд? А я, как истукан, и ответить не могу. Ну, полез в интернет, посмотреть, что за женщина это такая. Ты знаешь, как коммунисты скрывали правду. Ну и прочитал я о ней. Вот ведь шарманка какая. Француженка. Круть да верть перед Ленином хвостом, и дитя под грудь. Вот тебе и вождь революции. А мы за неё жизни не жалели. Это что же такое тогда? Мы, получается, пока на фронтах кровь проливали, а Ленин-то с нею в кровати про любовь беседы вёл. А вот ещё такой случай прочитал я в интернете. Мне в церковь бежать надо, и там к иконе поставить свечку-то. А тут я в интернет полез. Почитал… И что ты думаешь? Опять же боги-то наши, тоже всё про любовь. Мария Магдалина всё к какому-то иуде бегала, а потом к Иисусу Христу за отмолением греха. И он ей всё прощал. Значит, в жизни-то мы с тобою всё неправильно делали-то? Ты, как дурак, всё к жене с работы бежишь, и я тоже. А боги-то что творили на небе. Тьфу, срамота. Начал читать про историю нашу на Руси. Что бояре, что скифы, что амазонки. Один чёрт. Только шатёр качается во все стороны, а дети с мамками и папками в разные стороны разъезжаются. Вот дела-то такие. Это как же мы-то жили с тобою. Не так, что ли. А этот-то, их Мухаммед пророк, как начал гонять свою бабу, богиню Аллат, так и стёр её в Таифском святилище с лица земли. И всё за то, что и остальные вытворяли, за срамоту. А сейчас наши-то боги-правители что делают? Вот ты смотри. Мы в войну воевали геройски. А сейчас что получается? Это они делят Ульяну Громову на молодогвардейцев и комсомольцев? Это значит, Ульяна Громова теперь не комсомолка, а просто молодогвардейка. Если в КПРФ, то комсомолка, если в Единой России, то молодогвардейка. Это мы, значит, её вытаскиваем из комсомольцев в Молодую гвардию. Ну и времена пошли. Вот и побегай-ка по площади у себя в Москве-то. По Триумфальной. Триумф будет! Концерт бесплатный на публику: одни от единоросов Ульяну Громову из комсомола в молодую гвардию перетягивают; другие с богами бегают за угол, позади дворов про любовь пошептаться; третьи - никак Аллат не спасут. Вдруг пророк Мухаммед её совсем сотрёт до земли в святилище то своём. А что же мы-то всё делим-то? Вот такие, Сенечка, дела-то пошли, значит. Никак не поймёшь ничего.
     Семён Иванович помолчал, посмотрел в окно, где уже проезжали не просто машины, а большие, военные, и везли куда-то солдат.
     - Ой, Оленька, смотри, ведь и правда на Триумфальную площадь все бегут-то, на митинг. Победу праздновать. Ну, будем теперь мы в Молодой гвардии, но без комсомола. А публики-то набежало поглазеть-то спектакль российский. Ух, ты!
     И Семён Иванович уже забыл о красоте рассвета, разглядывая события на площади и людей, спешащих поглазеть на спектакль на свежем воздухе.
     - Оленька, смотри, вон мужчина какой-то бежит с пистолетом. А кричит-то что: я тебя убью, гадина, сейчас. Ты мне всю религию аллаха совратила. Ой, а Ленин-то в обнимку с Иннесой! Ха-ха-ха. А и правду Олег написал-то. Это что, получается, мы живём и смотрим спектакли по-новому стилю, на свежем воздухе. Новые формы. Смотри, смотри, чисто амазонки выбежали из-за угла, с кликами, только копьев не хватает. Они, наверное, сейчас на скифов наступать начнут. Ох, и нарожаем детей сейчас-то. Где же они шатёр-то свой поставят? Оля, Оля, смотри, царь Соломон приехал со встречи с царицей Сабы. Вот и пелёнки готовь теперь ей. Дитя под сердцем-то сучит ножками уже. А и правду Олег-то написал. Спектакль начался на живой сцене. Ох, а это, гляди-ка, Миледи от папы Римского бежит. Вот ей-то сейчас француз-то голову отрубит, - хохотал Семён Иванович, разглядывая происходящее на улице.
     Семён Иванович сел около окна и взял газету «Правду», вчерашний номер.
     - Гляди-ка, Оленька, объявление в газете какое. Приглашаем на библиотекуночьКомпромата. ру 22 апреля с 24 часов до 07 часов по московскому времени. Ох, - и Семён Иванович схватился за сердце, вспоминая, как будет жить теперь на свою пенсию в гроши.
     Сердце давно пошаливало у него. И сейчас, когда приступ прошёл, Семён Иванович опять выглянул в окно.
     - Ой, Оленька, может, за сметанкой сбегать к борщу-то. Её, смотри, прямо на улице продают, как в старые времена. Давай банку-то мне. Ох, и поедим её сейчас, сметанки-то нашей российской. Новой.
     И Семён Иванович выскочил и побежал к углу магазина, где события на улице разворачивались вовсю. Пробежало несколько человек с пистолетами, пошептались о чём-то. Семён Иванович, по стенке, по стенке, прополз в сторону магазина. Толстая, неповоротливая продавщица разливала сметану прямо из бидона. Та текла лёгкой струйкой в очередную банку покупателя. Видно было, что продавцы не забыли правила торговли советских времён.
                08.12.2011 года




Александра Сулимина, Зеленоград, Московская область
Шпионская сеть

   Начальник отдела маркетинга одной из московских фирм Аркадий Синицин при поездках в Китай последние полгода всегда останавливался в одной и той же гостинице. Ничего примечательного в ней не было, не считая хорошенькой китаяночки в SPA-салоне на первом этаже. Имя, как и у всех китаянок в наши дни, у нее было вполне европейское – Мишель. На вид – ничего особенного, но такие чудеса в постели вытворяла с товарисча Си Ни Цинн, что у последнего дух захватывало. Опять же русских в этом районе никогда не было, что для обремененного семьей Синицина было важным моментом. Где Москва, где Китай, - так всякое в жизни случается, лучше поберечься. Но в этот раз Мишель почему-то отсутствовала. С китайским у Синицина было плохо, у гостиничного персонала с английским еще хуже, где Мишель ему так и не удалось выяснить, достойной замены для любовных утех он не нашел, и раздосадованный Аркадий, по вечной российской привычке взяв упаковочку немецкого пива и пакет фисташек, отправился в ближайший парк.
   Время было вечернее, темнеет в этих краях очень рано, у входа в парк тусовалась местная молодежь, тройка бронзовых китайский лошадей рвалась в небо, где по-мусульмански, блюдечком мерцал месяц. Первые бутылки пошли плохо, без настроения, организм настроился на Мишель. А после пятой стало хорошо, вдруг вспомнилась жена, ее стройные ноги… Откуда-то с деревьев падали со стуком на скамейку гигантские по российским меркам цветы, Аркадий допил шестую бутылку и начал дремать. Вдруг, откуда-то справа, там, где вход в парк, раздался до боли знакомый визгливо-картавый голос:
   - Чё это ты, мать, здесь колдыришь одна!?..
   Синицин мгновенно вышел из дремотного состояния и повертел головой.
   - Ты вопрос-то слышала? – cнова тот же голос.
   - Ты кто? – хрипло выкрикнул Синицин, - в ответ он услышал Буланову, он точно знал, что это она, потому что много лет назад её слушала жена.
   Теперь ему показалось, что и сзади что-то шуршит…
   - Все, допился, – сам себе сказал Синицин, и, побросав остатки еды, почему-то бегом направился к выходу.

   На маленьком балконе крошечной квартирки на 18 этаже стоял молодой китайский разведчик товарищ Бин Хай Жи, и курил одну сигарету за другой. Он уже полгода следил за товарищ Си Ни Цинн и месяц за новенькой по фамилии Кош Ка, но так и не смог выяснить их истинных намерений приезда в Великий Китай. У товарища Бин Хай Жи забилось сердце: что скажет он на утреннем рапорте товарищу начальнику? Что бегал от дерева к дереву, но так и не понял, почему убежал товарищ Си Ни Цинн? С кем он собирался встретиться в парке? C товарищей Кош Ка? Почему она каждый день покупает по два килограмма фруктов в разных магазинах? Может быть, это сигнал сообщникам? Что она считает на калькуляторе и улыбается? Вдруг это передатчик? Почему молчит лучший агент в SPA-cалоне по имени Мишель? Внезапно китайский разведчик товарищ Бин Хай Жи понял, что русский завербовал Мишель и это он , Бин Хай Жи, сегодня помешал встрече двух шпионов - товарищ Си Ни Цинн заметил его в кустах.
   Расстроился китайский разведчик товарищ Бин Хай Жи и пошел пить китайскую водку.

   Начальник отдела маркетинга одной из китайских фирм москвичка Ирина Кошкина сидела в тихом уголке парка, под фонарём, чтобы местная шпана видела, что она «лаовай» - и не приставала к ней, и смотрела в сотый раз сериал «Интерны» на DVD-проигрывателе. Рядом лежали пакеты с вымытыми личи и манго. Отработанными за месяц до автоматизма движениями, как бабушки в деревнях лузгают семечки, так и Ирина одним движением перочинного ножика вскрывала тонкую шкурку личи, молниеносно очищала ягоду и с наслаждением опускала в рот. Секунда, и косточка, похожая на ягодку черной смородины, летела в пластиковый стаканчик. Вдруг мимо неё пробежал огромный мужчина. Свет от фонаря слепил Ирину, но ей показалось, что он похож на её соседа по московской квартире.
   - Странно, фруктов я, что ли, переела? - сама у себя спросила Ирина, достала калькулятор и … в сотый раз начала высчитывать, сколько денег она сэкономит, питаясь дома.




Марина Шамсутдинова, Москва
Сон-сказка

     И снится Марине Шамсутдиновой сон. Будущее перед ней не туманно, а ясно так видится. Коммунисты, а вместе с ними и весь трудовой народ победили на выборах амеровских прихвостней.
     Изобретатель Ё-мобиля вместе с другими олигархами кладёт из кирпича новый русский автозавод. Без выходных и праздников работают они над восстановлением Страны Советов 80 часов в неделю.
     Бывший премьер трудится как раб на галерах. Катает он ребятишек через Волгу на вёслах. Каждый ребёнок может стегнуть его хворостиной по спине и за маму, и за папу, и за дедушку с бабушкой.
     Так как президент молодой 20 летней страны ничего особенного и полезного делать не умеет и ни на что не годится – посажен он в зоопарке в клетку к ленивцам, чтобы заработать там денег на посетителях и хоть немного вернуть долг родине. В качестве поощрения ему разрешают два часа в день поиграть на айфоне.
     Одного героя России обязали подтвердить диплом юриста и сдать все квалификационные экзамены в ходе которых выяснилось, что он не умеет читать… Сейчас он перешёл уже в третий класс. Обязательное среднее образование возвращает культуру в дикие кавказские села. Вместе с ним сидит за партой и бывший министр образования.
     Барби-смерть работает в районной больнице, правда её квалификация годится для работы санитаркой, но выносить за больными «утки» тоже полезное и нужное дело.
     Бывший министр обороны наконец-то служит в армии и получает военную профессию в строительной части. Дослужился уже до ефрейтора и есть надежда, что через 60 лет станет генералом.
     Рыжий трудится на миниэлектростанции – вертелом. 80 часов в неделю крутит он педали генератора и вырабатывает ток. Пайку баланды ему дают в обмен на киловатты выработанной электроэнергии.
     Кепке на зоне построили пасеку, он возвращает долги родине – мёдом. Мягкий стал, как воск.
     А кто не работает, тот и не ест!
     А фонарные столбы это лишнее. Все они дружно трудятся на благо страны.
     Сон в руку!
                21 августа 2011




Содержание:

Александр Балбекин. Ну и денёк!
Вячеслав Банифатов. Советы народным депутатам
Татьяна Бойко-Назарова. Барашек. Или сказка на ночь
Николай Денисенко. Вопрос к батюшке
Виктория Думрауф. Жила-была лужа
Петр Корытко. Записки марсианина
Виктор Мардони. Упала тарелка
Юрий Мочалов. Идиотка
Владимир Семизаров. 10 минут из жизни кота Василия
Вячеслав Сергеечев. С юмором о русских художниках-передвижниках
Елена Серженко. Провоцирующая тушь
Зоя Соснина. Чёрный квадрат Малевича
Леонелла Струэр. Аншлаг на Триумфальной площади
Александра Сулимина. Шпионская сеть
Марина Шамсутдинова. Сон-сказка