Крымские этюды

                #################################       
                   К Р Ы М С К И Е  Э Т Ю Д Ы 
                #################################
                            1976

             
          ИЗГНАННИК 

          Прощайте, отчие края,
          Прощайте, Мирто, Сирос, Парос.
          Отчаянье в душе тая,
          Наполню ветром легкий парус.

          По грозной прихоти волны
          Стремясь сквозь темные туманы,
          Бегу из милой стороны
          В неведомые миру страны.

          И зашумит угрюмый Понт,
          Втянув меня в простор лиловый,
          Раскроет дали горизонт
          Однообразный и суровый,

          Дохнет навстречу Север мне
          Грозою гулкой, бурей льдистой,
          Закрутит смерчи в вышине
          Непроницаемой и мглистой,

          Разверзнет пасти жадных волн,
          Завихрит бездны пеной белой, -
          И сокрушит мой утлый челн,
          Проникший в чуждые пределы.

          И в этот миг взглянув вокруг,
          Уже не веруя надежде,
          Увижу, как открылась вдруг
          Земля, не знаемая прежде.

          На берег выброшен волной,
          Я воззову: о боги, где ж я?!
          В тумане тонут предо мной
          Загадочные побережья.

          И солнце утром цепи гор
          Лучом живительным осветит,
          Но помутившийся мой взор
          В лазури пАруса не встретит...



   
          МОРСКИЕ СКИТАЛЬЦЫ 

          Нас трепала, носила буря
          По волнам, по морям угрюмым.
          Сколько раз у порога смерти
          Воздевали мы к небу руки,
          Сколько раз из глубин Аида
          К нам тянулись жадные пальцы,
          Так, что в ужасе стыло сердце,
          Останавливалось дыханье.

          С наших мачт паруса сорвало,
          Наши мачты сломало ветром,
          Наши весла разбили волны,
          Наши мысли смешались в страхе.
          Где вы, боги морской стихии:
          Посейдон, окруженный свитой,
          Ты, Протей,  ты, Главк-покровитель,
          Вы, Тритоны и нереиды?!

          Успокойте несытость моря,
          Усыпите шальные гребни,
          В белой пене и острых брызгах
          Восстающие с лона влаги.
          Боги жаждут кровавой пищи.
          Принесем же богам их жертву.
          Жертву выберет равный жребий:
          Мы не боги - и мы бессильны.

          Тот, кто вытянет жребий черный,
          Будет отдан пучине зыбкой.
          Даже крик его не расслышишь
          В торжествующем реве бури.
          Но лишь канул в пучине зыбкой
          Тот, чей крик поглотила буря,
          Мы увидели: ялос! Ялос!

          В отдаленьи, у края неба,
          На закате, в разрыве тучи,
          Нам открылся скалистый берег!
          Там, в излуках его,- спасенье.
          О Бессмертные!
                        Дайте смертным
          Вновь коснуться земли и тверди,
          Глыбы камня и жирной почвы,
          Миновать полосу прибоя!...




   

          ОТВЕРЖЕННЫЙ 

          О, не мучайся, смертное сердце,
          Успокойся, смирись - и замри.
          ... Кто подумает об иноверце
          Уходящем от них до зари?!

          В жалком рубище, босый и нищий,
          Озирая родные края,
          Ты покинешь свое пепелище,
          Горький ропот в душе затая.

          И когда суховей, пролетая,
          Серой пылью завеет следы,
          Ты уж будешь далеко, мечтая
          О земле без борьбы и вражды.

          За увалом, где влага бормочет,
          На поляне, в лесу, у горы
          Под высокими звездами ночи
          Ты зажжешь золотые костры.

          Но из мглы, из бесплодной пустыни,
          Из сосущей глаза пустоты
          Донесется дыханье полыни,
          И за дымкой заблещут хебты.

          Напрягая измученный слух,
                                    ты
          Различишь, как запела вода
          За отрогом, где в синие бухты
          До сих пор не входили суда,

          Где тебя,
                    у границы прибоя
          С белоснежными гривами пен,
          Обоймет полнотою покоя
          Одиночества сладостный плен...

                
   
          ИСКАТЕЛЬ 

          Мечтатель и поэт!
                        Напрасно спросишь,  г д е  мы,
          Следя
                        над головой встающую звезду.
          Набиты паруса,
                        и весел бег триремы,
          По лону зыбких волн
                        ведущей борозду.


          Лови неслышный вздох
                        предутренней прохлады,
          Надеждою встречай 
                        пылающий рассвет.
          На Север ледяной
                        от красных скал Эллады
          По опытам отцов,-
                        иной дороги нет.


          Ты вел свой долгий путь
                        чрез гибельные мели,
          В стремнинах роковых,
                        среди раскатов гроз.
          Сужался горизонт,
                        и пасти волн чернели,
          И падал небосвод,
                        и вал вставал и рос.        


          Как всякий, кто мечте
                        навстречу сердце бросил,
          Ты устремился вдаль,
                        не размеряя сил,
          Доверясь парусам,
                        тугому взлету весел,
          Превратностям судьбы
                        и склонности светил.



          И вот он, этот час! О боги!
                        Сбыться ль ныне
          Предсказанному мне
                        вещанием зарниц?!
          Над ровной синевой
                        безжизненной пустыни
          Игра воздушных струй,
                        паренье белых птиц!


          Теперь - следите все!
                        Пространство вод распалось,
          Вскипая и шумя,
                        пред носом корабля.
          Мгновения - полны...
                        вот кто-то крикнет: ялос!
          И в сердце зазвучит, как музыка:
                        - земля!         



          ПЕРВОПРХОДЦЫ 

          Душа и воля - что родные сестры...
          На жгучем солнце высохнет роса - 
          И вдаль уйдет Эллады берег пестрый -
          Холмы и скалы, горы и леса.

          И пену волн отважно режут ростры,
          И ветер прочь относит голоса,
          И реют в море крылья-паруса...
          Зыбь, синева, пучины запах острый...

          Всплывает ввысь алмазная луна
          И, провожая нас, стремится следом,
          На лоне вод светло отражена.

          Но впереди простор - еще неведом,
          И глаз гребцов не достигает дна,
          И дикий Север застит пелена...

                        *

          ... За днями дни проходят без числа,
          Идут часы гнетущей чередою,-
          А ветра нет... струя бежит с весла,
          Поблескивая темною слюдою.

          Мы все плывем... все тяжелее мгла.
          Глухая тишина грозит бедою...
          Кто может знать, ч т о  скрыто под водою:
          Круговорот? стремнина? иль скала?

          Игра стихий... она не в нашей власти.
          Гроза ль ударит? Буря заревет,
          Разверзнув волн чудовищные пасти?

          Неудержимый ураган сорвет
          С разбитых мачт изодранные снасти?
          Иль холод море панцирем скует?..

                      *

          ... Но в нашей власти - не бросать руля,
          И сбитый курс по звездам выправляя,
          Идти туда, где пролегла земля,
          Скалистой твердью хляби разделяя.

          Вот позади осталась корабля
          Седых туманов пелена густая,
          И вышло солнце яркое, - блистая,
          Лаская глаз и сердце веселя.

          Гремит прибой, как звучная литавра,
          Синеет бухты ровная дуга,
          За нею - склоны, осыпи, луга,
          
          Холмы, поросшие щетиной лавра...
          И, оживая страшно,  берега
          Вдруг огласятся диким криком тавра!..


   
          КРЫМ 

          Я взвесил дурное - и выбросил вон.
          .................................
          Скалистыми гранями остро
          Как перстень в оправе из пены и волн,
          Горел и сверкал полуостров.

          Как чудо, как вытряхнут из рукава,
          Внезапней, чем ливень в пустыне,
          Скользнул с горизонта,
                                 мне сердце сорвал,-
          И вырос на синей марине.

          Любимая! Слышишь, как слово звенит,
          Еще не рожденное въяве,
          Зовет, пропадает, и снова манит,
          Ласкает, и душит, и плавит.

          Любимая! Видишь, в мои паруса
          Забило дыханье Босфора.
          .........................
          .........................
          Уже поединок меж нас - начался.
          Он кончится кровью - и скоро.

          И будут пронизаны все вечера
          Предчувствием полночи брачной,
          А дни - многоцветней полотен Сера,
          И крепче настойки коньячной.



          РОЖДЕНИЕ ДНЯ 

          ... И ночь еще длится.
                               Темнеет дорога,
          Белесым туманом клубятся долины,
          Краснеет восток, как рубец от ожога,
          И выгнули горы лесистые спины.

          Сливаются небо, и море, и дали
          В полотнище пепельно-серого шелка.
          Прозрачные крылья развернутой шали
          Скрепляет луны золотая заколка.        

          Еще подожди - и заметишь со склона
          Прибоем, как нитью, обвитые мысы,
          И бледную воду с оттенком неона,
          И скалы, и замершие кипарисы.        

          Несчетные звезды, что синие свечи,
          Колеблются, гаснут в предутреннем ветре.
          Хребты расправляют гигантские плечи,
          И густо дымится корона Ай-Петри.

          Заря пламенеет багровым и алым.
          Рождение чуда так явственно-близко!
          Смотри же, смотри! За вскипающим валом
          Прорезался край раскаленного диска!

          И, хлынувшим солнцем на миг ослепленный,
          Увидишь, как горы синеют и тают,
          Когда на волнистые влажные склоны
          Одно за одним облака налетают...


   
          АЛУПКА 

          Утро. Тишь. Стена Ай-Петри
          Бережет покой Алупки,
          И туман при слабом ветре
          Вьется, словно дым из трубки.

          С высоты своих предгорий
          Я увижу, вставши рано,
          Как внизу сереет море
          В редком кружеве тумана.

          Смутно мысы выступают,
          Все в венцах из гребней пенных,
          Два огня вдали сверкают
          Как два камня драгоценных.

          То в Одессу из Батума
          Не спеша идет "Россия",
          И расходятся бесшумно
          За кормой следы косые.

          Вдруг так громко и протяжно
          (Почва вздрогнет под ногами!)
          Затрубит она...  и важно
          Звук плывет над берегами.

          Он любимую разбудит,
          И пойдем до ночи с нею
          Мы бродить... а море будет
          Час от часу все синее... 



          АЛУПКА. ВОРОНЦОВСКИЙ АНСАМБЛЬ 

          Магнолии цветут...
                             Не так ли веют амбры?...
          Уверенной рукой
                             здесь мастер сочетал
          Зеленый камень стен
                             с угрюмым цветом скал,
          Суровость готики
                             с феерией Альгамбры.


          Лишь солнце из воды,
                             полнеба озарив,
          Взмывает в высоту,-
                             светлеют кроны парка,
          Терраса, и газон,
                             и стрельчатая арка,-
          И блещет синева     
        

          Вот сосны старые:
                             хвоЯ-подобье ворса,
          Искривлены стволы;
                             а там - прохлада кущ,
          Поляны, и цветы,
                             и вьется темный плющ,
          Взбираясь по камням 
                             и глыбам контрфорса. 


          Искрясь, журчит ручей
                             прозрачною струей,
          Чья влага холодна,
                             и капли - как алмазы;
          А там - ступени, львы,
                             и мраморные вазы;
          А дальше, громоздясь
                             над крЕмнистой землей,


          Уступы дикие
                             взметая в небо властно,
          С размытой высоты,-
                             утес, стена, гора,-
          Незыблемая твердь,
                             гранитный кряж Петра,-
          Глядит в морскую даль,
                             как некий Сфинкс,
                                              бесстрастно.

   

          АЛУПКА 

          Выйдешь: утро.
                         МокрЫ заборы.
          И пока я подругу жду,
          Выступают на солнце горы,
          Словно вымоченные в меду.

          Виноградники темной штопкой
          Выделяются на желтизне.
          К морю, плещущему в глубине,
          Мы спускаемся узкой тропкой.

          Как горит его бирюза!
          Как волнуется! - и при этом
          Голубым отраженным светом
          Задевает твои глаза.

          Вольно божий простор расстелен!
          И опять окружает нас
          Пальм и пиний сплошная зелень,
          Изумрудный ковер террас.

          Вдруг откроются в старом парке
          Неожиданно, как со сна,
          Острый очерк стрельчАтой арки,
          Башни, кровли, зубцы, стена.

          Кроме сгорбленной, в черном, бабки,
          Ни души на дворе дворца.
          Как смуглы под полями шляпки
          Все черты твоего лица!

          Словно мальчик в душе робея,
          Я целую твое плечо,
          И опять под щекой моею
          Так прохладно и горячо...



   
          ЛИВЕНЬ

          Как клУбы из старинных пушек,
          Круглясь, вспухают облака.
          Вся в блестках солнечных веснушек,
          Загомонила вдруг река.

          Как приступом, как будто с бою,
          На скалы бросилась волна,
          И стало весело прибою
          На берег ил бросать со дна.

          Развихрил пену ветер резкий,
          Свежо прошелестел в листве,
          И полыхнувши занавеской,
          Мышонком спрятался в траве.

          Ай-Петри выщербленный бивень
          Вмиг озарил летучий свет.
          Густой картечью грянул ливень
          Сухому треску грома вслед.

          Он скроет даль блестящей сетью,
          Ручьи прокатит по горам,
          Отхлещет ветви мокрой плетью,
          Подымет в чащах тарарам;

          Как от вина, как от удачи
          Хмельной,- он стукнет нам в стекло,
          Решит все так, а не иначе,
          И разом смоет с мира зло.

          Он в удалом своем набеге
          Смешает краски и слова,
          И мне, поэту и коллеге,
          Объявит тайны волшебства;

          Бегом, взахлеб, сбиваясь с такта,
          Запрыгнет к нам через порог,
          Тебе в ладошку брызнет,
                                  как-то
          Босых твоих коснется ног,-

          И в нем такая будет воля,
          Такой свободы торжество,
          Что полетят цветы с магнолий
          УсЫпать белым путь его.

          Он расточит в долинах влагу,
          Он будет крепок, как настой,
          Спеша пролиться на бумагу
          Своею песенкой простой.


   
          АЛУПКА

          Вечер... закат...                                
                    точно зеркало в раме
                Светится Понт.
          Как ожерелье играет огнями
                Весь горизонт.

          Тучи вверху, что орлиные крылья
                Сизы, черны.
          Блещет обсыпанный белой ванилью 
                Гребень волны.

          Над каменистой обрывистой кручей
                Став на карниз,
          Ловит ветвями кустарник колючий
                Веющий бриз.

          Скалы ай-петринские золотятся,
                Словно атлас.
          В море столбы огневые клубятся,
                Дремлет баркас.

          Запахи йода, и влаги, и тины
                Нежны, остры,
          И наполняется лоно долины
                Тенью горы.

          Ночь ли наступит, просыпав, как зерна,        
                Звезды во тьму,-
          Тихо, тепло, и свежо, и просторно...
                Осень в Крыму...


          СОЛНЦЕ В БУРЮ 

          Бледных молний полыханье,
          Бег валов осатанелых,
          Брызги, грохот,
                          и мельканье
          Черных волн и гребней белых.

          Скакуном, покрытым пеной,
          Буря крутится тугая,
          Даль, как занавес над сценой,
          Хлестким ветром раздвигая.

          А вдали, средь дикой пляски
          Черных волн,-
                        на темном фоне
          Солнце вдруг рассыплет краски
          Живописных полифоний!

          Разметавшейся стихии,
          Потрясенной мощью бури,
          Даст оттенки голубые,
          Зелень, отсветы лазури;

          За вспухающей горою,
          За вздымающимся валом,
          Веселя глаза игрою,
          Загорится ярко-алым;

          Звонкой радугой мгновенно
          На воде заблещет грязной,
          Заискрится в клочьях пены,
          То хрустальной, то алмазной;

          Скалы охрою пометит,
          В серебро оденет смерчи,
          Золотым лучом засветит
          От Айи до мысов Керчи...

   
          СИМЕИЗ 

          В гущу сосен, где воздух смолистый,
          Где не слышно людских голосов,
          Мы ушли по тропинке скалистой,
          Не заботясь о беге часов.

          Перед нами открылись просторы.
          Там стеной подымался Форос,
          Там теснились далекие горы,
          В узких бухтах сиял купорос.

          И обрывистый берег-оправа
          Эту льющуюся бирюзу
          Открывал нам то слева, то справа,
          То вдали, то вокруг, то внизу,

          И туманную даль побережий,
          Что для нас развернула земля,
          С моря ветер обвеивал свежий,
          Парусами лесов шевеля.

          Нам не видимые за листвою,
          Возле русла иссякшей реки
          Пели птицы;
                      мелькали порою
          Рыжих белок в ветвях огоньки,

          И сливались в гармонии стройной
          Звуки, краски, сиянье и тень...
          Как торжественно длился он,-
                                        знойный,         
          Благодатный таврический день,

          Как царил в полновластном покое,
          Яркой синью облив окоем,
          Здесь, в горах, где у кромки прибоя
          Мы с любимой - вдвоем и вдвоем...
   


          ЯЛТА ВЕСНОЙ 

          Зелень, море, горы... Ялта.
          Разреженный воздух полн
          Шума, говора и гвалта
          Синих пенящихся волн.

          Полдень. Март. Канун апреля.
          Серых скал зубчАтый склон
          Облака, клубясь, одели
          В серебристый нейлон.

          Вниз посмотришь - и невольно
          Заблестят слезой глаза -
          Так разымчиво и больно
          В них польется бирюза!

          По горбатым переулкам
          Занялись садов дымки,
          Гром гремит в просторе гулком,
          В глине вязнут каблуки.

          Волны в прятки возле мола
          Вдруг затеяли игру,
          И в лесу густые смолы
          Просочились сквозь кору.

          Взгляд не сводит с острых мысов,
          Протянувших руки вдаль,
          В гуще темных кипарисов
          Затерявшийся миндаль.

          Все растет, живет и дышит,
          И готовится цвести - 
          Здесь, где сердце вести слышит,
          Чует новые пути,

          Где у моря цвЕта 
                            смальты,
          Отдающей в бирюзу,
          Блещет россыпь старой Ялты
          Скатным жемчугом внизу...


   
         СТАРЫЙ КРЫМ

          Отгорела, отсияла
          Мусульманская луна,
          И под сводами портала
          Нынче тень и тишина.

          Камни, треснувшие плиты
          В темной гуще бузины,
          Да вьюнками сплошь обвитый
          Угол рухнувшей стены,

          Да трава и мох зеленый,
          Прикрывающий разор,
          Да обломаной колонны
          Полустершийся узор.

          И в развалинах старинных
          Славной некогда Джумы,
          И на уличках пустынных
          Никого не встретим мы.

          Из разболтанной колонки
          Струйкой холоднее льда
          На асфальт бежит,
                            и звонко
          Разбивается вода.
        
          Сухо. Пусто. Жар без ветра.
          За бортом грузовичка
          Виснет на полкилометра
          Шлейф из пыли и песка.

          А во двориках - прохлада.
          Там лоза смягчает зной,
          И желтеет винограда
          Лист с каемкой вырезной.

          Вот калитка. Домик Грина.
          С синькой бЕлена стена,
          И горят два георгина
          Возле низкого окна.

          Мы выходим - и с порога
          Бьет в зрачки нам синева.
          Опьяневшие немного,
          Мы бредем едва-едва

          (Поддаваясь той же лени,
          Что и сонный Старый Крым)
          Стороной, где больше тени,-
          И почти не говорим...


   
          БАХЧИСАРАЙ

          В то время смутное, когда
          Распалась грозная Орда,

          Девлет-Гирей Салхат оставил
          И обратил свой взор сюда.

          Он здесь шатры свои раскинул,
          Презрев иные города,

          Он к небу поднял минареты
          Во славу Божия суда.

          Здесь, где в садах Бахчисарая
          Зажглась судьбы его звезда,-

          Здесь под татарскою луною
          Земля законна и тверда.

          Отсюда на иные страны
          Слетала черная беда.

          Тянулись пленных вереницы,
          Мычали тучные стада.

          Удел раба от века горек:
          Покорство тяжкого труда,

          Железом скованные руки,
          И униженья, и нужда,

          Таимые от мира чувства,
          Дней безнадежных череда...

          Не так ли ты, Омир, поведал
          В те отдаленные года?

          Недаром столько зим и весен
          "Течет во мраморе вода

          И каплет хладными слезами,
          Не умолкая никогда"...



          ДВОРЕЦ БАХЧИСАРАЯ 

          Когда заблещет луч рассвета
          И ветер влагу с гор примчит,
          Когда с верхушки минарета
          Призыв к намазу зазвучит,

          Когда фонтанов звонких струи
          Омоют пыльный лоб гонца,
          Когда замолкнут поцелуи
          В покоях ханского дворца,-

          Тогда из полутьмы гарема
          Явитесь мне: Мария, ты,
          И ты, прекрасная Зарема,
          Поэта милые мечты.

          ... И чередой проходят жены.
          О, не из их ли жарких слез
          Сегодня выросли бутоны,
          Соцветья алых, белых роз?...

   

          БАХЧИСАРАЙ

          Здесь, в краю, где теплом согреты
          Воды, воздух, холмы, земля,
          Гордо высились минареты
          И огромные тополя.

          Лязг железа, султаны дыма,
          Злые скулы татарских лиц...
          И испуганно мчались мимо
          Перелетные стаи птиц.

          На лачуги Бахчисарая
          Ночь спускалась с гребнЯ скалы,
          И горели костры по краю
          Плоскогорья Чуфут-Калы.

          Месяц, вставший над минаретом,
          Побелил тополей листву,
          Залил дали холодным светом
          И блеснул на воде во рву.

          С колыбельной струи журчащей,
          Отщепенец Большой Орды,
          Стан татарский, глубОко спящий,
          Погрузился в свои сады.

          Он уснул, и не смог очнуться,-
          И поплыли над ним века.
          И веками над ним влекутся
          Сны, как белые облака...

   

          ЧУФУТ-КАЛЕ 

          Громады скал, зеленые долины...
          Тропа, едва заметная в траве,
          Уходит ввысь пластами желтой глины
          И пропадает в бледной синеве.

          Там, где на скатах отдыхают тучи,
          Где камень места не дает земле,
          На плоскогорьи, у обрыва кручи
          Лежит в развалинах Чуфут-Кале.

          Все, что кипело, ширилось, боролось,-
          Простерлось здесь во прахе и в пыли,
          И только буйный ветер плачет в голос
          Над нищетой покинутой земли.

          Горчит полынь, кизил густеет цветом
          (Плоды как капли крови тяжелы),
          И под ногами, в воздухе нагретом,
          Парят, недвижны, черные орлы.

          А колея, что выбили колеса
          За сотни лет - приводит нас туда,
          Где в мглистой дымке цвета купороса
          Заметны горы, за грядой гряда.

          Здесь, с вышины смертельного отвеса,
          Внезапно могут угадать глаза,
          Как за хребтом, покрытым шкурой леса,
          Порой блеснет морская бирюза...

          ... Коснись камней, пускаясь в путь обратный.
          Пусть навсегда запомнится руке
          В обломе их - забвенья холод внятный,
          И мох в щелЯх мазара Джанике.

          ... Угрюмыми глазницами пещеры
          Настороженно провожают нас.
          Умолкла жизнь. Погашен факел веры.
          Мертвы века за стенами кенасс. 




          СУДАК 

          У закраин бухты ровной
          В утреннем тумане мысы
          Встали друг за другом, словно
          Театральные кулисы.

          Мы с тобой из дОму выйдем
          И пойдем к далеким пляжам,
          Море синее увидим,
          "С добрым утром!" - морю скажем.

          На песке горячем лежа,
          Позабудем все на свете,
          И не вдруг, очнувшись, сможем
          Вспомнить место и столетье.

          Волны, брызги, запах йода,
          Беготня и визг мальчишек,
          И когда ты входишь в воду - 
          Режет глаз от ярких вспышек:

          Ты пространство голубое
          Черноморской влаги пенной
          Разобьешь, взмахнув рукою,
          Точно камень драгоценный.

          И волна охватит тело 
          С неожиданною силой,
          Словно море захотело
          Овладеть моею милой.

          Мокрая, с веселым взглядом
          Выйдя нА берег песчаный,
          Ты опять ложишься рядом,
          Так свежа и так желанна!
         
          И когда под кровом ночи
          Я целую грудь любимой,
          Солью губы мне щекочет
          Моря вкус неистребимый. 

   
          СОЛДАЙЯ 

          Ночной тишины нарушить
          Не смеешь: вскричишь - предашь.
          Я буду смотреть и слушать,
          Неусыпный и верный страж.

          Все увижу я и услышу.
          Но еще за хребтом орда.
          ... Верещат летучие мыши,
          Плещет во рву вода,

          Да роется крот в норе...
                                  Пусть,
          Хоронясь в беспросветный мрак,
          Попробует только в крепость
          Проластиться хитрый враг!

          Как деды ввели впервые,
          Обычай суров и прост:
          Расставлены часовые,
          Убран подъемный мост,

          Наряд погребов удвоен,
          Караулы - на валу и у рва,
          И знает лишь редкий воин
          Условленные слова.

          ... Вдалеке мигают зарницы.
          Вверху ни звезд, ни луны.
          Мерлоны, стена, бойницы
          Лишь факелами освещены.

          Под скалою море бездонно.
          В провалах рычит волна.
          Косматая тень донжона
          Дрожит на воде, черна.

          И пока не вспоет бесстрашно
          Внизу рожок заревой, 
          Я буду стоять на башне,
          На башне сторожевой.

   
          СУДАК. ГЕНУЕЗСКАЯ КРЕПОСТЬ

          Дню новому день вчерашний
                Оставил свои дары,
          И крепость - стенУ и башни -
                Венцом на челе горы.

          И чудится: в старой башне,
                Лишь только ночь настает,
          В окне свечу зажигают,
                И чей-то голос поет:

          "Когда неспокойно море
                И бурная ночь черна,-
          Любимый! Пусть тебе светит
                Огонь моего окна.

          В какие бы ни уплыл ты
                Далекие края -
          Повсюду, всегда с тобою
                Пребудет любовь моя.

          Как ангел твой, незримо
                Она осенит тебя,
          От черной беды, от смерти
                Она охранит тебя.

          И сколько бы ни промчалось
                Над нами неслышных лет,
          Я буду ждать тебя, милый,
                Пока не придет рассвет,

          Пока не разбудит утро
                Все краски и голоса,
          И ветер у входа в гавань
                Плеснет в твои паруса..."

   
          "ВДАЛИ ОТ ПЛЯЖНОЙ КУТЕРЬМЫ" (фрагмент)

          Вдали от пляжной кутерьмы
          В унылом городском закУтке
          Каморка, где ночуем мы
          За пустяки, за трешку в сутки.

          Но стоит выйти хоть на шаг
          За скрипнувшие вслед ворота,-
          И вниз повалится Судак
          Как бы с орлиного полета.

          В размытой синеве вися,
          Застыл Алчак замкОвым камнем,
          И бухта под ногами вся
          Лежит обзором панорамным.

          Так многоцветно и пестро
          Долин холмов и гор слиянье,
          Как будто все это хитро
          Написано на желтой ткани.

          Мы смотрим словно сквозь хрусталь,
          И оба жмуримся от блеска,-
          Так ясная сияет даль
          И тень внизу ложится резко.

          День полной пригоршней подряд
          На землю сыплет вспышки стекол,
          И даль высасывает взгляд,
          Как перевернутый бинокль.

          Там стены крепости вросли
          В нагую плоть скалы суровой,
          И море на краю земли
          Подобно яме оркестровой.

          Мы подойдем к воде, и здесь
          В волнении стихии зыбкой
          Тогда оркестр расслышим весь,-
          Литавры, флейты, трубы, скрипки.

             ...................
             ...................

          Тропа ведет на крутизну,
          По ней карабкается осень,
          За каменистую стену
          Цепляясь коготками сосен.

          Обломки веток и коры
          Несет по склону ветер резкий - 
          И сыплется пейзаж с горы,
          Как охра со старинной фрески.

             ...................
             ...................

   
          МЕГАНОМ 

          Острые скалы клыками ощеря,
          Прянули в воду обрывы разлома.
          Словно хребет исполинского зверя,
          Выдался в море массив Меганома.

          За изъязвленным ущельем оврага
          Тянется сушь каменистой пустыни.
          Все здесь мертво, бесприютно и наго -
          В прошлом и в будущем, присно и ныне.

          Берега нет здесь, и в волны отвесно
          Пали пластом сероватые щебни.
          Глыбы, обвалами сбитые тесно,
          Лижут соленые пенные гребни.

          Пусть бы и семя сосны густокронной
          Бросил здесь осенью ветер холодный,-
          Даже не выпустив стрелки зеленой
          Семя иссохнет на почве безводной.
        
          Тишь. Здесь не крикнет случайная птица,
          Не прозвучит изреченное слово.
          Только прибой то рыдает, то злится.
          Все здесь безрадостно, все здесь сурово.
        
          И побережья угрюмы и лысы,
          МрАчны, безлюдны костистые кряжи,
          Замерли солнцем сожженные мысы,
          Как молчаливые черные стражи.


   
          ПЕРЕД ГРОЗОЙ 

          На склонах в знойный час предгрозья,
          На темных скатах дальних круч
          Висят клубящиеся гроздья
          Лиловых, сизых, черных туч.

          И все облито светом резким,
          Залив горит как аметист,
          Скала блестит слюдистым блеском
          И небосвод высок и чист.

          Иду один. Дымятся щебни.
          Ни ветерка. Едва-едва
          Холмов иззубренные гребни
          Прикрыла жесткая трава.

          Нагорья. Серые пустыни.
          Ни человека, ни жилья.
          Сухие русла, дух полыни,
          Щетинки чахлого былья.

          И замерла земля до края
          Как в полуобморочном сне,
          Веками в прах перегорая
          В ненарушимой тишине.

          Следы копыт. Тропинка козья.
          Стальным клинком сверкает луч.
          На склонах в знойный час предгрозья
          Клубятся гроздья черных туч.

   
          КАРА-ДАГ 

          В полупрозрачной мгле восходит солнце,- ало,
          Как будто в высоту головку поднял мак.
          Пылают облака, и пламенеют скалы,-
                И выступает Кара-даг.

          Здесь жар месил хребты, как каменное тесто,
          Здесь грохотал обвал, обломы глыб граня,
          И рушился утес под молотом Гефеста
                В потоках лавы и огня;

          И задыхался день в густом дыму и пепле,
          И Тэтис бушевал, и волны вспять неслись,
          И ночь казалась днем, и в небе звезды слепли,
                Снопами искр сверкала высь.

          В извивах берегов, в разорванных излуках
          Тебе предстанет вдруг, виденьем опаля,
          В каких чудовищных страданьях, корчах, муках
                Творилась здешняя земля,

          Какие спазмы ей сжимали плоть тугую,
          Как магма, в жилах недр бурля и клокоча,
          Рвалась из черных жерл,- и жгла ее, нагую,
                  Огнем подземного ключа.

          Теперь, спустя века, встречает слух и взор твой
          Все тот же дикий вид, и скалы, и прибой.
          Борьба стихийных сил и хаос тверди мертвой
                Предстали ныне пред тобой.

          Причудливая связь случайных очертаний,
          Глубоких синих бухт неровная дуга,
          И - ветровой простор, где в голубом тумане
                Молчат - и тают берега...


         
          ГУРЗУФ 

          Переулочки, домишки,
          Камни, глину, серый туф,
          Стекол утренние вспышки
          Раскидал в горах Гурзуф.

          Жаркий день взойдет - и вскоре
          Тают клочья влажной мглы.
          Адалары в синем море
          Ослепительно белы.

          Свежий ветер треплет кроны,
          И шумят на все лады
          Покрывающие склоны
          Плодоносные сады.

          С накаленных узких пляжей,
          От черты береговой
          ВИдны цепи темных кряжей
          Высоко над головой,

          ВИдны, словно с самолета,
          Плеши вспаханной земли,
          Виноградники... и что-то,
          Что  не различишь вдали.

          Вдруг мерещится: поплыли,
          С места стронувшись,- маяк,
          Белый корпус в Ай-Данили,
          Розоватый Аю-Даг.

          Это значит - близок вечер,
          Размывающий простор,
          И ложится тень на плечи
          И хребты кудрявых гор.

          Нежный сумрак акварельный,
          Синь морскую замутив,
          Вдруг навеет колыбельный,
          Замирающий мотив.

          И скалистый берег Крыма
          Чутко ловит всякий звук
          В час, когда с моей любимой
          Не разнять нам губ и рук...



          ОСЕНЬ 

          Щедра и приветлива крымская осень.
          Октябрьский воздух прозрачен и чист,
          И утро сияет, и полдень лучист
          И солнцем настоен на запахе сосен.

          Дымясь по утрам, отдыхают поля,
          Совсем невесомыми кажутся горы,
          И краски нежней, и свободней просторы,
          И ночью теплом еще дышит земля.

          В июле покрытые плюшем,
                                  увалы
          Холмы и лощины,-
                            сегодня пестры:
          В лесах золотые пылают костры,
          Волнистые скаты то буры, то алы.

          И небо бледнеет, и жухнет трава,
          Хотя далеки еще мглы и морозы.
          Так осень хозяйкой вступает в права,
          И вОспламенЯет кудрявые лозы.

          В их кущах тяжелые гроздья черны,
          И желты, и пепельно-сизого цвета.
          В них осень смешала всю терпкость весны
          И тонкую сладость отцветшего лета.
        
          Когда же, прорвавшийся издалека,
          Порывистый ветер ударит по склонам,-
          Уверенней пробует голос река,
          Шпалеры трепещут подобно знаменам.

          Да, вот и предзимье...
                                 На глине дорог
          Оно проступает седыми следами,
          И медленно овладевает садами...
          Как грустен его замирающий рог!

          Ущерб, увяданье...
                    Нет! Жизнь торжествует!
          И мед золотист, и весомо зерно,
          И ладятся свадьбы, и бродит вино,
          Когда в виноградниках осень бушует.

  
          ОБРАЗЫ МОРЯ 

          Склоны хребтов, на жаре обгорелых,
          Тронуло утро...-
                            и сердце свело:
          Там, за отрогом, все в перышках белых,
          Бьется залива косое крыло.

          Полдень - и море похоже на груды
          Синей, блескучей,- глазам невтерпеж!-
          Кем-то наваленной битой посуды,
          Весь горизонт покрывающей сплошь.

          Море вблизи - как толпа на толкучке:
          Плещет, и в собственном бродит соку.
          Волны, со звуком открытой шипучки,
          Пенный язык волокут по песку,

          И на песке мавританским узором
          Вяжут мгновенный рисунок петЕль,
          Шумным прибоем - повтор за повтором -
          Вечно сбивая соленый коктейль.
        
          В лентах, в фестончиках 
                                  море фасонит,
          Синь - в кружевах до турецких границ.
          Ветер крепчает, и с гиканьем гонит
          Стаи серебряных вертких лисиц.

          Схоже с седой шевелюрою негра,
          Море все в кольцах, в тугих завитках.
          Ветер крепчает: Andante, Allegro,
          Scerco, Furiozo...
                             и соль на губах!  

          Туча готовится молнию высечь,
          Мечется море тигрицей меж гор,
          Волны поднЯлись, как крышки ста тысяч
          Черных роялей.  А ну, дирижер!

          Тутти! Все разом! - И грохот неистов:
          Море ревет свой безумный псалом
          В сопровожденьи глухих пианистов -
          И перевёртывается вверх дном. 

          К вечеру гвалт утихает сумбурный.
          Кажется, если взглянуть с высоты,-
          Море, покрыто брусчаткой глазурной,
          Дремлет, устав от дневной суеты.

          Все, что рвалось, бесновалось, гремело,
          Что горизонт подымало ребром,-
          Вновь успокоилось и засинело,
          И разлилось, как спасительный бром.

          Мы уезжаем. Поклон кипарисам!
          Память, храни эти несколько черт!
          Пусть на прощанье за вздыбленным мысом
          Море мелькнет, словно синий конверт.

          И когда лайнер на север помчится,-
          Вдруг наворачиваясь на глаза
          С тонкой черты горизонта-ресницы
          Скатится синее море-слеза.(*)
               ...................
          (*) Схожий образ есть у В. Маяковского.
           В данном случае это просто совпадение.
           Что ж, бывает.


          ПРОЩАНИЕ 

          Над бездною синей, над пеною, белой как иней,
          Там плоские кроны светло серебрящихся пиний.

          Там меж виноградников пыльная вьется дорога,
          И в ветках сплетенных поет беззаботная птица,
          И рыжие склоны спускаются к морю полого.

          Там, солнцем нагретые, камни неровной ограды
          Теплы даже вечером поздним...
          Мерцают огни за излучиной берега дальной,
          Колеблемы током внезапной сентябрьской прохлады.

          Под почвою ржавой там дремлют забытые мифы.
          Но что нам за дело?
                              Сегодня мы вместе с тобою
          Пойдем этой тропкой, протянем ладони прибою...
          Пусть с миром покоятся греки, сарматы и скифы.

          Вбали, за хребтами с их грудой изломаных линий,
          Закат там пылает, и хвост распускает павлиний
          Над бездной синей, над пеною, белой как иней,
          Над плоскими кронами чуть серебрящихся пиний.

          Там были с тобою мы вместе, мой дорогая.
          Уж вместе не будем...
                ...................
                       ... Там ключ, пробиваясь, струится.
          И в ветках сплетенных поет беззаботная птица,
          И волны шумят, на зернистый песок набегая...


   
          ОДИНОЧЕСТВО 

          Побелевший от зною
          Как гигантский очаг,-
          Крым стоял за спиною,
          И стеной надо мною,
          Потрясаем волною,
          Громоздился Алчак.

          Очумев от угара,
          Волны били сильней,
          И за дымкою пара
          Подымалися яро,
          И шипели от жара
          Раскаленных камней.

          Жизнь грехи отпустила,
          Смыла краски с холста,
          Погасила светила...
          ...В небе чайка парила,
          И сгущаясь, давила
          Душу мне пустота.

          Небо чайку качало
          И несло ее вдаль.
          В небе чайка кричала
          И на солнце сверкала,
          Точно капля металла,
          Вплавленная в эмаль...


          НОВЫЙ СВЕТ 

          Не спеша, как заправский бездельник,
          Поднимаюсь с гряды на гряду,
          Раздвигаю густой можжевельник
          И сосновою рощей бреду.

          А тропинка петляет, змеится,
          Вверх по склону ползет до поры,
          Чтобы вдруг кувырком повалиться
          Прямо в море с отвесной горы;

          Чтоб сорваься с вершины, и плюща
          Кости на поворотах крутых,
          Пролететь через зАвесы плЮща
          И в глубокую бухту - бултых.

          Здесь невольно подкОсятся ноги.
          Море брызнет жасмином в лицо.
          Опущусь я на берег отлогий,
          Взятый скалами в полукольцо.

          Словно из розоватого гипса
          Плечи грубо нарубленных скал.
          Кряж иззубренный сгрудился, слипся
          И к сияющим водам припал.

          Будто бы крепостной грандиозной
          Он стеною меня окружил,
          И наполнены кровью венозной
          Разветвления кварцевых жил.

          Но со стражником я в договоре:
          Здесь ничто не нарушит покой.
          Выноси же мне галечник, море,
          Из гранильной своей мастерской.
        
          Юрской жизни, не правда ль, остатки -
          Эти камешки в теплой руке.
          Разве чудятся мне отпечатки
          Древних раковин в известняке?

          Разве это не ветки коралла,
          Не хрящи затвердевших хвощей?
          Ах, Горацио, верно,- немало
          Есть на свете волшебных вещей.

          Вот еще волшебство: эта влага,
          Этот ноздри щекочущий бром,
          Эта вечная смутная сага
          Мерных волн, что,
                         вставая ребром,
        
          Запускают мне в волосы гребни
          И поглаживают по плечу.
          Море, чаша зеленки целебной!
          Ты врачуй мое сердце, врачуй,

          Чтоб не билось оно суеверно
          От недобрых предчувствий, когда
          Ночь приходит, и в заросли терна
          Тихо падает слезка-звезда.

          Пусть же преображается в слово
          Зной сухого приморского дня,
          Терпкий привкус вина молодого,
          И незримых цикад трескотня.

          Чтоб когда-нибудь некто далекий
          С кем, не зная, делить свою грусть,
          На ходу эти бедные строки
          Мог, припомнив, сказать наизусть.

          Я умру. Мой язык онемеет.
          Но останется, может быть, стих,-
          Хоть вот этот, где ОкаменЕет
          Миг сегодняшний в строчках моих.



         "ПЕРЕЛИВАЯСЬ ЦВЕТАМИ, ОТТЕНКАМИ" 

          Переливаясь цветами, оттенками,
          Влажным сияньем по гОлубизнЕ,
          Черное море толкалось коленками,
              Словно ребенок во сне.

          Каждою жилкою, каждою клеточкой
          Чувствуя кровную, смертную связь,
          В море войду, обниму его... - Деточка!
              Что тебе снится сейчас?

          Море, дремли. Я спою колыбельную,
          Тихо качая тебя на весу.
          Все твои волны, всю зыбь акварельную
          В сердце возьму - и с собой унесу.

   
          КАПЕРС 

          Я бреду средь горных грубых складок
                Берегом морским.
          Каперсы цветут... их запах нежен, сладок,
                Еле уловим.

          Объясните мне: какой художник,
                Проходя грядой,
          Сбрызнул белый каперс-подорожник
                Розовой водой?

          Не пошлю его в письме любимой,
                Даже не скажу.
          Увезу с собой цветок из Крыма,
                В книгу положу.

          Отыщу его зимою снежной,
                Вспоминая Крым,
          И вдыхая запах тонкий, сладкий, нежный,
                Залюбуюсь им...


   
          "Я НЕ СПЕШУ, И ВНИМАТЕЛЬНОЙ ПОСТУПЬЮ" 

          Я не спешу, и внимательной поступью,
                Крепко держась за стволы,
          То меж камней, то щебенистой осыпью
                К морю спускаюсь с яйлы.

          Море, украшено бантами белыми,
                К скалам прильнуло спиной.
          С неба палит раскаленными стрелами
                Послеполуденный зной.

          Передо мною сожженные пастбища,
                Узкой долины межа,
          Плиты татарского старого кладбища,
                Темная рябь плантажа.

          Сонмы цикад своим треском и пением
                Заворожили меня,
          Сердце охвачено оцепенением
                Перегоревшего дня.

          Но перед вечером накрепко заперся,
                Плотно сомкнув лепестки,
          Белый цветок благовонного каперса,
                Замерший возле щеки.

          И когда солнце спускается зА море,
                Позолотив облака,
          Буквы на теплом, на розовом мраморе
                Ощупью видит рука.

          Чье это имя? Загадка загадана.
                Ночь... и далёко слышны
          Нежные запахи тлена и ладана,
                Ропот и лепет волны.

          Ночь овевает лицо мое ласкою,
                Синих созвездий полна.
          Тонкой, затейливой вязью арабскою
                Их сплетены письмена.

          Ночь пролетает бесшумною птицею,
                Крым осеняя крылом.
          Лишь ненадолго пред самой денницею
                Веки смежаются сном.

          Утро... и вдруг над прибрежными лаврами
                Вновь поднимается диск,
          Вновь его море встречает литаврами,
                Тучами пены и брызг!


   
          НОВЫЙ СВЕТ

          Я бреду без пути. По утесам
          Зелень лепится темным начесом,
          Грозно высится Сокол-гора,
          И внизу на бескрайнем просторе
          Синевой наливается море
          В искрах золота и серебра.

          Я бреду, а цикадки стрекочут,
          Точно тысячу ножичков точут,
          И удавкою вьется тропа.
          И пылают кровавые маки,
          Подавая мне тайные знаки,-
          Но любовь-Иоланта слепа.

          В лес вхожу я. Фисташка, лещина,
          Граб, кизильник, миндаль и маслина.
          И все круче вздымается склон.
          Но пока я курю сигарету,
          Неожиданно к Новому Свету
          Как подкошенный падает он.

          Там не выпустят скальные гряды
          Голубую волну из осады,
          Бухту плотной стеной окружив
          И расставив дозоры и вахты...
          В воду плюхаясь с бухты-барахты,
          Я на миг ощущаю, что жив.

          Водоросль обмотает мне пальцы,
          Рот наполнит мне хлористый кальций,
          Солнце чем-то напомнит стакан,
          Опрокинутый в синее блюдце...
          В скалах дикие голуби вьются,
          Спит в пещере уродец ушан.

          Если выплыть подальше, то слева
          Меганом выдвигается...
                                 дева
          Ифигения
                   жрицей была
          Где-то в этих краях...
                                 почему же
          Это вспомнилось вдруг?
                                 Полукружье
          Горизонта
                    острее стекла

          Или бритвы...
                        обрезаться можно,
          Коль задеть его неосторожно
          Локтем,
                 или поранить плечо,-
          Если выплыть подальше, забыться...

          Сил не станет назад воротиться,
          Если выплыть подальше еще. 



          "СРЕДИ РОЗ И ГЛИЦИНИЙ..."

          Среди роз и глициний
          Мы устали брести.
          Остановка в долине
          Посредине пути.

          Лето в полном расцвете,
          Воды чище слезы.
          Будем радостны, дети
          Виноградной лозы.

          Сердце счастью отвОрим
          И - дружней же! - пошли!
          Вот чернеет над морем
          Старый замок вдали.

          В той обители тайной
          Миг длиннее, чем век.
          А внизу лишь бескрайний
          Знойный  солнечный брег.

          В старом замке над кручей
          Уж никто не живет.
          Светло-розовой тучей
          Там шиповник цветет.

          Рдеют маки у тропки,
          Горячи, как углИ.
          В узких горлышках пробки -
          Золотые шмели.
 
          И солируя в хоре
          Неумолчных цикад,
          Плещет Черное море
          Словно  белый мускат.

          Вечереет, темнеет,
          Плещут волны у ног.
          Тихий ветер повеет,
          Стронет узкий челнок.

          Сядем в лодку, подруга,
          Бросим за борт весло,
          Чтоб как в жизни, по кругу
          Нас теченьем несло.

          Ялик стал под скалою.
          Свет присыпан золой.
          Пахнет солью, водою,
          Разогретой смолой.

          Темный купол над нами
          Опрокинулся вниз,
          И повсюду, как в храме,
          Свечи-звезды зажглись.

          Завлекая обманом,
          Обещая помочь,
          Имбирем и шафраном
          Дышит  южная ночь.

          О, когда я, любовью
          Упоенный, паду,
          Ты поставь к изголовью
          Мне вот эту звезду.

          Пусть погасит мне зренье,
          Слух навеки замкнет
          Мед глухого забвенья,
          Сонный маковый мед.

          Над обрывом отвесным
          В башне замка окно
          Чем-то нам неизвестным
          Было озарено.

          Дивно музыка пела
          В этом замке пустом,
          Соловьями гремела
          Ночь за каждым листом,-

          И пылала над нами,-
          И сметала наш след
          Огневыми хвостами
          Беззаконных комет...