Национальное единство

               

                Недавно мне попала в руки книга английского журналиста Джереми Пэксмэна (Jeremy Paxman) под названием «Англичане: народный портрет» (The English. A Portrait of a People), в которой автор на протяжении 270 страниц пытается осмыслить духовное состояние современных англичан как нации, и проанализировать, из чего складывается английский национальный характер. Символически звучит у него название первой главы: «Земля, утратившая свое содержание» (The Land of Lost Content). С первых строк повествования и до последней страницы книга пронизана мыслью, которая сводится к тому, что англичане, будучи нацией крайне самоуверенной, никогда даже и не задумывались над тем, кто они и что они, у них просто-напросто не было в этом нужды, ибо были они народом во всех отношениях преуспевающим, а потому и самодовольным, а самодовольный и самоуверенный человек или народ не склонен, как известно, к интроспекции и самоанализу. Оглядываясь на пройденный ими исторический путь, англичане не могут отыскать в своей истории ничего лучшего, чем Вторую Мировую войну, которая, по слову Черчилля, была для Англии её «звёздным часом» (county’s finest hour), ибо перед лицом всеобщей национальной опасности народ сплотился, мобилизовал свои духовные и физические силы, и ясно видел и осознавал цель своей жизни в преодолении невзгод военного времени. Другими словами, война предала смысл их существованию, которого были лишены довоенные и послевоенные годы, не говоря уже о сегодняшнем дне. Будучи людьми, напрочь лишёнными всякого религиозного чувства, англичане видели и видят в своей Англиканской церкви исключительно политический институт. Настойчиво и последовательно отмежевываясь всю свою историю от Римской католической церкви, англичане отмежевались, в конечном счете, от всей западно-европейской религиозной и культурной традиции, не сумев создать для неё свою собственную духовную замену. Впрочем, они и не чувствовали в том нужды. Бог, по их глубокому убеждению, был англичанином, а народ английский, народ Богом избранный. К чему ещё стремиться, кому и чему подражать, какие идеалы искать за морем? Этакий возведённый в высшую степень, национальный эгоизм и национальная гордость. С крушением и распадом Британской империи, из-под ног у англичан ушла почва, придававшая им чувство уверенности и превосходства перед всем мiром. Сегодня, во всяком случае, морально и психологически нация переживает упадок и задаётся извечным вопросом о смысле жизни, который прежде её особенно не мучил. Напротив, убеждённость англичан в своём превосходстве была столь непререкаемой, что Р.У.Эмерсон, классик американской литературы, 19 век, на полном серьёзе в своём очерке об английском национальном характере (English Traits) писал, что все народы мiра хотели бы стать англичанами, и даже русские, сидящие в своих снегах, мечтают быть англичанами. В том же духе звучит высказывание известного бизнесмена Сесила Родза (конец 19 века), кочующее из книги в книгу, что, мол, спросите человека любой народности, кем бы он хотел быть, и 99 человек из 100 ответят, что желают быть англичанами. Как бы ни звучало это смешно для нас, но англичане над этим не смеются. Правда, они не скрывают и того, что говорил о них Наполеон Бонапарт, который называл их нацией лавочников. Всего-то навсего!

                Так что же всё-таки делает нацию нацией, что придаёт ей национальное единство и общность? Совершенно очевидно, что не спесивое чувство превосходства над всем и вся и не убеждённость в своей богоизбранности. Что же способно объединить людей в единый народ, какая идея, какая задача и цель? У нас в России это просто, нас объединяет Вера Православная и Церковь (во всяком случае, объединяла на протяжении большей части нашей истории). И пусть сегодня мы утратили национальное единство, но оно у нас было, и мы помним, что это такое, а лучшие представители народа русского и по сей день хранят его в сердце своём. Объединять народ могут лишь устремления к высшим ценностям, к Богу, к любви и добродетели, к служению Родине и ближнему, но никогда нельзя достичь национального единства на почве порока и греха, стяжательства, жажды наживы и себялюбия. Современная Россия растеряла свои духовно-нравственные идеалы богоискательства и святости и не смогла обрести им замену на пути служения мамоне, что и не мудрено. Но в памяти народной, в памяти нашей народной души всегда будет жить Христова правда и вера православная, она-то и выведет, в конечном счёте, рано или поздно народ русский из тупика безбожия и лжи, самообмана и безнравственности. И выйти из этого дьявольского тупика мы сможем только соборно, только всем народом вместе, а не каждый в отдельности, ибо спасение России, хотя и есть дело каждого из нас, но совершается оно непременно сообща и всенародно, единым соборным духом, одной непреклонной волей, которых нам так нынче не хватает. Но настанет время, обязательно настанет, и народ русский скажет «нет» безбожию, разобщению и страху, всенепременно скажет. Возможно, такая перспектива кому-то не нравится, но это – наше реальное будущее, и никуда от этого не денешься. Предав свою Веру, забыв Бога, мы погибли, и возродимся, только вернувшись к Богу и к вере православной, другого выбора у нас нет и быть не может. А что, если соборной веры никогда не было, как у англичан, и не было в истории коллективного, народного стремления жить со Христом? Для народа и страны, даже номинально христианской, это настоящая трагедия, в чём англичане не в состоянии себе признаться, ибо не могут того осмыслить, упорно коснея в безпросветном безбожии и гордости.