История одного безумия

Возможность расписанных дней на итоги
не реализовалась в пространстве фантомов любви и ненависти.
Мир санузлов Ницше и мыслепроводов Хайдеггера
затаился в твоем отсутсвии.
Нейроны взрывались
бомбили током остатки
надежды,
 остатки
твоего богоподобного лика монополии,
остатки
 остатков дней, ночей хронологии
нашего безумия.

Суггестия, кататония, симулякры
в перемешку с истиной
оставляли следы слюной на стене,
которая падала на меня и
падала.
А ты держал мои волосы и
 выбивал
 из головы
все
это.
Я плевалась кровяными буквами,
крупицами разложившейся пищи,
обрывками наших коммуникаций,
матерными выпадами против убогости общества,
абстрагировалась
 отдалялась от ужастной боли
к резиденции платоновских эйдосов
удивлялась.
смотрела спокойно без декламаций
туда, где мелькали дырки от твоих глаз
и думала:
мы сорвали овации
за убогими щелками дверных глазков
по нашим мерилам.
Публика ахуела
прилипла к дермантинам
разных пошивов со следами
разных рук одинакого мутных пьяных рабочих.
Очередной перформанс -
миниатюры небывалой щедрости в смысле экспириенса зрителям
Хроники наших дней
ценой нескольких моих жизней,
по воле Бога архаики,
или бога-наших-дней - вероятности
могли стать одной из моих смертей.
Но не ст али. Перетрубации.

Тебя- нет. События со-бытия
параноидальными порой, порой
псевно-реалистичными,
меркантильными,
бабскими,
ты-кто-такой-ваще или
как-ты-мудак-смеешь- сюжетами,
нитями рассуждений
выкрикивают попеременно, перебивая
приговоры за приговором
в пространстве того,
что
иногда
бывает моим
 со-знанием.


Вопреки инстинкту само, страху и прочей ***ни
я иду на смерть, обнаруживая
любовь,
отнимающую оружие
здорого похуизма, презрения, иначе- рассудка.
Натыкаясь на стойку палача,
как и должно — застываю в треморе.
Вопреки-
я не падаю, крича о помощи
не обабливаю
не бегу
не мщу
не переигрываю
не плачу
а делаю шаг.


В системе кодирования болезненного восприятия -вызов.
Еще раз.
Подсознательно с горечью по-детки
вызываю в лице экзекутора
несправедливость.
Вызов всему говночеловечкскому,
вопреки человечной без человекоуподобления обнаруживаю себя.
ты- ничтожеством,
заложником мании уничтожения.
Ты знаешь:
я не бегу
не падаю
не обабливаю, крича о помощи
не переигрываю
не отступаю назад.
Ты знаешь- я сыграю.
Ставки сделаны.
Ставок больше не будет.


мы- герои из сюрных комиксов
антигерой- ты
суперспособнисть-
манипуляция с доведением до исступления
прокаченность -95
силы физические
в соотношении 11 к 3.
герой-камикадзе- я
суперспособность-
эмпания к миру,
умение комбинировать вероятности таким
каким нужно образом.
Прокаченность-95.

Главное оружие- нельзя применить на этом уровне
который- игры в жизнь.
Не дает примуществ,
сужая правду до точки
в твоей и моей головах. они-
Печально-фатально зеркально втиснулись
побочкой, знанием
где бывает истина.
Мы живем далеко не на высшем уровне
наши игры- остатки уже стертых дней:
опрерирование предметами, буквами
жонглирование симулякрами.
Дарвин бесспорно мудак
но как
отрицать то, что
взрывает нахуй линию демаркации
между макаками и цивилизацией.
Начиная с выебонов информацией
грпуппового мастурбировани я
натертыми до красна жопами
и заканчивая нашими играми,
не вписавшихся без надобности даже в
такие темы, от которых
в ахуе генная инженерия.
Им опять же насрать на позвоночные мутации homoerectusa,
что позволили по мнению кое-кого наконец-то
въебывать по-человечески,
производить излишки посредникам бога,
из австралопетека дойти до роли механизма в производстве
желающих машин и фабричных фаллосов ,
и гордо
отзываться
на термин
пролетариат.


Наши игры- совсем не похожие.
В них подражания нет
предметов нет
смысла
кроме смысла вообще,
изрыгаемым всеобщим абсурдом.

Этот танец- ужас
плевок в античность
с ее трепетным отношением к этике.
Вспомнить хотя бы Сократа. и его апологию
привязать ремнями его к стулу
за игрой в поддавки в майевтику.
Обеспечить присутствие на
импровизации театра абсурда.
Сократический метод трансформировался бы в патовый,
обнаруживая свое бессилие в нечестной
жестокой бессмысленной игре ребенка с дьяволом.
Дьявола- с мягкими привычками, налетом адекватности
ребенка с дьявольским взглядом туда,
где он
отражается
 расширением
 радужки.


Это не очень весело.
 Это все- что было когда то всем для нас.
а теперь- просто лавирование в вечности
оперирование симулякрами
жонглирование предметами
групповое мастурбирование.
И как следствие
здоровый сон и аппетит
не только ко вторичным признакам,но
к пирогам с капустами
яйцами
абрикосами
вишнями
творогами
порошками
гашишами
шпинатами
говном
светлыми мыслями наивных сознаний
светлыми мыслями ****утых созданий
святищимися потоками отсутсвия мыслей
и мыслей с которыми можно работать.

Для тебя-ненавясчиво впиться в коммуникацию, доведя до кондиции-
это когда нужно играть не по правилам.
Это когда ты играешься с пробелами человеческого.
Ловишь рыбу на кусочек бумаги
с надписью - искуса дня:
доверие
 любовь
понимание
непохожесть\родство мнений
или наверняка большое и доброе,
 во что хочется кутаться женщинам,
что толкает родиться избитую жажду подчинения-
с целью выиграть.
с целью выдохнуть.
и ловить бабочек в "чудо-пауитину внутреннего мира",
поделиться им с рыцарем правды,
 и, обмазав соплями,
вместе
 мир
обрести.

А на деле-
совсем не такого,
каким Богу его хотелось бы знать,
мир покажет героя,
 но герою
 на это
 уже
поебать.

2011.