Александра

            
                Памяти мамы
Она вся светилась, простая и нежная,
В уходящих на отдых лучах - 
Смотрели раненые на нее с надеждою,
И покидал их отчаянья страх.

Она по палатам, как ангел летала
В белом халате, врачуя души.
Таблетки-микстуры бойцам подавала,
Воду, письма и сладкие груши.

Она бывших ног бинтовала обрубки.
Она горьких слёз глотала пилюли.
Но иногда опускались вдруг руки,
А в окна разбитые ветры дули.

То шагом, то бегом – мчалась, летела, 
Судьбы отмеряя тяжёлые вёрсты.
Война не сломила ее, не сумела.
А вот уничтожить ее было просто…

Она не боялась? Боялась, конечно.
Любовь берегла лишь ее и лечила:
В деревне сгоревшей на ветке – скворечня,
А в ней – певуна увлеченного сила.

А жить так хотелось назло лихолетью.
И жить было надо и необходимо.
Да хоть бы примерить платьице летнее
И чуточку к платью добавить грима…

А ночь наступала бессонная больно,
И вновь в полумраке больничного ада  – 
Бинты и носилки, гангрена и горе,
И отрешенность мертвого взгляда.

А лет было двадцать всего лишь с копейкой…
Немного тепла бы, поддержки и силы.
В любви признавались бойцы перед смертью.
И погибали.  И рылись могилы…

Взрывы гремели, леса полыхали,
Кипела вода, умирали солдаты.
А госпиталь мчался за фронтом. Мелькали
Разбитые земли, сгоревшие хаты…

А лет было двадцать всего лишь с копейкой,
И жизнь ведь сложиться могла б по-другому…
Но вспоминалась скворечня, скамейка
И запах родного далекого дома.

И было так трудно. И было так страшно.
И было так горько и неотвратимо.
Глаза закрывались – остывшая каша 
Была не нужна, как и баночка грима.

И сон был коротким, пустым и тревожным,
Кончался внезапно, начавшись едва.
В ночи завывали сирены безбожно,
И снова лавиной валилась беда.

- Доченька, дочка, налей-ка водицы…
- Сестренка, сестрица, письмо мне прочти!..
- Эх, вот бы водички  из нашей криницы…
- А ты успокойся, дружок, не кричи.

Пройдет все, затянутся страшные раны.
Подлечим, забудешь, как здесь горевал…
- А я доживу до победы?
- Мой славный,
Не зря же отважно ты так воевал!..

Блокнот и пилотка, и адрес домашний,
А мальчика нет…   Не сумели спасти…
- Землячка ему ты… Не сможешь ли, Саша,
Пилотку с блокнотом  родным отвезти?

И слезы безмолвно катились и гасли,
И губы сжимались, чтоб плачь удержать.
И вновь для других застилались матрацы,
И раненых снова множилась рать…

Колеса крутились, в грязи буксовали,
«Катюши» частили, и враг отступал.

Эх, если б вы знали! Эх, если бы знали,
Как ночка длинна, а час отдыха мал…

Кувшинки блестели на озере пышно,
И зуммер как колокол, ночь разрезал…
Да как же так вышло?! Ну, как же так вышло?
Все знали как будто, и каждый – не знал…

Ах, Мотечка-Мотя… Ах, Сашенька-Саша…
Ах, Кэти, и Зина… В таких-то летах – 
Как вам удавалось, девчонкам вчерашним,
Такую судбищу тащить на плечах?!