На Пушкин - Альберту Забалуеву

Румяный критик мой, насмешник толстопузый, готовый век трунить над недоступной музой, поди-ка ты сюда. Поближе к небесам. Глядишь, и смысл придашь красивым словесам. Авось, минуя прожитые годы, - где подвергался ты веЯньям моды, - узришь и корень, наконец. И два пи эр. А может, и еще какой-то хер... Иль как? иль лучше тихо, в уголке творить "шедевры", да бросать толпе?.. А может, слишком важен ты теперь, иль опасаешься, что вышибут за дверь? Да плюнь! Ведь ты же - критик и пиит, тебе на небе жить сам Бог велит! Как знаешь, впрочем. ...Только не к лицу...  учить курей какому-то яйцу.
 АЛЬБЕРТ ЗАБАЛУЕВ
"Ай да Пушкин!"/публикация: газета "Ведомости", 2001
 "Румяный критик мой, насмешник толстопузый..." - я начал стих писать, сдружившись как-то с музой. Видать, дух Пушкина в меня вселился вдруг, и уж не Пушкин он, а Павел Северюг. "Ну как, брат Пушкин, стих?" - спросил я воровато. Он, не узнав стиха: "Да так, брат Паша, как-то..." "Поди-ка ты сюда, присядь-ка ты со мной - я рифмою своей играю, как струной - смотри, какой здесь вид! Поэтов ряд убогий... И только мы с тобой на Небе, словно боги. Над нами серых туч густая полоса, и нивы светлые, и темные леса"... Узрев всю красоту рожденных мною строк, я: "Ай да Северюг!" - как Пушкин, впал в восторг. Мы с Пушкиным стоим, как будто два ПиэРа. (Сравненье, вижу, вздор!). Стоим мы, как два х... Тут Пушкин мне в сердцах: "Зачем ввернул матюг?! Ты - "ай да сукин сын!", - не "ай да Северюг!".