Ромашка и ветер

Ромашка была молодой и застенчивой. Но она полюбила ветер – неугомонный и шальной. Ветер знал, что нравится ромашке, и поэтому часто прилетал на то поле, где рос этот нежный цветок. Ветер любил играть с полевыми цветами и травами. Он то ласкал их, заставляя мягко стелиться по земле, то принимался трепать их тонкие и гибкие лепестки. Васильки и незабудки в таких случаях всегда кокетливо говорили: «Неужели ему нравится портить нам прически!»
Но ромашка никогда не обижалась на ветер. Она радовалась каждому его появлению. Ее желтая, пушистая серединка золотилась от счастья, а белые снежные лепестки расправлялись. Она тянула свои ручки-листочки вверх, желая оторваться от земли и закружиться в неистовом вихре.
Ветер был шалун и озорник. И, однажды, шутя, он сказал: «А что, ромашка, хотела бы ты уметь летать?» Венок лепестков бедной ромашки, окружавший ее золотую головку, затрепетал от волнения. «Как бы я была рада, если бы умела летать!» - воскликнула она. «Я была бы всегда рядом с тобой!» - хотела добавить ромашка, но промолчала, ведь она была застенчивой. «Ну, тогда я могу помочь тебе», - сказал ветер и, сильно дунув, вырвал ромашку из земли. Ромашка не почувствовала боли, пронзившей ее хрупкий, нежный стебелек. Она думала только о том, что наконец-то ветер заметил ее, неприметную, несмелую и закружил в своем вихре. Ветер долго играл с ромашкой, согревая своим теплым дыханием ее легкие, прохладные лепестки. «Как кружится голова!..» - думала ромашка, но это – от счастья, от счастья…
Она не заметила, как поникли ее зеленые листочки, а белоснежные лепестки перестали слушаться и не расправлялись. Только яркая, солнечная серединка желтела по-прежнему. А когда ветер стал постепенно успокаиваться, она почувствовала слабость во всем стебельке. «Неужели, я увядаю?..» - думала ромашка, - но это невозможно, ведь мир так прекрасен!..»
А ветер, устав резвиться, уронил ромашку в голубой ручеёк и улетел набираться сил, чтобы вновь играть с полевыми травами и цветами.
Ромашка покачивалась на ласковых волнах ручейка и думала: «Он вернется, обязательно вернется…»