Яма

Над крестами заря обломала крыло,
Монастырь у воды, в черной яме село.
А в селе том опять пьют хмельные меды
И никто не идет в монастырь у воды.

Там дрожит под росой серебристый ивняк.
Там березы уже и не вспомнят меня...
И те люди уже стали меньше людей...
Дождь круги рисовал на той темной  воде.

Я проездом хотел пролететь эту весь,
Но остался на день чем-то тронутый здесь.
Встретил Надьку и с ней говорил о былом,
По-простому засев, в ночь за скромным столом.

А старуха ее из-за белой печи,
Все бубнила чего-то... Ей Надька: Молчи!
Говорила старуха, что дочь негоднА...
Эх, была б негодна, ты б осталась одна!

В этом мире чужом, что-то было свое...
Мамка спит, лишь сверчек из-за печки поет.
Смотрит Надька опять мне в глаза, как щенок.
Много старых подруг, только сердце одно.

Говорила, что муж был ее не хорош!
Я сказал: Ты, Надюха, покойных нетрож...
Замолчала она, все в округе молчит!
Только память моя пуще водки горчит.

Пели песни в двоем... Их шептали почти...
И по пьяни легко погасили ночник...
А потом я курил, сев в трусах на крыльцо,
Улыбалось мое от печали лицо.

Развалился, как царь в телых мятных сенЯх.
Лишь с рассветом собаки подняли меня...
И во мне говорил только стыд и позор.
Я покрался к ним в дом взять рубаху, как вор.
--------------------------------------------
 
Вновь старуха бубнит, Надьки нет у огня...
Я ушел и никто не окликнул меня.