На заборе откровенья - из книги Лагерная пыль

***
На заборе откровенья
две вороны и петух
прокричали о забвенье
так, что месяц вдруг потух,
и померкли звёзды разом,
заискрился небосвод
словно камерная ваза,
состоящая из нот
остеклевших на минуту
в бессистемности зари,
заливая небо ртутью
туч в седые январи.


***
На суровом лице – онеменье
и застывшая мина из зла
заблуждала, укрывшись под тенью,
в странном мороке грусти звезда.

Незнакомое чувство тревоги
нас ввергает в печаль тишины,
где разрушены были чертоги
несусветно степной старины.


***
Тревога осеннего чувства
меня обуяла с утра.
И это безумное буйство,
что вновь к нам приносят ветра...
В томленье осеннем деревья
роняют листву в серебре
тумана плывущего сверху,
примкнувши на склоне к заре.


***
На Земле в осенней буре
я иду в тумане лет.
Надо мной смеются куры.
Ну, какой, скажи, Поэт
будет так писать о лесе,
о деревьях в городах
ездит кто на Мерседесе
с дикой радостью в глазах
не поймёт своих стремлений,
не поймёт твоей мечты,
не услышишь умилений
никогда по жизни ты,
ухватившись за удачу,
позабудешь про печаль
ту, что город обозначил,
завернув её в вуаль.


***
В этой песенной свободе,
в этот тихий листопад
еду в поле на подводе,
еду прямо... наугад.
И, не видя горизонта,
продвигаюсь в тишину,
где печалью год был соткан.
Мною сказано в вину
не осмысленности жуткой
под сурдинку злых ветров.
То ли было это шуткой,
выраставшей из бугров
ненасытности сермяжной,
неизвестности скупой.
Я стоял, и всё неважно,
даже вечность за толпой
необдуманности текста
не записанной строки
из неслыханного теста
от Матфея и Луки.


***
На пьедестале давних сказок
в нелепостях наветов, склок
стоят весёлые без касок
солдаты праведных дорог,
которые прошли когда-то
и пали в поле за рекой.
А мы считали не утраты,
считали грустью непокой.
Весельем пенились деревья,
черемухи опять цвели.
И в новом времени поверья
в основу сказок тех легли,
означив радости успеха –
победный клич сухой борьбы,
где жизни памятная веха
и веха памятной судьбы
показывали путь свободы
в бедлам советских злых времён.
И ликовали вновь народы
в кровавых вихрях из знамён.


***
Он вышел на рынок удачи
из жизни печально сквозной,
решая большие задачи
и с камерой вновь тормозной
займёт он достойное место
в промышленном буме страны,
и выполнит планы он честно
посланник седой старины.

Рабочие здесь одержимы
с красивой идеей они
прошли все пустые режимы,
не гаснут в их Душах огни.
Алтайский завод агрегатов
не сжёг он в былое мосты.
Рабочие духом богаты –
создатели чистой мечты.


***
                На приеме к Рыжкову В.А.

Люди рвутся к депутатам
на безнравственный приём
к тем, кто ходит по Арбату.
Нанесен опять урон.
Время – деньги, как известно
даже нудным старикам.
Если вам скажу я честно,
попадёте на экран,
станет вам понятно это
нежелание мечты
самостийного Поэта
невесёлой простоты
у подножия невежеств,
оказавшихся вверху,
как пустая неизбежность,
подковавшего блоху
в перерывах умиленья,
на пути в печаль без дат
в новой гуще обновленья
утопает депутат.


***
Душа печалится и плачет
в снегу осиновых тревог,
своё уныние не прячет
в осенне-радостный чертог
под странной крышей золотистой
в сиреневом заумье лет.
Когда-то был и я рысистый
и оставлял глубокий след
в эпохе безымянной чести
на склоне трудной суеты,
толпились где не вести,
а грусть осенней пустоты.